Исследователь II мировой войны Арон Шнеер: История не может быть толерантной
Сегодня он дежурит в Зале Имен мемориального комплекса истории Холокоста:
- Хотите, мы сейчас наберем в компьютере ваше белорусское Ивье и увидим фамилии людей…
- Нет, Арон Ильич, нет. Мы сами походим с Тамарой…
И компьютер, и историк лишь подтвердят, что мы слышали с детства: в мае 1942-го под деревней Стоневичи фашисты расстреляли 2524 человека. В той братской могиле - 56 родных людей моей школьной подружки Тамары Кощер. Там сейчас тоже мемориал, мини Яд Вашем, который несколько оставшихся в Ивье семей мужественно, при безусловной поддержке местных властей, возводили всю свою жизнь…
Шесть миллионов евреев уничтожены во время Второй мировой войны. Под куполом мемориала - фотографии, лица шестисот из них, которых трагедия вознесла до святых.
В знак благодарности людям мира - список праведников: сегодня это почти 30 тысяч человек - фамилии тех, кто спасал евреев во время войны.
Восемь новых имен в Яд Вашем появилось благодаря программе "Корни", которую почти четверть века ведет в Израиле бывший директор белорусской школы Тамара Моисеевна Бородач-Кощер.
Я бы уже и саму Тамару возвела в особый ранг праведника за эту уникальную программу. Три тысячи человек - детей, внуков, правнуков благодаря ей побывали в Белоруссии, Украине, Польше, Литве, России, там, где когда-то жили их предки, где настигала многих из них трагедия, где находятся даже сейчас невероятные истории человеческой помощи и подвига. Практически каждый снимает фильм и пишет свою книгу памяти. В мае Тамара вылетает в Несвиж с очередной группой из Израиля…
Как штучный народный дипломат, она умудряется подружить людей, семьи, страны… "Не было еще еврея, который не восхитился бы чистотой и порядком в Белоруссии", - льет она бальзам на наши с ней корни.
Вроде летела я в Иерусалим лишь по оному конкретному поводу - написать послесловие к открытию "Свечи памяти" в честь героических защитников и жителей блокадного Ленинграда. А вот что получается…
Жертвоотомщение
Арон Шнеер - борец, боец, как хотите. Человек с мощной позицией ("не понимаю, как история может быть толерантной? Это же наука. Дважды два будет… сколько изволите, что ли?").
Советский, израильский историк, автор документальных книг о Второй мировой войне. Издательство "Пятый Рим" презентовало минувшим летом на "Красной площади" его уникальный труд "Профессия - смерть. Учебный лагерь СС "Травники". Преступления и возмездие". На выходе сейчас в этом же издательстве двухтомник "Плен" о судьбе советских военнопленных во время войны.
Мы обмениваемся впечатлениями, как в Иерусалиме был мощно открыт монумент "Свеча памяти". Говорим о том, что Израиль - одна из немногих стран, где 9 мая с 2017 года объявлен государственным праздником. Тут приходит понимание, что без мая 1945-го не было бы независимости Израиля в 1948-м.
Арон Шнеер: В Яд Вашем 9 мая всегда звучат две песни: "Священная война" и "День Победы". И все присутствующие встают. Встают не по команде. Ветераны и их близкие родственники. Встают солдаты и офицеры армии обороны Израиля, государственные деятели и представители дипкорпуса. Понятно, что отдается дань всем союзникам, у нас надписи на четырех языках - английском, французском, иврите и русском. Все песни звучат, но когда русские - до слез. И все встают.
Память бывает личная: память-боль, бывает память-ритуал, дань, уважение... Что для вас память о Второй мировой войне?
Арон Шнеер: Вы произнесли память-боль. Я ношу имя своего дяди, старшего брата отца, который погиб в боях за Ленинград 2 сентября 1942 года. Мы нашли его могилу в 85-м году благодаря красным следопытам ленинградского Дома пионеров.
Почему сегодня так политизирована память: версии выдаются за факты, фейки за архивные тайны…
Арон Шнеер: Дело в том, что историю пишут не только победители. Вторая сторона всегда имеет свой счет. Но даже в Германии намного меньше сведения счетов с победителем (там сделана мощная прививка от нацизма), чем в западных странах постсоветского пространства.
У вас есть объяснение - почему?
Арон Шнеер: Вот проанализируйте, кто пришел в результате перестройки и независимости к власти в странах Балтии.
К власти, в конце концов, пришли вовсе не те, кто задумывал реформы. Среди пришедших к власти есть потомки тех, кто бежал с немцами, а ныне вернулся на родину, в парламентах заседают и те, кто поддерживает марши в честь легионеров СС, участвуют в установке им памятников.
Дети не виноваты, они выросли в иных условиях.
Арон Шнеер: Но ненависть к Советскому Союзу у многих витала на генном уровне, и она выстрелила со временем… Возьмем Латвию, в которой я родился, учился и работал до переезда в 1990 году в Израиль. 150 тысяч латышей воевали в рядах в различных формированиях немецкой армии, включая две дивизии СС. А сколько ушло с Красной армией? Около 20 тысяч граждан Латвии. Среди них далеко не все хотели служить, дезертировали и т.д. И то же самое на территориях Литвы, Эстонии. Я сотрудничаю в Москве с фондом "Историческая память". Они создали очень интересный индекс коллаборации.
Многие считают его весьма спорным.
Арон Шнеер: А я говорю об индексе жестокости, профессионально занимаясь преступлениями на оккупированных территориях…
И что по этому индексу?
Арон Шнеер: Я выступил с этой идеей несколько лет назад в Москве на конференции. Первым мне возразил профессор Арон Вайс, брат Шеваха Вайса, бывшего председателя Кнессета. Их семья пережила Холокост, была спасена украинской семьей в городе Бориславе. Он сам рассказывает, что из укрытия видел чудовищный погром в городе, расчлененные тела, отрубленные головы на улице. Единственное светлое, в воспоминаниях его детства - ушанка советского солдата с красной звездой. Пришли спасители.
Но когда я сказал о том, что надо изучать индекс жестокости - он не поддержал меня.
Арон Ильич, тем не менее эта ваша точка зрения уже довольно широко представлена в целом ряде публикаций и статей.
Арон Шнеер: Для меня четко выделяются районы, где с особой жестокостью, с садизмом убивали людей. Если идти от Прибалтики до Черноморья, Кавказа, то выделяются совершенно четко зоны. Эстония - убийства по приказу. Один эстонский исследователь сказал: убийства без ненависти. 960 своих эстонских евреев, оказавшихся в оккупации, они уничтожили. На каждого сохранились папочки. Распоряжение - арестовать. Доставлен в тюрьму. Расстрелять. Папочка закрывается.
Латвия. Например, в Риге есть изнасилования, есть убийства, но погрома, охватившего весь город, нет. Ночью врываются в квартиры, насилуют женщин. Мужчин уводят на расстрел. А днем все тихо.. Затем создается гетто, и 30 ноября и 8 декабря 1941 г. 25 тысяч евреев расстреляли. В мой родной город прибыли три немецких офицера, а все остальное сделала местная полиция.
А вас еще не объявили невъездным в страны Балтии?
Арон Шнеер: Надеюсь, нет. Говорю ведь не я. Документы, которые сегодня доступны.
Далее Литва. Вот Литва - это абсолютно чудовищные садистские убийства, зверства. Об этом написала Рута Ванагайте - честь и хвала ей за то, что она открыла то, что известно историкам, но было неизвестно людям, точнее, они не хотели этого знать.
Как же ее преследовали за это!
Арон Шнеер: Ни один народ не хочет знать свои грехи, нелицеприятные страницы. Теперь нельзя сказать, что этого не было. Но ведь родственники тех, кто убил 95 процентов местных евреев, 200 тысяч, сегодня там живут. И все в основном руками литовцев совершено.
Белоруссия как белое пятно. Есть коллаборационисты, есть полицейские. Они участвовали в расстрелах, но местное население погромов, которые были характерны для Литвы и Западной Украины, не устраивало. Грабежи были…
Ой, Арон Ильич, выродки были и у белорусского народа. Достаточно Василя Быкова и Алеся Адамовича почитать… И все-таки слушаю дальше.
Арон Шнеер: Дальше территория Украины. То, что происходит на Западной Украине… Просто слов нет. Как и в Литве, как в Каунасе. В рот шланг от гидранта - и тело разрывается... Насилуют и закапывают живьем женщин…
О львовском погроме много документов есть. Одну из фотографий использовал в фильме "Обыкновенный фашизм" Михаил Ромм. Обнаженную девушку как-то пытается прикрыть ее мать. Он назвал ее Львовская мадонна. Я видел и другие фотографии. По улице Львова бежит растерзанная, в нижнем белье женщина, которую догоняет подросток с палкой в руке. Кем стал этот подросток, кем вырос?
Не только евреев там убивали. Рядом страшная волынская резня 1943-го, когда почти сто тысяч поляков были жестоко убиты украинскими националистами.
Арон Шнеер: Я считаю, что надо изучать этнопсихологию народов, проживающих на той или иной территории. И эта задача не только историков, но и этнопсихологов. Профессор Арон Вайс говорит: вы скатываетесь к фашизму. Вы обвиняете тот или иной народ. Я не обвиняю. Были и спасители, мы прекрасно знаем представителей тех же народов. Но почему те или иные территории выделяются? Как это объяснить?
Такие подходы неполиткорректны, считают ваши оппоненты...
Арон Шнеер: Я очень не люблю это слово. Историк не может быть политкорректным. Надо чувствовать боль свою и чужую, помнить прошлое. Необходимо мужество воспринимать нелицеприятные страницы собственной истории. Но и мужество говорить правду.
Дальше Молдова идет. Это тоже чудовищно. Мы об этом вообще не говорим, что творили не только румынские солдаты, но и местное крестьянство. Убивали в еврейских местечках абсолютно по собственной инициативе. Чем примитивнее оружие, тем страшнее само по себе убийство. Как ни цинично звучит, расстрел это... акт "милосердия".
После Второй мировой войны СССР и Израиль ни на секунду не прекращали розыски военных преступников, палачей, на совести которых миллионы загубленных жизней.
Арон Шнеер: Моя книга "Профессия - смерть" основана на материалах уголовных процессов. Летом 44-го в руки "Смерш" (Смерть шпионам - подразделение военной контрразведки, ликвидировано в 1946 г. - Ред.) попали документы из освобожденного концлагеря Майданек и учебного лагеря СС в местечке Травники. В картотеке - более 5 тысяч фамилий, в большинстве своем бывшие советские военнопленные, перешедшие на службу к немцам. Они становились вахманами (надзирателями, охранниками) в лагерях смерти. Военный трибунал приговорил осенью 44-го года шестерых обвиняемых к расстрелу. Это был первый процесс. Последний состоялся в 1987 году.
Подвиг народа бессмертен. И преступления - бессмертны?
Арон Шнеер: На днях в Германии начался процесс, наверное, над последним преступником, которому сейчас 93 года.
Для меня важны все аспекты советского правосудия: указ от 19 апреля 1943 года и последующие по отношению к нацистским преступникам. В 1947 году в СССР смертную казнь отменили. Позже вновь восстановили. В ФРГ была дискуссия о применении к военным преступлениям срока давности. В результате в ФРГ в 1968 году был принят закон, по которому на преступления, совершенные нацистами в 1933-1945 годах, распространялся срок давности. В СССР наоборот в преддверии 20-летия Победы в 1965 г. был принят закон о наказании независимо от срока давности и применения смертной казни к тем, кто лично участвовал в карательной деятельности и убийствах мирных граждан во время Великой Отечественной войны.
Это привело к всплеску процессов над немецкими пособниками. Даже тех, кто отсидел, вышел по амнистии, стали привлекать по вновь открывшимся обстоятельствам…
Кстати, в Германии закон о применении срока давности был отменен только в 2012 году.
Говорят, вам от оппонентов досталось за посвящение в книге.
Арон Шнеер: Да, это вызвало поток гневных откликов от части фейсбучного сообщества. Книгу "Профессия - смерть", абсолютно не стесняюсь, я посвятил сотрудникам НКВД, "Смерш", МГБ, КГБ, занимавшихся поиском немецких пособников. Понимаете, как сегодня это звучит? Но за 30 лет работы с ТАКИМИ материалами я имею право на такое убеждение.
Там еще эпиграф: Василий Гроссман: "Всякий, кто не узнает всей правды, так никогда и не поймет, с каким врагом, с каким чудовищем вступила в смертную борьбу наша великая, наша святая Красная армия". Это "Жизнь и судьба", знаменитый роман писателя?
Арон Шнеер: Цитата из очерка Василия Гроссмана "Треблинский ад". Он был практически первым из писателей на месте преступления, кто все видел, общался с палачами.
Вы мне говорили, что даже сегодня не можете напечатать полностью письма-свидетельства, там такой ужас, что ставите многоточие. Мне хочется, чтобы в нашей беседе осталось многоточием - людей какой национальности было больше всего в этом учебном лагере СС. Как я не могу до сих пор вслух произнести, кто сжег Хатынь, хотя все об этом уже знают. Пособники нацистов.
Арон Шнеер: Как сочтете возможным… В Яд Вашем кроме экскурсий проводятся специальные семинары для преподавателей из разных стран. Приезжают на них и учителя из бывшего СССР.
Как-то говорил с одной из украинских групп о львовском погроме, показывал чудовищную хронику, одна дама выступила против. Впрочем, как и одна россиянка, по-моему, из Екатеринбурга, когда я говорил о коллаборационистах: "Не было русских полицейских. Не было русских коллаборационистов". Она встала и вышла.
Арон Ильич, а может, она вышла с тихим протестом: во время Второй мировой войны погибло не только 6 миллионов евреев, а 27 миллионов советских людей. Нельзя мериться исключительностью своего горя.
Арон Шнеер: Отвечаю. Нас обвиняют: вы носитесь со своей трагедией. Погибло около 30 миллионов советских граждан разных национальностей. Среди них евреев было около 2 миллионов 700 тысяч. Мой ответ прост. Мы были единственный народ, который нацисты уничтожали тотально, от мала до велика. Евреи, как нация, не имели возможности спастись, в отличие от представителей других национальностей, даже путем коллаборации. А таковые нашлись бы, не сомневайтесь. Мы такой же народ, как и все. Ради спасения жизни люди идут на многое...
И среди палачей, вахманов, убийц в учебном лагере СС Травники, а потом в лагере смерти Треблинке оказался еврей. Выдал себя за фольксдойче. Его в 48-м году арестовали в Москве. Он работал фотокорреспондентом журнала "Огонек". Евреи ведь абсолютно не однородная масса, как и все население Советского Союза. И воевали они вместе с советским народом. Откуда иначе было бы взяться 148 Героям Советского Союза?..
Скрепка и "Смерш"
Все. Командировка заканчивается. Осталось только пару часов на бесценный разговор в доме друзей с моей улицы детства. Пятница. Святое дело, шабат. Семейный стол. Свечи. Молитва. Меня Тамара с Николаем легко обучили: сложи правильно руки, молча пожелай близким всего хорошего. Вот и вся наука. Да я и так за это каждый день молюсь. Шабат, шалом…
С разрешения хозяев (а куда им уже деться) стол сейчас примет человека, которого никто из нас не знает. Увидела сегодня в YouTube, но не могла улететь в Москву, не встретившись. Он добирается в Нетанию из соседнего городка (в Израиле расстояние - не вопрос: с юга на север - 470 км, в самом узком - с запада на восток - всего 13.
Денис Хрусталев скупает на черном рынке награды Великой Отечественной войны и передает их в Выборг, в музей Карельского перешейка, где работает его друг.
Не самый, догадываюсь, обеспеченный человек, переехавший сюда с сертификатом инструктора по дайвингу ("учился у лучших специалистов мира"), но которого фирма банально, почти по-рабски бросила на "делание денег". С мятущейся душой. "Я решил возвращаться домой, в Россию. Папа сюда приехал в 70 лет, он только неделю пробыл: взрослое дерево или с трудом приживается, или умирает. А жена, выбирая между мной и страной, выбрала Израиль".
Вот и такая судьба. И не единичная. Она у меня тоже осталась отдельной закладкой в душе, с вопросами и симпатией к товарищу Хрусталеву.
Денис показывает награды - ордена Красной Звезды и Отечественной войны.
- Я покупаю только со свидетельствами. Знаете, как "Смерш" ловил диверсантов во время войны, раскусывал легенды? В наградных документах наши скрепки ржавели, а немецкие - нет…
Наша дискуссия по поводу рынка наград была эмоциональной, но не категоричной: нельзя сегодня запретить или ликвидировать…
Один внук будет хранить дедовскую Звезду Героя, другой променяет ее на закладку "зелья". И судить его можно только за последнее. Высокие моральные стандарты законом не писаны…
Денис уехал в ночь. Молча, как научили, помолилась ему вслед.
Думаю, что на фронтах нашей памяти в Израиле есть кому ходить в атаку.
Тут случилось мое кстати: как юный следопыт прошу у Арона Ильича профессиональной помощи: улетая в Израиль, получила наказ. Глубоко уважаемый в нашем профессиональном сообществе ветеран войны, бывший главный редактор журнала "Молодой коммунист" Зорий Грантович Апресян, служил на крейсере "Ворошилов", просит помочь узнать, где похоронен его легендарный командир Чверткин Иосиф Абрамович, по его сведениям, умер в Израиле в 2003 году. Тогда у него на душе будет легче.
Так понимаю, что в свои 90+ Апресян готов к любому перелету.
Арон Ильич обещал непременно помочь. Самому лучшему читателю "Российской газеты", добавлю от себя. Не помню за десятки лет такого вечера, чтобы Зорий Грантович не позвонил и мудро не прокомментировал очередную резонансную публикацию "РГ". И какое счастье, что в День Победы у нас есть еще возможность позвонить не только тем, кто читал про победу, но и тем, кто воевал за Победу.