Фильм о фридайвинге "Один вдох" вышел в российский прокат
Фридайвинг - штука экзотичная, экстремальная, он для гипертрофированно азартных. Нужно задержать дыхание и уйти на максимально возможную глубину - стать русалкой, способной не дышать, не паникуя. Несмотря на опасность, что от кислородного голодания клетки мозга станут отмирать - человек под водой потеряет сознание. Героиня картины Марина умеет пробыть бездыханной до девяти минут, и это для нее не предел. Если добавить, что она не слишком молода и не слишком удачлива в жизни, то ее страсть к морским глубинам покажется способом уйти от суеты в тишину - родом эскейпизма. Или родом психоза.
Виктория Исакова великолепно передает это пограничное состояние, близкое к фанатизму, почти болезнь, высекающую искры галлюцинаций в помутившемся сознании. Марину оставил муж (что при ее невротическом характере, в общем, неудивительно), у нее заботливый сын и бунтующая дочь, она неспособна прокормить семью и забывает покормить детей. И в любой момент готова все это бросить и устремиться к морю, в его прозрачные голубые бездны. Она, кажется, устала от всего на свете, в глазах ее невысказанная тоска, и даже возможная гибель в пучинах ей видится как избавление от ненавистной рутины.
Так что фильм категорически не похож на многочисленные "повести о настоящем человеке", о самопреодолении и упорстве в борьбе за рекорды, за то, чтобы под заграничными небесами прозвучал гимн родины. Его пульс лихорадочен, как температурная кривая больного. Его героиня исповедует теорию спорта как способа доказать самой себе, что ты еще существуешь. У Марины есть прототип - 22-кратная чемпионка мира Наталья Молчанова, в конце концов исчезнувшая в бездне навсегда. Реальную Молчанову мы увидим в финале картины, когда ее, победившую глубину, страх и физические возможности человека, приветствуют болельщики в документальных кадрах. Фильм честно и жестоко, как никакой другой на моей памяти, показывает, чего все это стоит, каких жертв и каких жизненных катастроф.
Он гипнотически красив, потому что опасность всегда завораживает: вулкан, шторм, атакующая акула… Очень красив подводный мир и вписанная в него стройная пластичная фигура с рыбьим хвостом, неторопливо помахивающим в глубинных течениях. Мир затонувших кораблей и таящих смерть подводных гротов, как гибельная "Голубая дыра", которую берется одолеть Марина, чтобы заработать на чемпионат мира. Прозванная "кладбищем дайверов", эта "дыра" стоила жизни спасателю Игнату (Владимир Яглыч), добровольно взявшемуся ее подстраховать. Но так и не научила ее ценить собственную жизнь. Гибель, которая поджидала реальную Наталью Молчанову, словно неотвратимая финальная точка траектории судьбы, которую она выбрала. Перед нами род акта самоубийства, садистски растянутого во времени; фильм об этом говорит с предельной ясностью и с неким исступленным восторгом. Так говорят обо всем, что за пределами человеческих возможностей.
Яркую ноту душевной патологии вносит и самый загадочный образ фильма - фигура некоего экспериментатора, то ли ученого, то ли шарлатана, который берется излечить Марину от страхов, научить не чувствовать боль, даже управлять темпом сердцебиения. Его играет Максим Суханов со своим непревзойденным умением воплощать инфернальное. В поисках душевного равновесия героиня должна ходить по раскаленным углям, плавать подо льдом и сидеть взаперти в бездонной бочке с водой. Эти упражнения, тоже близкие к садизму, по-моему, переходят грань, за которой спортивный азарт героини становится чистым безумием. История обретает привкус мистики, чего-то потустороннего, никак не проясняющего больные страсти героини. Человечней выглядит ее антипод и соперница - американская спортсменка Джессика Райт: в ней не ощущаешь неврозов, она спокойна, уверенна, открыта и доброжелательна. За нее бесится ее тренер, который идет на прямой подлог, подставляя российской сопернице опасную для жизни подножку. Не знаю, в какой мере такое случилось в реальности - в спорте чего только не бывает, но в кинематографическом воплощении сцена сильно напоминает подлянки, которые устраивает злодей-американец прогрессивной Марион Диксон в фильме 1936 года "Цирк".
Получилась картина, неровная по дыханию: в ней есть сильные актерские работы и моменты саспенса, но есть аритмичные сбои, прямолинейные решения и предсказуемость. Как и в любом байопике, где драматург-жизнь часто сбивает драматурга-сценариста на тропу простых пересказов, и тогда факты реальной биографии виснут на ногах, лишая сюжет развития свободного и убедительного.
