Константин Косачев оценил внешнюю политику России за минувшие 20 лет
При том что модальности самой внешней политики России при главе правительства и президенте России В.В. Путине визуально менялись. Однако это не было эволюцией взглядов самого Путина на какие-то цели и принципы самой российской внешней политики, как это иногда интерпретируют. Он не пришел от "западничества" к "ревизионизму", от "Европы" к "Азии", от демократизма к "державничеству" во внешней политике. Просто внешние условия диктовали ту логику, которую попросту пришлось принять примерно к концу "нулевых": слабых не слушают.
Задача первых лет - восстановление суверенной великой державы, затем укрепление международных позиций, и, наконец, переход к инициативной внешней политике - все это следствие той обстановки, в которой приходилось продвигать интересы страны. Одна из самых лаконичных и точных формулировок, которой В.В. Путин охарактеризовал эту трансформацию, содержалась в Послании Федеральному Собранию в 2018 году: "Нас никто не слушал. С нами никто по существу не хотел разговаривать. Послушайте сейчас".
Россия действительно буквально заставила считаться с собой, причем на стадии, когда игнорирование ее интересов со стороны прежде всего Запада (но не только) стало уже представлять собой серьезную угрозу. Мы действительно могли бы сейчас жить в мире, где в Севастополе был бы флот НАТО, в Сирии власть была бы поделена между ставленниками США и ИГИЛ (террористическая организация, запрещена в РФ), а Каракас, Тегеран и Пхеньян обстреливали бы ракетным оружием по примеру Багдада или Белграда.
Ничего такого, к счастью, нет, и это прямой результат энергичной и эффективной внешней политики России при Путине. Но сам факт, что все это воспринимается весьма болезненно теми, кто не привык считаться с Россией и ее союзниками, вытекает из упущенных возможностей первого десятилетия нового века.
Напомню, что после теракта 11 сентября 2001 года Путин поддержал операцию США в Афганистане и не препятствовал развертыванию американских вооруженных сил в Средней Азии. Увы, это было ошибочно интерпретировано как подчинение, а не как солидарность. Выступая в германском бундестаге в 2001 году, он заявил: "Сегодня мы должны раз и навсегда заявить: с "холодной войной" покончено!" Но, вспоминая эту историческую фразу, забывают ее продолжение: "Мы понимаем - без современной, прочной и устойчивой архитектуры безопасности нам никогда не создать на континенте атмосферу доверия".
И опять ошибка интерпретации: не "поражение России в "холодной войне" - гарантия мира и безопасности в Европе, но формирование системы безопасности на новых принципах. Однако и последовавшее через несколько лет российское предложение о разработке соответствующего Договора о европейской безопасности было вновь показательно проигнорировано.
Еще одна попытка достучаться в закрытые двери - выступление В.В. Путина на Мюнхенской конференции по вопросам политики безопасности 10 февраля 2007 года. "Однополярный мир не состоялся", сказал российский лидер, поскольку "он означает на практике только одно: это один центр власти, один центр принятия решения. И это ничего общего не имеет с демократией". А потому для современного мира однополярная модель "не только неприемлема, но и вообще невозможна". Между тем, как отметил Путин, "все (!), что происходит сегодня в мире… - это следствие попыток внедрения именно этой концепции в мировые дела - концепции однополярного мира".
Я был на той исторической конференции и слышал, как некоторые германские политики в кулуарах говорили: российский президент озвучил вслух то, что многие из них думают про себя. Но на публику звучали совсем другие тезисы - так, министр иностранных дел Чехии Карел Шварценберг тогда заявил: "Мы должны поблагодарить президента Путина, … который ясно и убедительно доказал, почему НАТО должно расширяться". Они опять ничего не поняли…
А вот в России был сделан однозначный вывод: однополярный мир не отвечает интересам России. Задачи внешней политики - обеспечение благополучного и мирного развития страны в интересах ее граждан - попросту не могут быть реализованы в такой модели. Как говорится, "ничего личного" к тому же Западу, а исключительно живой опыт: "товарищ волк кушает - и никого не слушает".
Поэтому ставка России на многополярный мир - не антизападная, а пророссийская. Тем более логичная для страны, большая часть территории которой находится в Азии. И уж тем более в условиях опережающего роста на Востоке и Юге планеты. Не случайно еще до Мюнхена-2007 состоялось одно очень важное событие, значение которого мы в полной мере можем оценить сегодня: 14 октября 2004 года лидеры России и Китая подписали дополнение к соглашению о российско-китайской государственной границе, согласно которому произошла ее демаркация. В мае 2005 года Государственная Дума ратифицировала это соглашение, и я очень хорошо помню, с каким жестким сопротивлением со стороны оппозиционных фракций мы тогда столкнулись (против тогда проголосовали 80 депутатов, воздержались двое).
Именно тогда удалось снять потенциально очень опасный территориальный вопрос в российско-китайских отношениях, что дало "зеленый свет" дальнейшему прогрессу на этом направлении. Итог (и явно промежуточный) на сегодня президент подвел на своей недавней пресс-конференции: главное в российско-китайских отношениях - не цифры торговли, но "беспрецедентный уровень доверия, который сложился между нашими странами". Это факт, который сегодня трудно отрицать даже скептикам.
На этом непростом фоне развивался и евразийский интеграционный проект, сначала в виде Таможенного союза, а затем в формате более продвинутого ЕАЭС. Но и здесь объединение бывших республик СССР с целью облегчения торговли и передвижения людей, товаров и капиталов - не самоцель. 8 мая 2015 года миру было представлено Совместное заявление Российской Федерации и КНР о сотрудничестве по сопряжению строительства Евразийского экономического союза и Экономического пояса Шелкового пути. А В.В. Путин предложил концепцию Большого евразийского партнерства, то есть проект "интеграции интеграций", совмещения всех существующих интеграционных проектов на огромном евразийском пространстве в интересах населения всех без исключения стран миллиардного континента.
Противоречит ли это интересам Европы, как и европейской самоидентификации большинства населения России? Ответ на эти вопросы российский лидер дал еще в 2012 году в своей программной статье в "Московских новостях" под названием "Россия и меняющийся мир": "Россия - неотъемлемая, органичная часть большой Европы, широкой европейской цивилизации. Наши граждане ощущают себя европейцами". Но именно поэтому Россия не собирается входить на подчиненных условиях в чужие структуры, а "предлагает двигаться к созданию от Атлантики до Тихого океана единого экономического и человеческого пространства, … поработать в пользу создания гармоничного сообщества экономик от Лиссабона до Владивостока. А в будущем выйти и на формирование зоны свободной торговли и даже более продвинутых механизмов экономической интеграции".
И это показывает, что Путин мыслит более широкими и стратегическими категориями, чем те же европейские лидеры. Они по-прежнему видят свой интеграционный проект неким "венцом эволюции", под правила которого должны подстраиваться все остальные. Впрочем, Россия и Китай, живущие более отдаленными перспективами, умеют ждать. В том числе того времени, когда в Европе появятся политики, равные по масштабам творцам современного европейского проекта - де Голлю или Аденауэру. Сегодня, чтобы быть лидерами мировых держав, им уже понадобится выйти за сугубо европейский горизонт, и в этом их, безусловно, поддержат на Востоке.
Мощным дипломатическим успехом внешней политики В.В. Путина стало и возвращение России на африканский континент, увенчанное громким саммитом "Россия - Африка". Как и бесспорно решающее слово в предотвращении силовой операции против Венесуэлы, да и в целом рост российского влияния в Латинской Америке.
Но самым впечатляющим оказался, безусловно, ближневосточный прорыв, под которым нужно понимать не только военную операцию в Сирии. Предотвращение иракского и ливийского сценариев в этой стране и конструктивная дипломатия в диалоге со всеми важными игроками, включая таких непростых и во многом антагонистичных, как Иран, Турция и Израиль, сделали роль России важнейшей в позитивном развитии как сирийского сюжета, так и в ближневосточных процессах в целом. Ее дипломатия выгодно отличается от западного подхода, строго делящего Ближний Восток (как, впрочем, и любой другой регион мира) на своих и чужих. Чужих, соответственно, объявляют "диктаторами", "коррупционерами", "нарушителями прав человека" и т.п., что автоматически выводит их, по версии Запада, из правового и гуманитарного поля - с их интересами можно не считаться, их можно подвергать жесточайшим санкциям, от которых страдают простые люди, к ним "можно" (то есть разрешают самим себе) даже применять силу без санкции Совбеза ООН.
Подобная обвиняющая "прокурорская" линия, в отличие от посреднической "арбитражной", конечно, дает большие преимущества одной из сторон сложных конфликтов, но ни в коей мере не решает их и не создает основу для прочного и долгосрочного урегулирования. На этом фоне российская внешняя политика выглядит качественно иной, что создает ей авторитет в глазах даже враждующих сторон, тем самым кратно усиливая реальное влияние нашей страны относительно ее объективных экономических или политических возможностей.
Именно этим объясняется трансформация международных позиций России даже по не самым лояльным к ней оценкам от статуса "региональной державы" в 2014 году по версии тогдашнего президента США Б. Обамы до второй по влиянию державы мира в 2019 году в рейтинге издания US News & World Report. Наша страна не совершила за этот период никаких экономических рывков - что и понятно в условиях тотальных санкций и слабой конъюнктуры на энергоносители. А потому подобный прогресс целиком приходится на эффективную внешнюю политику страны, определяемую ее президентом.
При этом, как я уже отмечал, сама эта политика в своих принципиальных основах не претерпела коренных изменений за 20 лет - ее цели и принципы остаются прежними. Изменилась среда, в которой она реализуется, но изменилась она не сама по себе. Можно сказать, Россия во многом изменила мир, и сегодня он уже не таков, каким он был на рубеже тысячелетий. В современном мире уже бы никто не атаковал Белград ракетами. В нем не играет существенной роли "Большая семерка" после выхода из нее России, зато выросла роль институтов, не находящихся под влиянием Запада - "двадцатка", ШОС, БРИКС. И накал санкционного давления на Россию - очень точный индикатор сопротивления происходящим под ее влиянием изменениям в мире. Те, кто объявляют санкции, прекрасно видят источник этих изменений, иначе нас бы скорее всего попросту игнорировали, как это делали в 90-е. Сегодня уже не получается.