Накануне дня рождения "Комсомолки" "РГ" вспоминает громкий скандал, вызванный ее публикацией
***
Эти документы принесли в редакцию журнала "Родина" родственники писателя-фронтовика Кима Костенко. В середине 1960-х годов Костенко работал в "Комсомольской правде" и оказался в центре скандала вокруг публикации Аркадия Сахнина "В рейсе и после". Газета замахнулась тогда на легендарного, обласканного властью директора китобойной флотилии "Советская Украина" Алексея Соляника. Разбирательство стремительно докатилось до секретариата ЦК КПСС...
АРКАДИЙ САХНИН: Я ПОДДЕРЖИВАЮ ЧЕТЫРЕ ТЯГЧАЙШИХ ОБВИНЕНИЯ СОЛЯНИКУ
Концовка статьи "В рейсе и после" в "Комсомольской правде" за 21 июля 1965 года
Полтора месяца я был в среде китобоев. Я поддерживаю четыре тягчайших обвинения, которые они предъявляют А. Солянику.
Первое. Полнейшее пренебрежение людьми, их достоинством, интересами, здоровьем, жизнью. Убедительный пример тому - заранее спланированный и абсолютно неподготовленный выход в тропики, принесший жертвы.
Второе. Безмерное честолюбие, бахвальство, показуха, несмотря на срыв плана по важному его разделу, бесхозяйственность, крупные убытки, выпуск недоброкачественной продукции, залежи запасных частей на десятилетия и др.
Третье. Грубый зажим критики, расправа за критику как метод сохранить в тайне собственные провалы и собственный произвол.
Четвертое. Злоупотребление служебным положением, в частности недопустимая семейственность и незаконное расходование средств.
ПЕРВЫЙ СЕКРЕТАРЬ ОДЕССКОГО ОБКОМА КПСС МИХАИЛ СИНИЦА: СТАТЬЯ ПЕРЕВРАНА. В НЕЙ ВСЕ ФАКТЫ НЕДОСТОВЕРНЫ
Из докладной записки ответственного секретаря редакции "Комсомольской правды" Кима Костенко в редколлегию
По решению редколлегии 3 августа 1965 года я выезжал в город Одессу для участия в заседании бюро Одесского обкома партии, обсуждавшего статью А. Сахнина "В рейсе и после", опубликованную в "Комсомольской правде" 21 июля с. г.
Перед началом бюро утром 4 августа я встретился с первым секретарем Одесского обкома партии тов. Синицей. Эта встреча длилась ровно четыре минуты. Тов. Синица всем своим видом старался показать, что разговор со мной нежелателен и выслушивать мнение редакционной коллегии по поводу этой статьи он не намерен. После первой произнесенной мною фразы он заявил: "Вы напечатали непроверенный материал. Статья переврана, в ней все факты недостоверны".
Разговаривал со мной тов. Синица подчеркнуто грубо, пренебрежительным тоном.
В тот же день в два часа состоялось заседание бюро. Доклад, сделанный тов. Солдатовым (председатель комиссии. - Ред.) на заседании бюро, состоял из пяти разделов. Опровергая обвинение тов. Соляника в "бахвальстве, показухе, несмотря на срыв плана по важному его разделу, бесхозяйственность, крупные убытки, выпуск недоброкачественной продукции, залежи запасных частей", докладчик привел подробнейшую картину выполнения производственного плана китобойной флотилией.
Разбиралось обвинение тов. Соляника "в абсолютно неподготовленном выходе в тропики, принесшем жертвы". Вместо того чтобы детально ответить на вопрос, планировался ли заранее поход в тропики и как флотилия готовилась к этому походу, докладчик очень подробно стал отвечать на вопрос, оправдан ли экономически этот поход в тропики, хотя, как известно, в статье А. Сахнина ни единым словом не оспаривалась оправданность этого похода. < >
Разбирая обвинение тов. Соляника "в грубом зажиме критики, в расправе за критику", докладчик в общем признал правильным факты, приведенные в статье.
Касаясь злоупотреблений служебным положением, недопустимой семейственности и незаконного расходования средств тов. Соляником, комиссия признала, что жена тов. Соляника действительно была зачислена на должность инженера-дозиметриста китобазы и что были отдельные заявления со стороны китобоев и руководящих работников о том, что "она иногда в рабочее время на производстве отсутствовала".
< >В выводах комиссии говорится о том, что автор статьи допустил во многих случаях необъективный подход к изложению материала, общий тон статьи и общая направленность принесла больше вреда, чем пользы, что статья нанесла политический урон нашей Родине.
Неудивительно, что после такого доклада выступавший первым тов. Соляник бодро отрапортовал о производственных успехах флотилии, перемежая свою речь хвастливыми фразами "Я как самый опытный китобой", "На моих плечах держится вся флотилия"; выступление тов. Соляник завершил так: "С выводами комиссии я согласен, а со статьей согласиться не могу, она неправильна по многим фактам и не принесла пользы".
< >Считаю необходимым отметить, что в ходе заседания бюро обкома допускались грубые, оскорбительные реплики и высказывания в адрес автора статьи тов. Сахнина и присутствовавших на заседании работников редакции "Комсомольской правды", причем председательствовавший на заседании тов. Синица не делал попытки пресечь это.
Выполняя указание редколлегии, во время заседания бюро обкома я попросил слова для того, чтобы сообщить членам бюро о некоторых письмах, поступивших в редакцию из Одессы и содержащих дополнительные факты о неправильных действиях тов. Соляника. Во время моего выступления некоторые члены бюро грубо прерывали меня, вскакивали с места, требуя признать ошибочной публикацию статьи. Мне пришлось дважды обращаться к тов. Синице с просьбой предоставить мне возможность высказаться. Однако он не призвал к порядку ни одного из нарушавших регламент заседания.
В заключение заседания тов. Синица огласил решение бюро: за грубость с подчиненными и неправильные методы руководства тов. Солянику объявить строгий выговор с занесением в учетную карточку, считать возможным оставить тов. Соляника в занимаемой должности генерального капитан-директора флотилии. Что касается статьи "В рейсе и после", то бюро сочло ее неправильной, порочащей коллектив коммунистического труда. Бюро отметило, что редколлегия "Комсомольской правды" допустила поспешность, опубликовав эту статью без предварительной проверки, о чем решено сообщить в ЦК КПСС.
Как коммунист, убежден, что решение бюро Одесского обкома партии по поводу тов. Соляника является неоправданно мягким, оно не может способствовать воспитанию советской молодежи в духе принципиальности и непримиримости к случаям нарушения ленинских норм и принципов нашей жизни.
Член редколлегии "Комсомольской правды", ответсекретарь редакции К. Костенко 6 августа 1965 года
ПЕРВЫЙ СЕКРЕТАРЬ ЦК КПСС ЛЕОНИД БРЕЖНЕВ: ХАМСТВА ЛЮДИ НЕ ПРОСТЯТ НИ БРЕЖНЕВУ, НИ ПОДГОРНОМУ, НИ СОЛЯНИКУ
Из сокращенной стенограммы заседания секретариата ЦК КПСС от 19 октября 1965 года
Присутствуют: тт. Брежнев, Подгорный, Щелепин, Демичев, Суслов, Андропов, Пономарев, Кулаков, Рудаков, Устинов. От Одессы: тт. Синица, Назаренко, Денисенко, Хирных, Соляник. От редакции "Комсомольской правды": тт. Воронов, Костенко, Сахнин; министр Ишков, ответ. контролер КПК Вологжанин.
Тов. Брежнев:
- Мы хотели бы сказать вам, тов. Соляник. Мы не хотим снимать то, что сделано вами в прошлом. Сделано много. Но вы сами хорошо знаете, что не все было гладко. Мы многое вам подсказывали, многое прощали. Но не все можно простить.
Не один Соляник ловит китов. Тысячи людей трудятся самоотверженно, чтобы выполнить задание государства. Вам созданы все условия для того, чтобы вы могли успешно руководить коллективом. Мы окружали вас почетом, присвоили вам звание Героя Социалистического Труда. Но вместе с тем у настоящего руководителя должна быть учтивость, простота в обращении с людьми. У вас не все это правильно и ровно сочеталось. Преобладало часто зазнайство, высокомерие. А это, как известно, всегда приводит к ошибкам. И вот итог, что все это привело вас не на трибуну почета, а сюда, в зал на заседание.
На некоторых предприятиях, например, на металлургических заводах, тоже бывают условия не лучше. Я сам, будучи подростком, работал у мартена вместе с отцом. Бывало, стоишь у раскаленной печи, дышать нечем, кто-нибудь из рабочих направит на тебя шланг, окатит холодной водой, немного легче становится. Отец подходит, спрашивает: ну как, сынок, дышишь? Да дышу, отвечаю. И за такую работу мы получали по семьдесят копеек. Но на земле многое делается для того, чтобы улучшить условия. А на китобойной флотилии? Я был поражен, когда все прочитал. Как это так - нет вентиляции, нет легкой охлаждающей одежды для моряков? Неужели трудно было министерству подумать об этом заранее? В мартенах тоже температура высокая, но там люди не умирают, потому что о них думают, о них забоятся. Примите это к сведению, тов. Соляник, к очень серьезному сведению.
Повторяю, многое мы могли бы простить: технические недостатки кораблей, недостаточную подготовленность к рейсу в тропиках, плохое оснащение их и другое. Но одно нужно сказать твердо: невежества и хамства люди не терпят. Вы это святое правило забыли. Мы могли бы простить факт зачисления вашей жены на должность инженера (еще героиня - болталась с вами там несколько месяцев в океане), если бы все остальное было хорошо. Но в том-то и беда, что не только в том вы виноваты. Самое главное - вам был доверен большой коллектив, а управлять этим коллективом вы стали плохо, даже в момент, когда один угорает, падает, другой, третий, вы не собрались с партийным товарищами, с общественными организациями, с профсоюзом не посоветовались, не проявили человеческого подхода.
Мы очень хотели сберечь вас как руководителя. Но всему есть грань. И Центральному Комитету сейчас приходится выбирать, что важнее, что будет полезнее: оставить вас на посту директора или освободить.
Надо сказать и в адрес министерства рыбной промышленности. Если так дело обстоит, то и ему надо серьезно задуматься. Подбор кадров во флотилию по меньшей мере странный. Но это должен был делать не только сам Соляник. Тут надо подшуровать в Одессе.
Реплика Синицы:
- Мы это уже сейчас делаем, Леонид Ильич.
Тов. Брежнев:
- А люди у нас хорошие, они готовы на все. Раз руководитель предлагает остаться в тропиках, коллектив готов был остаться, чтобы выполнить план. Но вы, тов. Соляник, должны были заранее все это продумать, произвести соответствующую перестановку людей, отобрать наиболее сильных для работы в трудных условиях. А вы этого не сделали. Зачем надо было строить бассейн и не пускать туда людей? Кто вы такой? Лучше было бы сделать наоборот: пусть люди купаются в этом бассейне, а вы стояли и радовались бы со стороны, что людям созданы такие условия. Это хамство, нехороший поступок, тов. Соляник. Люди никому не простят, никому - ни Брежневу, ни Подгорному, ни Солянику. А то еще приемы устраивал. Откуда-то, видите ли, позаимствовал опыт - с водкой, с коньяком. По случаю своих именин обед устроил для коллектива, а потом деньги за это удержал.
Тов. Соляник:
- Это неправда, Леонид Ильич.
Тов. Брежнев:
- Ну, может быть, это и неправда, не будем сейчас вдаваться в детали. Слава иногда кружит голову. Зазнался, по-видимому, да, Соляник? А хороший был руководитель. Сейчас флотилия подготовлена к очередному рейсу? (Обращаясь к Ишкову.)
Тов. Ишков:
- Леонид Ильич, госкомитет рыбной промышленности всю подготовку флотилии постоянно держал и держит под контролем. Соляник всегда был уважаемым капитаном, очень умелым руководителем. И то, что сейчас произошло, для нас очень тяжело.
Тов. Брежнев:
- У нас есть настроение записать и вам немножко, тов. Ишков. Надо было вовремя одернуть Соляника, помочь ему поправиться.
Тов. Ишков:
- Тут надо сказать, Леонид Ильич, что некоторые факты по-иному выглядят, когда их проверяешь. Мы провели детальную проверку, подробно беседовали со многими людьми флотилии и выяснили, что в статье не так все написано, как было в действительности, никто в обморок не падал...
Тов. Брежнев:
- Мы тут тоже не маленькие, тов. Ишков, мы все взрослые люди и понимаем, когда падают люди в обморок, а когда не падают. То, что кое о чем говорится с подсвистом, об этом нам говорить не нужно. Мы еще найдем возможность поговорить об этом отдельно. Но это другая сторона дела. А сейчас мы хотим поговорить о главном: о тех ненормальных явлениях, которые происходили на флотилии.
Садитесь, тов. Ишков. Тов. Синица, что вы скажете?
Тов. Синица:
- Сейчас мы принимаем все меры к тому, чтобы исправить допущенные недостатки. Сейчас тов. Соляник очень тщательно советуется с партийными, профсоюзными, комсомольскими активистами, часто встречается и много беседует с людьми. Он изменился совершенно. Вот почему Одесский обком партии признал возможным оставить тов. Соляника на посту генерального капитан-директора флотилии, и от имени Одесского обкома я бы просил секретарей ЦК КПСС поверить тов. Солянику и оставить его на занимаемой должности.
Тов. Брежнев:
- Да, нелегкое решение мы принимаем. Но, взвесив все стороны дела, в целях воспитания, секретариат ЦК КПСС решил освободить вас, тов. Соляник, от должности генерального капитан-директора флотилии. Думаем, что это явится для него хорошей школой и он учтет. В решении, мне кажется, надо указать и Ишкову на неудовлетворительное внимание к подготовке флотилии, надо обязать министерство принять все нужные меры для наведения порядка во флотилии и доложить секретариату ЦК КПСС.
Тов. Соляник:
- Леонид Ильич, товарищи секретари ЦК, прошу учесть мое желание. Я глубоко все продумал и со всем согласен. Прошу только об одном: разрешить мне ходить в плавание. Я с четырнадцати лет плаваю, тридцать пять лет на капитанском мостике, и расставаться с этой работой мне было бы очень трудно.
Тов. Брежнев:
- Что касается дальнейшей работы, то об этом пусть областной комитет партии подумает. Конечно, Соляник не должен быть без работы ни одного дня. Пусть водит корабли, пусть работает, но с известным понижением - конечно, в контору его нет смысла посылать.
Тов. Подгорный:
- Я понял так, что, конечно, тов. Солянику надо разрешить ходить в плавание. Может быть, следует дать ему китобоец и пусть командует.
Тов. Брежнев:
- Ну, это пусть в Одессе решат.
P.S.
Вожди ЦК КПСС поддержали "Комсомолку", но на судьбе ее главного редактора Юрия Воронова вся эта история сказалась не лучшим образом. Вместо ожидаемого перевода на высокую должность в "Правду" он был отправлен на 16 лет собкором главной газеты страны в ГДР. Значит, ему не простили Соляника.