Директор СВР Сергей Нарышкин назвал фамилии семи разведчиков-нелегалов
Не так давно в кабинете директора СВР мы как раз говорили о том, что герои не должны оставаться в безвестности. Они пример для нас, образец для молодежи. Ведь люди, десятками лет находящиеся вдали от Родины, ходящие по острию ножа, обеспечивают нашу с вами безопасность. И Сергей Евгеньевич пообещал, что в год 100-летия создания Службы внешней разведки эти имена будут обнародованы.
Первым назван Герой России Юрий Анатольевич Шевченко. Мой добрый и хороший знакомый, работавший несколько десятилетий под разными прикрытиями, в самых разных странах Европы и других континентов. Прекрасный художник, великолепный рассказчик, милейший человек, говорящий на всех языках без акцента, а на французском именно с парижским. Да и внешне он очень похож на парижанина. Всегда в беретике, элегантно одетый, он как будто бы сошел к нам с холма на Монмартре. Впрочем, почему как будто бы? Может быть, Юрий Анатольевич как раз и трудился там, создавая натюрморты, пейзажи, портреты. А еще он раскрыл несколько секретов НАТО, значащихся под грифом "космик". Это даже не "совершенно секретно", нет, это - высший гриф секретности. И разными путями все эти натовские тайны попадали в руки советской, российской разведки. Выпускник творческого института, он мог бы со своим красным дипломом уже через несколько лет стать заведующим кафедрой, профессором. Но позвали в разведку, и после долгих лет учебы Шевченко, набравшись новых знаний, отправился в иные края. С особой теплотой вспоминает Юрий Анатольевич своего учителя, наставника - первого Героя Советского Союза среди нелегалов Геворка Андреевича Вартаняна. Между ними сложился такой слаженный дуэт, что было даже трудно сказать, кто из них ученик, а кто профессор. Они не работали вместе, но передавали друг другу свой богатейший опыт. И Юрий Анатольевич с присущей ему скромностью говорит, что он многому научился у своего старшего товарища. Он сравнительно недавно вернулся домой с "поля", и сейчас сам учит будущих нелегалов, представителей его редчайшей штучной профессии.
Шевченко уже дважды выступал в нашей газете. Правда, без фамилии, рассказывая о том, что самое главное для нелегала это не борьба против той страны, в которой он находится, а обеспечение безопасности своей Родины. И вот ради этой безопасности нелегалы и становятся похожими на подвижников, отдавая все ради Родины.
Его квартира в тихом переулке недалеко от центра несколько необычна. Убранство и обстановка одной из комнат здорово отличается от остальных. Шевченко натура тонкая, сразу заметил некоторое мое недоумение, и объяснил: "Да, вы правильно заметили, мебель не моя. Раньше здесь жил другой человек - Герой Советского Союза Евгений Иванович Ким".
И о нем мы тоже в деликатных и очень общих тонах поведали читателям "Российской газеты". Но, конечно, не называя фамилии. Он начинал с нуля. Явился в далекую азиатскую деревню в лохмотьях, которые были припрятаны на скалистом берегу у моря. А через десятилетия, может и быстрее, превратился в крупного и почитаемого в этой стране бизнесмена. В отличие от многих других разведчиков-нелегалов, работающих в паре с супругами, Ким трудился один. У жены типично славянская внешность, да и с освоением сложного языка у нее возникли неразрешимые проблемы. Ким передавал ценнейшие сведения. Любая отлучка из страны, в которой полицейский режим весьма жесток и своеобразен, могла вызвать подозрения у его "соотечественников".
Тем не менее благодаря усилиям Центра Евгений Иванович иногда выбирался на встречи с сыном. Мальчику надо было показать, что его отец, исчезнувший на многие годы, настоящий герой. И паренек понял, терпеливо ждал возвращения папы, и тут случилась беда: купаясь в море, мальчишка утонул. Как успел Евгений Иванович добраться из своего далекого далека на Родину, похоронить сына? На все про все у него было два дня. А на третий он уже находился в той далекой стране, где ему предстояло провести еще несколько лет. Представляете, каким мужеством и твердостью обладал наш разведчик?
Он вернулся домой как раз в эпоху перемен. Трудно было понять, что происходит в стране, еще недавно называвшейся Советским Союзом. Евгений Иванович переживал, мечтал помочь России выйти из кризиса.
Увы, судьба сложилась трагически. Человек, выдержавший немало в чужих странах, погиб в своей собственной. Он очень плохо видел. И, наверное, не вина водителя машины, сбившей Кима, в том, что под колесами погиб великий разведчик, прошедший, казалось бы, все мыслимые и немыслимые испытания. Случилось это в 1998 году.
А теперь позволю себе привести отрывки из неопубликованного интервью с Героем Советского Союза Михаилом Анатольевичем Васенковым. Хотя не интервью это, просто разговор с ним, первое знакомство. Время для большой беседы еще придет.
Михаил Анатольевич Васенков родился в 1942 году в Подмосковье. Работу в "особых условиях" (нелегальных) начал во второй половине 1970-х. По легенде Хуан Жозе Лазаро был гражданином одной из латиноамериканских стран. Затем получил гражданство Перу и женился на местной журналистке Вики Пелаес. Усыновил ее мальчика от первого брака. Затем у супругов родился сын, и вся семья в середине 1980-х переехала в Нью-Йорк. Трудился фотографом, заведя обширные связи. Затем в США преподавал в университете. Оперативная работа шла настолько продуктивно, что в 1990-м Михаилу Васенкову закрытым указом было присвоено звание Героя Советского Союза. Из-за предательства был в 2010 году арестован в своем доме в Нью-Йорке. Вместе с группой наших нелегалов был обменен СВР на американских шпионов и доставлен самолетом в Россию.
Где встретились? А разве это имеет значение? Ну, хорошо, в Москве. Он среднего роста. Поджар. Спортивен. В зарубежье увлекся боевыми искусствами и достиг в них немалых успехов.
Время и десятилетия пребывания в чужих краях все-таки сделало свое. Васенков никак не похож на русского паренька, родившегося в тогда подмосковном Кунцево. Скорее испанец, латиноамериканец. В общем типичный латинос. Не дашь его лет. Держится очень уверенно. Одет скромно. На лацкане Звезда Героя. Михаил Анатольевич говорит по-русски с испанским акцентом. Чувствуется, что думает по-испански, а потом переводит на русский. Из синонимического ряда, произносимого им на испанском, выбирает одно нужное слово. Такое я замечал и у других его соратников по редчайшей специальности. Порой, переходит на английский.
Суть работы по Васенкову - в верности Родине. Неважно, где живешь. Она все та же. Она твоя. И ради нее ты и выбрал такую жизнь. Склонен к философии. Такая черта встречается во многих людях его штучной профессии. Наверно, во внутреннем душевном одиночестве, на которое обрекает профессия, - это выход мыслям, по крайней мере, уж их-то узнать никому не дано. Хромает. Извиняется: врачи запрещают долго стоять на ногах: "Давайте присядем. Ничего страшного. Через дней десять я эту штуку выкину, буду ходить, не хромая".
Называл меня на ты, Николай. Дело, понятно, не в грубости. Ему легче обращаться на ты, ибо здесь он не допускает ошибок. Похвалил: "Про Абеля написал хорошо, я читал. Ты к нему с уважением. Но держись, не выходи за рамки дозволенного. Чувствуй грань!" А начали мы разговор с нашего общего друга Валеры К. - комсомольца и полковника. Валерий в свое время рассказывал мне о его ранних годах. Миша Васенков был спортивным парнем. В училище бегал кроссы. Плавал. А когда понимал, что ребята посильнее его обгоняют, то тренировался. И так упорно, что вскоре за ним никто не мог угнаться ни в кроссе, ни в бассейне.
- Михаил Анатольевич, что с ногой?
- Ничего. Это так - глупость. Врачи мне здесь сделали операцию. Пока хожу с этим костылем. Но скоро выброшу и забуду.
- А что было в 2010-м?
- Меня отправлял еще Крючков. (В те годы Владимир Александрович Крючков был начальником Первого главного управления КГБ СССР - внешней разведки - авт.). Знаешь, как тогда было? Отправляли очень надолго, иногда навсегда, на всю жизнь. И Крючков мне сказал: "Знай, возможно, ты никогда домой не вернешься". И я это знал. В 1991-м году во все области нашей жизни, во все - проникло немало чужих людей. Их толкали, навязывали. И эти чужие выдавали было предательство. Если бы не это, меня бы не взяли. Никто меня не знал. Я ни с кем не общался. Был все время один.
Когда в камере показывают твое старое фото, все становится понятно. Я с тем предателем не говорил. Противно. Признал: да, я. И на этом закончили. Больше ни слова.
- А как вы осваивались там?
- Это долгие годы и долгий разговор. У меня все было в порядке с документами. Испанский язык был хороший. Жил в Латинской Америке Я постоянно учился. И в молодости, и когда стал профессором - уже сравнительно недавно. Я даже сам преподавал в престижной школе.
- Но вы же были фотографом?
- Да, и фотографом. Близко к президенту страны, в которой находился. Ездил по миру. И без всяких подозрений.
- А как передавали в Центр? И как вербовали?
- Это - уже другое. И с годами необходимость в вербовках уменьшалась. Многое знал сам, без источников. Такая была высота. Это не было пиком. Я продвигался вперед, становился выше. Меня хорошо знали не только в Латинской Америке.
К сожалению, видел генерала - Героя России Виталия Вячеславовича Нетыксу только издали. Он ушел неожиданно быстро. А вот с супругой его Тамарой Ивановной, вернее, полковником Тамарой Ивановной, знаком довольно давно. Оба они учились, постигая мастерство разведчика-нелегала у знаменитой Африки Де Лас Эрас. Она, наша разведчица и испанская аристократка, была еще секретаршей у Троцкого. Во время Великой Отечественной войны маленькую хрупкую испанку взяли в партизанский отряд Дмитрия Медведева. В этом чекистском отряде специального назначения Африка Де Лас Эрас была любимой радисткой легендарного Николая Ивановича Кузнецова. Вот какой учитель был у Героя России Виталия Нетыксы и его жены.
Тамара Ивановна, вернувшись из далеких стран, сама учила юных разведчиц-нелегалов. На память всегда дарила им, уходящим в неизвестность, какой-нибудь маленький сувенир, вещицу, привезенную обязательно "оттуда". А самый дорогой для себя подарок, который преподнесла ей любимая учительница Африка Де Лас Эрас, хранит у себя. Надеется, что еще вручит его своей самой любимой ученице, которая обязательно появится. О делах генерала Нетыксы пока известно немного. Но и эта тайна раскроется. Их сын - летчик, красавица-дочка Леночка - телеведущая и психолог. Правда, так и не избавилась от акцента, который к ней как раз и привлекает.
Очень неожиданно раскрылось и имя полковника К. Его начальник, командир нелегалов, недавно ушедший от нас генерал Юрий Иванович Дроздов, немало рассказывал мне о полковнике. Кстати, именно под его началом служили Геворк и Гоар Вартаняны. А сам полковник К. был выдающимся нелегалом. Юрий Иванович назвал мне его имя, но сказал, что оно так и останется навеки засекреченным. Нет, теперь мы знаем, что полковник К. - это Владимир Иосифович Лохов.
Расскажу лишь один эпизод из его богатейшей нелегальной карьеры. Однажды у людей, работавших с Лоховым на Западе, возникли кое-какие смутные подозрения. Появилась некое недоверие к отдельным фактам его биографии. И хотя легенда у Лохова - полковника К., была безупречной, все же было решено развеять последние сомнения у его западных партнеров. И полковник отправился в далекий горный арабский аул. Здесь ему предстояло решить наверняка труднейшую задачу в жизни. Его должна была признать родная мать, не видевшая "сына" несколько десятилетий. Как раз у этого "сына" и была позаимствована биография полковника Лохова. Риск громаднейший. Тем более, арабский язык один из сложнейших в мире. Но как раз-то здесь у Лохова сомнений не было, он владел им абсолютно безупречно. Ну, что если мама не признает в нем сына? И на всякий случай внизу Лохова ожидала машина с верными друзьями. Если что, через несколько часов они окажутся в аэропорту, из которого довольно быстро можно добраться до Европы. Лохов вошел в селение и увидел трех ждущих его на скамейке женщин, закутанных в платки. Какая из них его мать? И тут одна из трех старушек быстро поднялась на ноги и приблизилась к Лохову. Он встал перед ней на колени, и она, как выяснилось, полностью ослепшая, руками ощупала его голову, глаза, лицо, и громко сказала: "Мой сын наконец-то вернулся". Он провел в доме матери неделю, успел отремонтировать дом, помог ей, родной, деньгами, а на прощание пообещал, что если даже не вернется, то до самой смерти за мамой будет и уход, и помощь. Полковник не обманул. До конца дней маме кто-то помогал. Ей пересылали деньги, нанимали женщин для ухода. Это советская внешняя разведка, выполняла обещания своего нелегала.
И, наконец, еще один, седьмой, нелегал Виталий Алексеевич Нуйкин. О нем рассказывала мне его супруга, недавно рассекреченная полковник нелегальной разведки Людмила Ивановна Нуйкина. Они работали в 18 странах. Ни тени подозрения. Полная уверенность в себе. И если бы не предательство… Нуйкину пришлось бежать. И надо же, когда он уже находился в безопасности на нашем судне, взбунтовалось море. Капитан корабля предложил всем надеть белые рубахи. Но чудом выжили все. А вот дома случился тяжелый инфаркт. Вскоре полковник Нуйкин скоропостижно скончался. Людмила Ивановна хранит о муже светлую память. Иногда в рассказах о нем переходит на французский. Наверное, так ей лучше вспоминается о временах, проведенных вместе…
Это не подробный рассказ о замечательной, раскрытой "семерке". Мы еще только на подступах, сделан лишь первый шаг. Герои заслуживают гораздо большего.
*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере "РГ"