Историк Бордюгов рассказал, когда будет преодолен культ личности Сталина
Применительно к Сталину обычно говорят о "культе личности", понятие это получило распространение после доклада Хрущева на XX съезде КПСС. Почему вы говорите и пишите о культе юбилеев?
Геннадий Бордюгов: Напомню, что в российской культуре еще в XIX веке понятие "юбилей" не ассоциировалось только с 50-летием. Чествование современников происходило и по десятилетиям жизни и заслуг. Не было бы ничего страшного в юбилеях, если бы некоторые из них не приобретали культовый характер, а отдельные фигуры не наделялись качествами социального бессмертия.
И как же постичь культ юбилеев?
Геннадий Бордюгов: К примеру, поместить культовое событие или персону в пространства памяти и власти. Историческая наука не "работает" с юбилеями, а память, наоборот, обостряется в эти дни и торжествует. Поэтому пространство памяти используется в целях актуализации прошлого для нужд настоящего. Со сталинскими юбилеями и при его жизни, и после смерти связывалось немало ключевых событий. Сталин участвовал в этом - сначала как вождь и живой человек, а затем как символ и мифический образ. Юбилейная сфера всегда контролировалась государством, чествования удостаивался лишь тот, кто вписывался в правильную идеологию. Конкретные решения зависели от взаимодействия корпоративных групп, образующих пространство власти. Окружение Сталина принимало прямое участие в его прославлении и восхождении к власти, что влекло за собой увеличение их собственной власти.
А потом, когда вождя не стало?
Геннадий Бордюгов: Зная настроения людей, учитывая обстоятельства времени, генсеки и президенты выстраивали свою позицию к Сталину. Маленков первым выступил против культа, его "уродливости, болезненных форм и размеров". Хрущев, резко обвиняя Сталина, считал его великим человеком, превозносил как умного и хитрого лидера. Брежнев симпатизировал генералиссимусу и не мог принять его развенчания. Под шквал аплодисментов он упомянул Сталина в докладе по случаю 20-летия Победы. Андропов считал, что придет время, когда имя вождя будет достойно отмечено, но при этом не игнорировал его ошибки. Для Горбачева "Сталин - это преступно и аморально". Ельцин не осуждал, но против реабилитации Сталина выступал твердо. Медведев считал, что Сталин - это человек, "совершавший преступления против своего народа, и это не может быть прощено". Путин на вопрос об отношении к Сталину назвал его "продуктом своей эпохи", привел параллель с Кромвелем, памятники которому стоят в Великобритании, и с Наполеоном, которого чтут во Франции. "Демонизацию" же Сталина Путин воспринял как "атаку на СССР и Россию".
Как сам Сталин обустраивал свои юбилеи?
Геннадий Бордюгов: Подлинной датой сталинского рождения, раскрытой в 1990 году историком Леонидом Спириным, является 6 (18) декабря 1878 года. Об этом сделана запись в метрической книге Успенского собора города Гори Тифлисской губернии. Поскольку в то время было принято праздновать не день рождения, а день ангела, люди не всегда помнили дату своего рождения. Сталин колебался между 1878 и 1879 годом, и остановился на условной дате - 9 (21) декабря 1879 года. С 20-летием будущего вождя историки свяжут его изгнание из духовной семинарии, а с 30-летием - вхождение в когорту революционеров. В 40 лет Сталин - член Политбюро, нарком по делам национальностей. Он напрямую апеллировал к Ленину, зарекомендовал себя как человек, способный быть "пожарным для безнадежных положений". Разумеется, в 1919 году ни о каком проекте памяти не было и речи, но через десять лет юбилеемания - неотъемлемая черта советского праздничного культа. Никто не помешал Сталину режиссировать юбилей по-своему. Ленина не стало, Троцкий был выслан из страны, нэп свернут. В декабре 1929 года Сталин не разрешил устраивать официальное чествование, но в 1939 году в Большом Кремлевском дворце был проведен банкет. Правда, всеобщее празднество не помешало осознавать уязвимость некоторых моментов торжества. Сталина беспокоили внешнеполитические проблемы 1939 года и - как ни странно - культ собственной личности, его восприятие за рубежом.
Вы имеете в виду знаменитую беседу писателя Лиона Фейхтвангера со Сталиным и затронутую тему восхвалений вождя?
Геннадий Бордюгов: И ее тоже. В беседе Сталин извинил своих крестьян и рабочих за то, что они "не могли развить в себе хороший вкус". Он также сказал, что есть люди, которые поздно признали большевиков и "теперь доказывают свою преданность с удвоенным усердием", но есть и "умысел вредителей". Сталинские заготовки очевидны, они прикрывают контроль подачи своей личности - отсутствие вкуса, вредители, опоздавшие с признанием власти.
Не отсюда ли развитие некоторыми историками сюжета борьбы самого Сталина с его же культом?
Геннадий Бордюгов: Я бы уточнил - не столько с самим культом, сколько с культом дурным и неэффективным. То есть субъекты памяти в 1939 году - это не откровенные враги (с ними-то и так все ясно!), а неумелые, безграмотные (а значит - вредные и опасные) творцы культа. Сталин теперь представлялся как лидер, отличающийся от Ленина, реальные дела и труды которого были превзойдены ведущей ролью Сталина во второй революции, которая началась с пятилеток.
А что же тогда говорить о юбилее Сталина после победы в Великой Отечественной войне?
Геннадий Бордюгов: 70-летие генералиссимуса ждали с нетерпением. 21 декабря в Большом театре собрались представители всех слоев общества, цвет коммунистического мира. Юбилейный вечер шел много часов. Но когда речи кончились, все встали, грянула овация. Встал и Сталин, повернулся спиной к залу, чтобы уйти... Все ожидали, вот сейчас он выйдет на трибуну и произнесет речь, скажет хотя бы спасибо за поздравления, но этого не случилось.
Что стояло за этим поступком? Нездоровье, усталость?
Геннадий Бордюгов: Да, здоровье вождя ухудшилось, сократилась его работоспособность. Эти обстоятельства, однако, не мешали Сталину реалистично оценивать положение СССР, особенно в связи с образовавшимся в 1949 году блоком НАТО. Готовность к новой схватке подпитывали успешные испытания атомной бомбы, победа коммунистов Китая в гражданской войне. Сталин собирал силы и энергию для нового рывка, новой "великой чистки" номенклатуры. Создаваемая в течение тридцати лет система должна была обрести окончательный облик - "дорасти" до уровня, чтобы перейти к регулированию всех социально-экономических процессов.
Однако достижение искомого идеала предполагало новые репрессии, которые, как известно, не случились.
Геннадий Бордюгов: Не случились. Да и сценарий торжества не был нарушен. Сталин получил более 100 тысяч даров со всего мира. Не был отменен и прием в Кремле. Правда, Сталин попросил, чтобы стол ему и ближайшему окружению накрыли в отдельном кабинете. При этом организовали трансляцию, чтобы он мог слушать речи, которые произносят собравшиеся в Георгиевском зале. Семидесятилетие явилось, без преувеличения, символическим торжеством всей сталинской эпохи. Страна выдержала и достойно пережила эту кульминацию. А вот сам виновник торжества, похоже, так и не сумел найти свое место на этом буквально вселенском празднике, ему ощутимо требовался некий новый статус.
Значит, конспирологические изыскания некоторых авторов, пишущих "апокрифы" о чуть было не состоявшейся в конце 40-х реставрации монархии, не лишены определенной логики?
Геннадий Бордюгов: Во всяком случае, от вождя ожидался ход именно такого уровня - разом менявший весь политико-идеологический ландшафт советской империи. Понимать-то Сталин это понимал, но вот был ли способен осуществить? Да и позволило бы ему пойти на такое "сумасбродство" его ближайшее окружение? Вряд ли. А потому правильнее было уйти со сцены - в прямом смысле этого слова, дабы остаться главным действующим лицом в переносном смысле.
А дальше началось испытание памятью о вожде?
Геннадий Бордюгов: Да, все верно. После смерти Сталина прошло шесть лет. Его имя практически исчезло со страниц газет. Закрытые сводки КГБ за 1959 год, в год 80-летия ушедшего вождя, фиксировали нарастание "нездоровых взглядов" после осуждения культа личности. Реабилитация жертв репрессий быстро прервалась. Лукавая хрущевская десталинизация предопределила и брежневскую стыдливую ресталинизацию. Она была неуверенная, с оглядками на мировое общественное мнение. А вот подготовка к 90-летию Сталина велась заранее и основательно. Сначала в январе выстрелил журнал "Коммунист", объявивший Сталина "выдающимся полководцем". Как бы в ответ негласно распространялась рукопись "Время не ждет" - программа ленинградской группы, протестовавшей против номенклатуры, ставшей "формой собственности". В сентябре 1969 года журнал "Октябрь" опубликовал роман Всеволода Кочетова "Чего же ты хочешь?" - манифест правых, ратовавших за авторитаризм и железный порядок. В ответ около 20 академиков, писателей, старых большевиков направили Брежневу письмо с осуждением романа. К разочарованию Кочетова, широкое обсуждение его сочинения было отменено сверху. Также были свернуты и проработки писателей по поводу исключения Солженицына из Союза писателей.
Возможно, на эти решения повлияли протесты западных интеллектуалов?
Геннадий Бордюгов: И они тоже. Когда 21 декабря в "Правде" вышла с нетерпением ожидавшаяся редакционная статья "К 90-летию со дня рождения И.В. Сталина", она оставила впечатление двойственности. Репрессии не были отнесены к числу теоретических и политических ошибок Сталина, а культ - нанес вред, но "не изменил природы социалистического общества". Важной задачей документа была трактовка роли генералиссимуса накануне и во время Великой Отечественной войны. Но речь шла не о Сталине как таковом и допущенных им просчетах. Победа в войне виделась ключевым моментом доказательств безальтернативности советской власти. Если для власти и общества война была "нашим всем", то главное действующее лицо войны и победы - Сталин - оказывался и реабилитированной личностью, и персональным воплощением "нашего всего". Брежнев оставил в постановлении ключевую фразу о просчете Сталина, но добавил одно лишь слово "определенный", и этой косметической правкой не только ревизовал достижения "оттепели", но и на два десятилетия директивно канонизировал трактовку войны как звездного часа Советского Союза, а оценку Сталина как главного героя этой войны, хотя и допустившего "определенные просчеты".
А что же тогда власти приготовили в 1979 году, к 100-летию Сталина?
Геннадий Бордюгов: Сразу скажу, что традиционная для 21 декабря редакционная статья в "Правде" разочаровала читателей. Столетие вождя выпало на время апогея благополучия - еще не рухнули мировые цены на нефть, до афганской авантюры оставались считаные дни. Советская система нуждалась в Сталине, но в Сталине медийном - из сериала "Освобождение", - не более того. Когда преемник Брежнева Андропов предпримет попытки навести элементарный порядок, недовольными окажутся не только "верхи", но и "низы" - научившиеся жить и вертеться в мутной воде застоя.
И вот 1989-й, 110-летие Сталина, перестройка, всеобщее стремление провести водораздел между ним и Лениным, вал информации о "белых пятнах" сталинского периода. Судя по опросам, тогда ведь только 12 процентов упоминали Сталина позитивно.
Геннадий Бордюгов: Да, Горбачев восстанавливал нить, оборванную в 60-е годы, - произошел поворот в политике реабилитации. Однако было трудно предвидеть все последствия разоблачения сталинизма. Читательская реакция показывала, что в России по-прежнему не одна правда, а ровно столько, сколько людей. И тем не менее ученые стали формулировать вопросы о доктринальных корнях сталинизма, о социальных силах, на которые опирался Сталин. В рождении сталинизма участвовали представители всех уровней государства и общества. Причины этого не сводились только к личному страху, а связаны и с амбициями - личными, патриотическими, влиянием идеологической обработки и даже просто с привычкой почитать "начальство". Поэтому в феномене Сталина необходимо отличать то, что являлось специфичным для этой личности, и то, что определялось системой и от Сталина не зависело.
Почему же тогда через десять лет в общественном сознании вновь возник образ Сталина?
Геннадий Бордюгов: Россия как новая страна пережила события 1991-1993 годов, дефолт 1998-го. Люди не просто устали от катастрофических перемен, но и фактически лишились ясных смыслов существования. В центр пространства памяти Сталина выдвинулись приватизация для "своих", коррупция и мафиозная преступность, гиперинфляция, выведшая 75 процентов людей за черту бедности, беспризорность детей, нищенство. Незаслуженные богатства заставили взглянуть на сталинские репрессии как на адекватное наказание реальных врагов народа. Кстати, и проект памяти о Сталине 2009-го ничем не отличался от проекта 1999-го. Очередной всплеск телесталинизма ровным счетом ничего не означал. Создавалась лишь рекламная разноголосица, без которой немыслимо общество потребления.
И здесь мы подходим к юбилейному, 2019 году, 140-летию Сталина. До сих пор в обществе активно обсуждаются результаты мартовского опроса "Левада-центра", который зафиксировал рекордный рост симпатий к Сталину. Его роль в истории страны положительно оценили 70 процентов опрошенных, а 51 процент утверждают, что относятся к диктатору с восхищением или уважением. За 20 лет проведения подобных опросов эти цифры стали самыми высокими. У вас есть объяснение этому феномену?
Геннадий Бордюгов: Причины новой волны популярности сводятся в общем-то к известным аргументам - "Сталин победил в войне", низкий уровень знаний о массовых репрессиях, влияние нынешних обстоятельств жизни. Появились и новые факторы, Крым, Донбасс, Сирия... Подпитку "новому сталинизму" дает установка памятников Сталину в некоторых регионах.
А что же происходит на альтернативном фронте?
Геннадий Бордюгов: Например, в феврале этого года в Александринском театре состоялась премьера спектакля Валерия Фокина "Рождение Сталина" о перевоплощении революционера в злодея, его борьба за власть с Богом. В декабре в театре "Ленком" вышел спектакль "Капкан" - своеобразное послание Владимира Сорокина и Марка Захарова о том, что было в советскую эпоху, куда мы идем. Но самое главное - прямое столкновение так называемых сталинистов и антисталинистов.
Вы, вероятно, имеете в виду столкновение Юрия Дудя и писателя Захара Прилепина по поводу двухчасового фильма "Колыма - родина нашего страха", размещенного в сети YouTube?
Геннадий Бордюгов: Удивление вызвало то, что за две недели фильм получил более 11 миллионов просмотров и более 650 тысяч "лайков", а негативно его оценили только 45 тысяч зрителей. Многие эксперты оценили данные результаты как привычное поколенческое отрицание ценностей отцов. Этим, казалось бы, все могло и завершиться. Однако начался бум разоблачений Дудя...
И как же преодолеть плен сталинского образа?
Геннадий Бордюгов: Одиннадцать сталинских юбилеев - достаточная основа, чтобы увидеть и как сам Сталин обустраивал эти праздники, и как власть, потеряв вождя, не могла пройти мимо его круглых дат. Сегодня абсолютно неактуальны разговоры о практическом или теоретическом сталинизмах. Есть биография человека, но есть и образ, неотделимый от легенды. Конкретная биография подлежит изучению и обсуждению. Образ выполняет совершенно иную задачу. Если оказаться в плену у этого образа, начинается обратный процесс - от рационального к иррациональному, от светского к культовому и религиозно-мифическому. У меня порой возникает ощущение, что уже не власть и общество освещают и трактуют фигуру Сталина, а сам образ Сталина, выскочивший из-под контроля, влияет на конструирование памяти, указывает, как его надлежит трактовать, за что хвалить и за что осуждать.
Отсюда, видимо, и вырисовываются направления возможного преодоления Сталина.
Геннадий Бордюгов: Власть должна быть сильной и справедливой, но не в сталинском смысле, не своей сакральностью. Привлекательным должен быть предлагаемый обществом в союзе с властью чертеж будущего. И не дай бог осуществиться словам тех, кто считает, что перекрыть Сталина можно только такой же Великой Победой 1945 года, построением "великой державы". В этом случае Сталин будет, наверное, преодолен, только Россия исчезнет. И это не пустые опасения. В стране должна быть выстроена музейно-мемориальная инфраструктура. Она, как и современные арт-проекты, способны сделать любой миф смешным и абсурдным.
Хорошо, но пройдет еще десять лет, к 150-летию Сталина страна станет другой, ее движение наполнится новыми смыслами. Поколение молодых людей, проявивших сейчас равнодушие или неравнодушие к Сталину, займет ключевые позиции в обществе. Новые технологии, социальные и информационные коммуникации сделают любой культ смешным и глупым.
Геннадий Бордюгов: Все верно, но те же нанотехнологии и механизмы soft power откроют такие фантастические возможности промывания мозгов, по сравнению с которыми сталинская идеологическая индустрия покажется детской игрушкой. У меня нет уверенности в том, что обществу не будет навязано какое-то иное ценностно-смысловое размежевание.
А надо ли преднамеренно стремиться к преодолению культа Сталина?
Геннадий Бордюгов: Выскажу на первый взгляд еретическое мнение: нет, не надо. Неутихающая полемика спровоцирована не эпохой Сталина, а нашим временем. Культ будет преодолен тогда, когда Сталин и его образ из политизированной памяти вернется в историю, в которой он - наподобие того же Ивана Грозного - займет действительно подобающее ему место, без прикрас и без умалений. Надо набраться терпения в отношении как исступленных апологетов Сталина, так и его неуемных критиков. Обратный путь в историю не всегда прямолинеен и прост.
Геннадий Бордюгов - кандидат исторических наук, руководитель Международного совета АИРО-XXI. Родился в 1954 году в Воркуте. Автор книг "Чрезвычайный век российской истории", "Пространство власти от Владимира Святого до Владимира Путина", "Вчерашнее завтра: как "национальные истории" писали в СССР и как пишутся теперь", "Войны памяти" на постсоветском пространстве", "Ожидаемая революция не придет никогда", "Пространства российской истории в XX и XXI вв." и др.