На фестивале NET показали "Игрушки" Сигны Кёстлер

Четырехчасовые "Игрушки" датчанки Сигны Кёстлер стали самым резонансным событием фестиваля NET ("Новый Европейский театр"), который в этом году прошел на два города - Москву и Петербург. "Игрушки" были показаны на территории питерского Музея стрит-арта на заводе слоистых пластиков. Сигна делает сайт-специфик в строгом смысле слова, то есть, создавая среду на месте и отталкиваясь от локального пейзажа.

В "Игрушках" участвуют набранные в Петербурге молоденькие актрисы и перформеры, во время спектакля живущие в тесных каморках, и парни постарше, изображающие строгий Stuff в униформах. В "легенде", которую рассказывает о себе возлежащая на круглом топчане хрупкая, изможденная женщина (это и есть Сигна Кёстлер), город на Неве фигурирует как родина ее матери, куда Леди решила вернуться за год до своей предполагаемой смерти. Внутри рамки, с чахоточной интонацией разыгрываемой якобы умирающей богачкой, разворачивается хоррор про насилие. И зритель вынужден стать его участником.

Зрителей, приехавших на отдаленную территорию завода, ведут в помещение, где стоят девушки в несвежих белых платьицах. Они выбирают себе "гостей" - каждая команда берет к себе в дом по три человека. Долгое путешествие по комнатушкам, распределенным в бетонном пространстве одного из заводских корпусов, действует на зрителя очень по-разному: возмущая насилием, волнуя возможностью участия в соревновании, испытывая на эмпатию, наконец, ставя вопрос об имитации и реальности.

По формату - это квест, в котором пронумерованные "дома" борются за очки. По сюжету - это война за наследство Леди, которая хочет оставить его только лучшим из подопечных, якобы подобранных ею в интернатах. Фокус "Игрушек" в двойственности переживания, которое испытывают зрители, колеблясь между желанием разрушить окружаемый их морок и стремлением поддержать игру. Есть еще и третий тип поведения. С ним Сигна столкнулась в Петербурге - когда зрители протестуют против жестокости или унижения, совершаемых на их глазах.

Героини живут в страхе, но привычном, детдомовском, в домиках у них грязно, но прибрано, есть суп, сливочная помадка, картинки с котиками на стенах и тазики для мытья. Весь этот собранный из вторсырья бедный антураж намекает на тайну, свойственную жизни людей в закрытых учреждениях, но не только - вспоминаются и реальные сюжеты обнаружения криминала в чужих квартирах, гаражах, подвалах и прочих приватных пространствах, скрывающих ужасное. Пребывание девушек в конкретном месте и их живой наивный контакт с гостями-зрителями - и есть главный аттракцион спектакля, который тревожит своей непредсказуемостью и беззащитностью. Фабульные ходы, придуманные для того, чтобы зрители узнали их истории, как правило, герметичны: невозможно расколоть героиню и заставить выйти из "легенды". Чтобы квест двигался вперед, придумана цепочка испытаний: женские бои на топчане, по-детсадовски плохо выученные танцы, ритуальные похороны. В каждом из них нужно выигрывать, чтобы получить очки от Леди. Ровно так же родители, требующие от детей послушания и выполнения бесчисленных "заданий", обещают им награду. "Игрушки" срабатывают как детонатор - для каждого свой.

Но есть еще один, совершенно уникальный, результат российского проекта Сигны Кёстлер: перед нами ставится вопрос о границе между искусством и жизнью. Дискуссия вокруг "Игрушек" спровоцирована амбивалентной природой спектакля, который делался как жизнетворческий, а в итоге сохранил или приобрел черты "искусственного". Смотреть такого рода театр - совсем не то, что смотреть спектакль, сидя в темном зале. Это оказалось испытанием для всех.