Егор Кончаловский - о природе человека и главном проклятье интернета
Егор Андреевич, как в вашей жизни возник этот проект?
Егор Кончаловский: Изначально им занимался Станислав Сергеевич Говорухин на своей киностудии "Вертикаль". Был написан сценарий, найден бюджет, и надо было уже запускаться. Но Станислав Сергеевич ушел из жизни, и мне предложили проект завершить, предоставив полную свободу в работе со сценарием. Так что мы с автором Алексеем Поярковым довольно глубоко, уже "под меня", переработали сюжет, исходя из темы, которая меня заинтересовала. Я имею в виду не просто извечный конфликт отцов и детей, а противостояние поколений, которые, казалось бы, говорят на одном языке, но мыслят абсолютно по-разному. Захотелось попытаться понять, кто же эти люди, которые родились в 21 веке, и которые, в конце концов, через 5-10 лет будут принимать ключевые решения в нашей стране.
В чем же, на ваш взгляд, главное отличие вашего поколения Х и нынешнего поколения Z?
Егор Кончаловский: Во-первых, мы были первым капиталистическим поколением, и оказавшись в новых экономических условиях, по сути, забросили своих детей. Нам оказалось проще "откупиться" от них. И в каком-то смысле мы их потеряли. Эти проблемы усугубились на историческом сломе, когда в 90-е годы разрушили прежние ценности, а новые до сих пор мучительно рождаются. И мое поколение, поколение отцов, сформировавшееся в 90-е годы, в моральном плане тоже оказалось потеряно… Это одна история. А другая - изменившаяся модель социализации. То самое поколение ХХI века в полной мере столкнулись с амбивалентностью современного мира. Есть физическая реальность, где ты должен учиться, работать, защищать себя. И виртуальная, которая не в меньше степени, а то и в больше степени отвечает за фобии, комплексы человека, за его поступки. Эта реальность агрессивнее, навязчивее, и противопоставить себя виртуальным сообществам порой сложнее, чем настоящему социуму.
В фильме вы показали архетипическую ситуацию, когда молодой человек снимает на айфон обнаруженный в лесу труп. Что такое заложено в природе человека, что, видя аварию, пожар, он тут же вытаскивает камеру?
Егор Кончаловский: Да, нас завораживают беды, катастрофы, когда мы уютно сидим у себя на диване. Главная мысль, которая стоит за этим: "как хорошо, что этот ужас случился не со мной". Вообще, если рассуждать о природе человека, то я склонен верить в теорию, что когда-то хомо сапиенс мог передавать мысли на расстоянии, как дельфины. Но в отличие от дельфинов мы постепенно утратили эту способность. Человек становится все хуже и ему понадобилось скрывать свои мысли, свое истинное "я". И сублимируя эту утраченную способность, человек в конце концов изобрел интернет, который открывает прямой доступ к мыслям пользователей. Получается, что человек все равно пришел к открытости своего мозга, но через технику. Порой достаточно просто посмотреть фотографии, которые выкладывает человек в инстаграме, чтобы понять, что он из себя представляет. С другой стороны, и в этом дьявольская прелесть соцсетей, что ты можешь открыть свое истинное лицо ровно настолько, насколько тебе это нужно. Или вообще создать образ, не соответствующий истинному. Но главное проклятье интернета в том, что, если тебя в нем нет, значит, ты перестаешь существовать для других. Глеб, наш герой, проходит через это испытание.
Так человечество уже не "вернется" к дельфинам?
Егор Кончаловский: Я думаю, что если мы придемся к этому совершенству, то уже через технократический прогресс.
Но тем не менее, чтобы найти себя и ответы на какие-то важные вопросы мироустройства, герою надо было оказаться среди первозданной природы. Кстати, место, названное в фильме "Луна" - полноценный персонаж этой истории. От величественного пейзажа захватывает дух и, конечно, появляется иррациональное чувство национальной гордости.
Егор Кончаловский: Мы и хотели, чтобы у зрителя захватывало дух. Учитывая, что картина получалась камерной, важно было придать ей масштаб за счет природы. Снимали мы в Карелии, в одном месте, на берегу Якимварского залива Ладожского озера, рядом с городом Лахденпохья. Там есть все, что нам было нужно - скалы, озеро, сосны. Сказочное место, где удивительным образом сочетается мощь первозданного леса и какой-то трогательности, что ли. Спасибо, конечно, дронам, которые дают возможность снимать такие кадры, что прежде было практически невозможно или невероятно дорого, потому что приходилось задействовать вертолет, к брюху которого подвешивали камеру.
Так что же с противопоставлением современного метрополиса, откуда насильно увозят мажора Глеба и скал, озера и леса? Оно принципиально? Только наедине с природой можно найти гармонию внутри себя?
Егор Кончаловский: Я бы не называл себя анти-урбанистом, мне нравятся города, я много снимал про них. Раньше я жил исключительно светско-городской жизнью. Конечно, когда ты - молодой, когда каждую ночь можешь ходить в ночной клуб, ложиться в 5 утра, а в 9 уже вставать, то город - это то место, где хочется быть. Сейчас на меня город давит, в нем я постоянно ощущаю тесноту. А природа, действительно, оказывает терапевтический эффект. Я и живу давно за городом, мне приятно осознавать, что хаос начинается не за дверью моей квартиры, а гораздо дальше. А что касается достижения внутренней гармонии, то все очень индивидуально. Кому-то для достаточно поплавать в бассейне, кому-то заняться йогой, кто-то может и в крохотной комнатке где-нибудь в Токио достичь этого состояния медитацией.
Йога, медитация, все равно, в каком-то смысле это тоже уход от социума. Любопытно, что однажды Александр Балуев уже играл такого отшельника, в вашем дебютном фильме "Затворник".
Егор Кончаловский: Вы знаете, никакой скрытой мысли я не вкладывал, приглашая Александра в картину "На Луне". Я очень рад, что именно он сыграл нашего деда, но на самом деле, на роль старика планировался один очень пожилой литовский актер. Однако, съездив в Карелию на выбор натуры, я понял, что литовец просто не выдержит условий. Ветер, жуткий холод, озеро в льду, хотя на дворе май. А в одной из сцен актеры оказываются в воде. Так что погода - это было самое сложное на съемках.
Отшельник, которого как всегда мощно играет Александр Балуев, не благостен, как, допустим, Сергий Радонежский. Лесное затворничество - следствие его прошлого. И так за каждым персонажем фильма тянется свой шлейф, даже если впрямую об этом не говорится. Один из смыслов фильма: человек меняется через страдание.
Егор Кончаловский: Так и есть. К каким-то серьезным выводам приходишь только в результате происшествий, которые приносят с собой страдание. Тогда ты начинаешь иначе смотреть на других людей и задумываться о том, что испытывают они.
Одна из самых эмоциональных сцен в фильме - с вдрызг пьяным милиционером, которого замечательно сыграл Сейдулла Молдаханов. Поразительно, с какой сострадательностью относятся к утрате им лица не только привычный ко всему старик, но и молодой столичный мажор. Это и ваша позиция? Не презрение, не брезгливость, а сочувствие?
Егор Кончаловский: В этой сцене дед-Балуев успокаивает милиционера: "Боря, да все хорошо". И это важно. Потому что каждый человек рано или поздно теряет лицо, если он естественен в своих проявлениях. В сострадательности же проявляется наша человечность. Можно и нужно сострадать и пьяному милиционеру, и старику, совершившему чудовищный поступок, который разрушил его жизнь. Его посадили в тюрьму, он совершает побег за побегом, и в третий раз успешно. Но в итоге он все равно оказывается в тюрьме, в лесу, из которого ему нет хода. Старику так легче искупить свою вину. Но мне очень важна мысль, что человек может идти всю жизнь неправильным путем, но все же у него всегда есть шанс развернуться. Этот шанс дан молодому герою. Он в конце признается, что многое понял про жизнь, и стал лучше, но все же летит в Париж по поддельным документам.
А я считала, что ваш открытый финал - принятие молодым героем своей судьбы, и он все-таки сядет в тюрьму.
Егор Кончаловский: Что же, это хорошо, значит, каждый сможет принят финал в меру своей совести.
*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере "РГ"