Поделиться
Математические модели, имитирующие биологические нейронные связи, используют в самых разных областях современной жизни наряду с иным программным обеспечением. Переход в цифровую цивилизацию, безусловно, открывает новые перспективы развития. Ее новизна манит, обещая неведомые возможности, вплоть до виртуального бессмертия. Было бы странно, если бы у человечества от всего этого пиршества фантазий не закружилась голова. На наших глазах создается мифология искусственного интеллекта, которому приписывают самые невероятные свойства, о которых можно только мечтать.
Помните, у Ф. И. Тютчева: "О вещая душа моя, //О сердце, полное тревоги -// О, как ты бьешься на пороге //Как бы двойного бытия!.." Эта поэтическая метафора, похоже, становится новой реальностью, вытесняя прежнюю, преимущественно связанную не только с теологическим, но с биологическим пониманием природы человека.
Но высокомерие ученых всегда опасно. Даже гениальных. Тех, кто уверены, что человек - всего лишь особого рода машина. Загляните в знаменитый труд великого математика, отца кибернетики и теоретика искусственного интеллекта Норберта Винера "Человеческое использование человеческих существ: Кибернетика и общество": "Я говорю здесь о машине, но не только о машине из меди и железа…нет особой разницы, если эта машина изготовлена из плоти и костей". Отношение к человеку как к машине вовсе не новость сегодняшнего дня. Великие анатомы прошлого, не говоря уже об ученых-механиках Нового времени, рассматривали человека как некий физический объект, который, как им казалось, существует по законам науки, общепринятым в конкретный исторический период времени. Помимо естественно-научного понимания человека как машины существовала и социальная трактовка этой проблемы. В древности раб рассматривался как биологическая машина для выполнения конкретных работ и услуг, лишенная не только юридических прав, но и претензий на признание его человеческой сущности.
Но до ХХ столетия никому и в голову не могло прийти, что лучшая математическая модель кота - это живой кот. Писатели-фантасты ХIХ столетия с восторгом писали о возможных научных открытиях, которые сделают человека повелителем мира. И только в прошлом веке они всерьез почувствовали своевольность поведения искусственной среды. В эпоху индустриализации в XVIII - XIX веках был возможен бунт человека против машин, но только в ХХ - бунт машин против человека. Алексей Толстой в 1924 году нелучшим образом приспосабливает к новой советской аудитории пьесу Карела Чапека именно с таким названием - "Бунт машин". В стране, где индустриализация начнется только через пять лет, она кажется буржуазным вымыслом.
Но тревога писателей-фантастов укоренилась в общественном сознании. Прежде всего потому, что теоретики новых технологий поставили перед человеком ряд неприятных проблем. Снова процитирую Н. Винера: "Мы изменили свое окружение так радикально, что теперь должны изменять себя, чтобы жить в этом новом окружении". Кому это может понравиться? Полагаю, что Н. Винер не успел прочитать фундаментальный труд Станислава Лема "Сумма технологий", первое издание которого вышло в 1964 году, в год смерти великого американского ученого. В нем польский философ и литератор развивает эту мысль отца кибернетики, но он далек от простых ответов на сложные вопросы человеческого бытия. "Кто кем повелевает? Технология нами или мы ею? Она ли ведет нас, куда ей вздумается, хотя бы навстречу гибели, или мы можем заставить ее покориться нашим стремлениям? И что же, если не сама технологическая мысль определяет эти стремления?" Не самые приятные вопросы, которые тем не менее требуют если не ответа, то хотя бы постоянного размышления.
Примечательно воспоминание великого шахматиста Анатолия Карпова о попытке его учителя, первого советского чемпиона мира Михаила Ботвинника создать компьютерную программу для победы над Тиграном Петросяном, которому он уступил шахматную корону. На вопрос Карпова, что же будут делать живые шахматисты в случае успешного создания машинного алгоритма, Ботвинник ответил: "Мы будем обслуживать программу".
Способен ли человек противостоять искушению стать придатком машины, обеспечив себе этим беспроблемную жизнь? В конце концов, если возможен обмен ценностей на комфорт, то почему невозможен компромисс с искусственно созданной средой? Некоторые ученые всерьез озабочены физиологическими изменениями в представителях "поколения Z", которые вырастают в виртуальной среде, где они чувствуют себя много комфортнее, чем в реальной жизни. Насколько необратимы эти процессы? И готовы, а главное - хотим ли мы приспосабливаться к этому новому искусственно творимому нами миру, где торжествует целесообразность, а не ценностные категории бытия?
В любом случае нам придется заново отвечать на многие вопросы, которые затрагивают глубинные, фундаментальные основы человеческой жизни. Не случайно так остро встает вопрос о гуманизации современного общего и высшего образования. Творя искусственный мир, человек должен сохранить свою сущность, несводимую к самым сложным математическим формулам. Нам нужно посмотреть на этот мир глазами Сганареля из мольеровского "Дон Жуана", который изумился, услышав, что его барин верит только в то, что дважды два равно четырем.