Образы войны в исторической памяти
Тематика исторической памяти и ее осмысление имеют несомненное значение в формировании гражданской солидарности в обществе, в обеспечении связи поколений, в сопричастности граждан государству. На международном уровне гармонизация и сближение исторических нарративов в разных странах представляется залогом для конструктивного диалога между обществами и по современным проблемам, преодолению существующих негативных стереотипов восприятия других государств и народов. Тем самым будет вполне уместно сказать, что историческая память является ценностью, которая значимым образом определяет как социальное, так и политическое поведение.
За последние три десятилетия повышенное внимание к переосмыслению и реконструкции исторической памяти в мире было связано не в последнюю очередь с Центральной и Восточной Европой. Во многих странах этого региона эти процессы были обусловлены формированием новых независимых государств и распадом социалистической системы. Здесь историческая память стала играть ключевую роль в национальном становлении государств, в политике формирования новых ценностей и установок в общественном мнении. Пожалуй, на этом примере четко проявляется прямая связь между ценностью исторической памяти и национализмом, понимаемом как в широком общегражданском (позитивном) смысле, так и в ряде случаев и в узком негативном смысле этого слова, связанном с национальной исключительностью.
Эти процессы привели помимо прочего и к конфликтующим национальным историческим нарративам. Часть из них начала оказывать серьезное воздействие и на текущую политику, на политические стереотипы других государств и народов. Иногда это выливалось и в реальные войны. Практически во всех вооруженных конфликтах в Европе за последние три десятилетия взаимоисключающие исторические нарративы играли далеко не последнюю роль в поляризации общественного мнения и в эскалации конфликта. В преддверии юбилея Победы за прошедшие месяцы мы все стали свидетелями резкого обострения войн исторической памяти применительно к событиям и оценке Второй мировой войны. Цепочка этих событий хорошо известна, причины этого понятны, и нет нужды подробно на этом останавливаться.
Важнее другое. Поскольку историческая память является ценностью, то, как мы знаем из конфликтологии, конфликты ценностей гораздо труднее и сложнее урегулировать, чем конфликты интересов. При несовпадающих интересах всегда можно по крайней мере попытаться найти какой-то компромисс, определить пределы для переговорного пространства и шаг за шагом идти к взаимоприемлемому решению. Ценности же бескомпромиссны, в некотором роде они представляют собой базовые примордиальные установки поведения, и потому сблизить их крайне трудно. Здесь, впрочем, стоит подчеркнуть, что хотя сама историческая память является ценностью, то политика формирования исторической памяти, как мы отмечали выше, является интересом государства. Тем самым конфликт ценностей здесь накладывается на конфликт интересов. С одной стороны, это его усложняет, а с другой стороны, дает некие возможности для поиска решения.
Формирование исторической памяти, в т.ч. и памяти о Второй мировой войне может осуществляться разными путями. Есть экспертное знание, доступное для достаточно узкого круга специалистов-историков, хорошо знакомых с источниками, владеющих профессиональными методами исторического исследования. С одной стороны, им как раз легче договориться между собой (что показала, например, российско-польская комиссия историков по решению сложных вопросов на рубеже 2000-2010-х гг.). Но, с другой стороны, по принципу "нельзя жить в обществе и быть свободным от общества", не свободен от него и специалист-историк. Пожалуй, именно готовность ряда профессионалов-историков развивать в своих исследованиях политически востребованные для своего общества нарративы (или контрнарративы, не важно) сыграла далеко не последнюю роль в эскалации войн исторической памяти.
Что же касается широкого общественного мнения, то, вполне понятно, формирование исторической памяти в нем осуществляется главным образом не через научные монографии и статьи. Здесь ключевую роль играет информационное и культурное пространство. Поэтому трансляция через него исторических знаний (а иногда и исторических мифов) является одним из главных инструментов такого рода. Выступления политиков, заявления парламентов и политических партий по историческим вопросам, научно-популярные интервью историков, документальные и художественные фильмы, проза и поэзия, и многое другое служат механизмами этого. Поэтому значимость понимания подобных механизмов трансляции исторической памяти, осмысления принципов их функционирования, распространения в общественном мнении тех или иных исторических оценок и установок получают особое значение при анализе политики исторической памяти.
Один из важных аспектов такого подхода сфокусирован на анализе образа войны в современном культурном и информационном пространстве. Он связан с различными философскими концепциями войны, а также с более упрощенными и стереотипными медийными нарративами, раскрывающие образы войны широкому общественному мнению в том или ином формате. Здесь можно сделать акцент на сопоставлении и противоположности двух из такого рода нарративов. Один из них, условно говоря, - героический, когда акцент в представлении войны делается на подвигах и доблести, такой подход тесно связан с военной этикой, традиционно сконцентрированной на понятиях отваги и чести. В рамках этого нарратива часто фокусируется внимание на войне в контексте защиты жизни, свободы и независимости своей Родины. Другой нарратив - трагический. Здесь в центре оказываются ужасы войны, многочисленные жертвы, разрушения, военные преступления, цинизм приспособленчества к войне, людское горе.
Понятно, что на любой войне есть место и тому, и другому, и оба этих нарратива в целом не противоречат друг другу, а лишь дополняют различные аспекты войны. Вопрос лишь в их соотношении друг с другом, в нахождении необходимого баланса. Когда же этот баланс нарушается, то в последнее время все чаще можно увидеть определенную тенденцию, направленную на полную дегероизацию войны как в современной культуре (в кинематографии, в литературе), так и в общественных дискуссиях о войне. В своем предельном выражении этот нарратив находит свое воплощение в своего рода "военной чернухе", когда показывается, что война со всех сторон вызывает к жизни лишь самые худшие качества в человеке. Когда гражданственность в войне заменяется обывательским сарказмом и отстраненностью. В этом контексте встает вопрос о гораздо более широкой теме "постгероического" общества в современном мире как составной части глобального общества потребления.
Такое постгероическое общество уже не заинтересовано в культе доблести и подвига, и потому для него объективно не востребованы фильмы и книги, его отражающие. При этом есть и другой аспект, наряду с дегероизацией, его можно условно назвать "играизацией" войны. Встроенность восприятия войны в современный мир виртуальных компьютерных программ, а также все большая распространенность бесконтактных технологий ведения реальных боевых действий (дроны и пр.) приводят к тому, что война в общественном мнении становится не подвигом или трагедией, а лишь очередной компьютерной игрушкой. Это вызывает к жизни чрезмерную легкость восприятия войны, ее несерьезность. Такая играизация войны становится потому одной из важных черт постгероического общества.
Негативные последствия от всего этого очевидны. Поэтому политика формирования уважительного отношения к исторической памяти должна стать ключевой задачей как государства, так и общественных институтов. В этой связи представляется крайне важным то обстоятельство, что по итогам широкой гражданской дискуссии упоминание памяти предков как основы для социального поведения современных россиян было включено в предложенные поправки к Конституции РФ. Закрепление уважительного отношения к исторической памяти в основном законе страны позволит в будущем поставить эту работу на прочную правовую основу, сделать уважение и почитание доблести наших предков непререкаемым социальным императивом, основанном, подчеркну, на прочном общегражданском консенсусе.
Следует отметить, что юбилей Победы и окончания войны сейчас находится в фокусе многих экспертных исследований и широко представлен в информационном и культурном пространстве. Но важно не допускать того, чтобы это обращение к исторической памяти не ушло на второй план и было бы свернуто сразу после юбилейных дат. Крайне значимо для формирования устойчивого общественного мнения, чтобы память о войне и Победе не представлялась бы исключительно как одномоментная кампания, а имела бы сконсолидированное и системное продолжение и после самого юбилея.