Василий Сенин поставил в Загребе спектакль по Достоевскому

Петербургский режиссер Василий Сенин поставил в Загребе спектакль "Идиот"по мотивам романа Достоевского.

Премьера прошла в канун Нового года в Национальном театре Хорватии и, по сути, стала завершением своеобразной трилогии великих произведений русской классической литературы, которые в постановке российского режиссера увидел хорватский зритель.

Ранее Сенин поставил в Молодежном театре Загреба (ZKM) "Анну Каренину" по роману Льва Толстого и чеховскую "Чайку". Вместе с ним в работе над трилогией приняли участие художник по костюмам Дорис Кристич и художник по свету Александр Чавлек. Сам Василий Сенин выступил в привычном для себя амплуа автора драматической адаптации и сценографа. В спектакле заняты ведущие артисты Национального театра Лука Драгич (Мышкин), Ядранка Джокич (Настасья Филипповна) и Боян Навоец (Рогожин).

Накануне премьеры режиссер поделился с корреспондентом "РГ" своими мыслями о недостатках, талантах и идеях Достоевского, которые перевернули мир.

Василий, ваш спектакль начинается не как у Достоевского в романе, а с истории Настасьи Филипповны. Можно ли ее считать демиургом всей истории?   

Василий Сенин: Первая реплика в спектакле вообще у Тоцкого. В каком-то смысле он и есть демиург, хотя само это понятие слишком романтично для Достоевского.

Почему вы назвали свою драматическую  адаптацию "Искусство страдания"?

Василий Сенин: Страдание есть неотменная часть жизни. Это табу, как например, педофилия или каннибализм, мы избегаем говорить о них, они находятся вне лимитов общепринятой нормы. Для христианства, в которое уходят корни нашей культуры, хотим мы того или нет, страдание - это основополагающий вопрос. Оно наполнено сакральным смыслом. Психоанализ, в каком-то смысле новая религия, вышедшая из христианской культуры, так же гиперболизирует страдание. И только искусство может создать отвлеченные конструкции, которые помогут нам увидеть отражения страданий, как Персей видит отражение Медузы Гормоны в зеркальном щите и убивает ее, а потом использует её же голову как оружие. Искусство страдания - единственный способ осознания природы собственных чувств, своих лимитов, своей личности во времени и пространстве собственной жизни.

Лев Мышкин сегодня - кто он?

Василий Сенин: Лев Мышкин - это человек и верующий, и сомневающийся, за счет своей болезни всегда остающийся за пределами дороги из желтого кирпича, по которой в указанном направлении и вчера, и сегодня шагает большинство людей. Я не думаю, что за последние 150 лет мы ушли слишком далеко в понимании сущности добра, и не думаю, что Мышкин - абсолют добра. В конечном итоге его действия не изменили судьбы Настасьи Филипповны и Рогожина. Он человек, а не идея, человек добрый и внимательный, смотрящий на мир со стороны в силу его личных обстоятельств. И даже его сострадание имеет границы.

В 2005 году в Молодежном театре Загреба вы поставили спектакль по роману Льва Толстого "Анна Каренина". Насколько похожи эти две женщины - Настасья Филипповна и Анна Каренина?

Василий Сенин: Настасья Филиппова и Анна Каренина - это фантазии двух мужчин, нашедшие свое воплощение в идеях двух совершенно разных романов. Реально они не существовали, поэтому сравнить их невозможно. Мы можем сравнивать талант и мастерство двух великих писателей, писавших на одном языке, в одну и ту же эпоху, но, на мой взгляд, разница между ними огромна.

Например, Набоков обвиняет Достоевского в сентиментальности и отсутствии интереса к языку, упрекая его романы в том, что они больше похожи на пьесы с огромными сценами. Он отдает ему должное в построении сюжета, однако считает в этом Льва Толстова куда изящнее. О Гоголе он пишет: "Его произведения, как и вся великая литература, - это феномен языка, а не идей", и в этом он видит главный недостаток Достоевского и его героев -  они "ходячие идеи в обличье людей". Именно прерогатив идеи претит Набокову.

Мне кажется, что рожденный в 1899 году Набоков, покинувший Россию навсегда в свои 19 лет по причине кризиса идей, зарождение которых описал Достоевский, так и не смог простить последнему таланта, перевернувшего русскую литературу в сторону глобального осмысления вопросов.

Возможно, именно поэтому Достоевский понятен в любом переводе?

Василий Сенин: Возможно. Он не про нюансы языка и стиля, он про внятное артикулирование идеи и про то, что она делает с человеческой психикой.

Именно Достоевский помещает Бога внутрь Души, Идею внутрь Психики, объясняя наглядно, что любым человеком на земле движет идея, даже самый ничтожный человек, не осознающий себя, полностью поглощенный саморефлексией,  или самый свободный, гармоничный  и открытый человек - это идея. Идея существует вне свободы выбора.

Наша идея живет в нас, прорастая в глубины нашей личности и полностью подчиняя нас себе. Любая идея - это темный попутчик, даже у князя Мышкина.

Идеи укрепляются в нашем сознании, и только смерть может остановить это. Мы умираем в мире вещей, но в мире идей ничего не исчезает. Является ли идея Бога важной для нас или Бог является для нас только идеей - по сути, нерелигиозный вопрос, а вопрос существования в нас проблематики человеческой личности, которая сформировалась в нас. Если же этот вопрос для нас не первостепенен, так личность скорей всего не сформировалась, а так и осталась человеческим материалом, отбывающим свой срок в мире вещей.

Справка "РГ"

Василий Сенин окончил актерский факультет СПбГАТИ (мастерская В. Фильштинского), режиссерский факультет ГИТИСа (мастерская П. Фоменко). С 2013 по 2015 гг.. был художественным руководителем Псковского академического театра драмы имени А.С. Пушкина. Ставил спектакли в Москве, Санкт-Петербурге, Новосибирске и Перми, а также в Великобритании, Болгарии, Латвии, Польше, Хорватии и Эстонии.

В мае 2019 года в Государственном драматическом театре "Приют комедианта" (Санкт-Петербург) поставил спектакль "Вий" по Н. Гоголю.