Историк рассказал, кто и зачем сейчас ведет дневники

Утверждение, что после пандемии мир радикально изменится, стало уже общим местом. Как человеку приспособиться к этому новому миру, адаптироваться в нем без психологических травм и разрушительных внутренних потрясений? Психологи утверждают: одним из инструментов самосохранения личности во все времена был личный дневник. Так ли это? Зачем вообще люди ведут дневники? По каким причинам за их ведение принимаются? Кому и почему дают их читать? Для чего исследователи их публикуют? Что полезного могут извлечь посторонние из чужих личных записей? Об этом корреспондент "РГ" расспросила историка Михаил Мельниченко, руководителя интернет-проекта "Прожито", объединившего корпус личных дневников XIX-XX веков.

Знаю, что к концу прошлого года у вас на сайте было загружено больше 1700 дневников. Правомерен вопрос: а почему люди вообще начинают вести дневник? Только ли тогда, когда испытывают дефицит собеседника, который бы их удовлетворил? Или когда ощущают себя современниками невиданных ранее перемен? Или…?

Михаил Мельниченко: Есть несколько популярных причин, но ни одна не существует в чистом виде. Импульс к ведению дневника - всегда комбинация авторских мотиваций. Можно выделить несколько основных. Одна из них - очистка памяти. Если у человека в голове очень много важной фактографии, он может начать делать записи, чтобы по ним восстановить нужное. Популярен и такой мотив - дневник как пространство для оттачивания стиля. Если у тебя есть писательские амбиции или ты получаешь удовольствие от процесса письма, то дневник - хороший полигон для этого. Часто дневник является обращением к потомкам, человек хочет оставить свидетельство своей жизни, зафиксировать тот факт, что она прожита не зря. Кроме того, есть несколько тонких психологических мотиваций. Одна из них - тебе нужен собеседник. Придуманный друг. И наконец, у дневника есть мощнейшая терапевтическая функция - это один из способов справиться со стрессом. Когда ты делаешь записи, ты уменьшаешь уровень внутренних переживаний. Ведь если ты формулируешь свои тревоги, размышляешь над ними, анализируешь и описываешь, ты невольно переходишь из позиции "переживателя" в позицию "наблюдателя". То есть несколько отстраняешься от остроты чувств.

Поэтому часто в стрессовой ситуации люди, осознанно или неосознанно, начинают вести дневники. Это хорошо видно по истории с дневниками блокадного Ленинграда.

Вообще науке известно примерно 5-6 тысяч личных дневников (с середины XVIII века и до наших дней), и почти каждый двенадцатый из них - это дневник Ленинградской блокады. В городе была невероятная плотность ведения дневников - известно более 450! Причем жители выбирали дневник как инструмент самосохранения. При этом были и официальные задания, когда руководство города, парткомы предприятий призывали вести дневники. Но как считает моя коллега историк Анастасия Павловская, эти "дневники по призыву" были не очень емкие, и их не так уж много. Большинство дневников рождались сами по себе. Если вникнуть в мотивы авторов - многие не только пытались зафиксировать время, но и, как написал одни из авторов, "не оскотиниться", отвлечься от голода, страха, конфликтов с окружающими…И конечно, многие включали "режим историка".

А в наши дни? Многих, знаю, долго удивляла эта наша "простота подвига" - чтобы стать в период пандемии "истинным гражданином", надо всего-навсего остаться дома: не выходить ни на работу, ни на улицу. В этой ситуации многие восприняли ведение дневника как свою миссию. Всплеск дневниковых записей был?

Михаил Мельниченко:

- Сто процентов! Это видно даже по нашему ближайшему окружении. Я вижу, как люди вокруг меня, в соцсетях, описывают свои переживания и говорят, что начали вести дневник. Этот всплеск очевиден и для исследователей: на Западе уже появилось несколько организаций, которые начали заниматься сбором коронавирусных дневников. Они сразу же архивируются. Мы не так активно работаем с современностью.

Равнозначно ли ведение дневника "ручкой в тетради" постам в блогах?

Михаил Мельниченко: Разница, конечно, есть. Дневник в меньшей степени предполагает возможность чтения твоего текста кем-то другим. На самом деле у дневника тоже много хитрых жанровых особенностей, которые ставят под сомнения высказывания, будто дневник - это всегда чтение лишь для одного читателя, его автора. Дневники - очень интимный жанр, да. Но в действительности большое их количество все же адресованы некоему лицу или даже группе лиц, несмотря на все кокетство авторов, что "никому читать нельзя".

А блог - это другая история. Изначально публичная. Автор с самого начала рисует себя таким, каким хочет предстать перед аудиторией. Причем изначально понятной ему. Если с адресованностью дневника надо разбираться - кому ты его пишешь (Потомкам? Неведомым единомышленникам? ), то с блогом все понятно. Посты в нем адресованы тем, кто на твой блог подписан.

Означает ли это, что для будущих поколений, для грядущих исследований личный дневник - более ценный документ?

Михаил Мельниченко: Сложно сказать. Мне кажется, каждый материал будет очень информативным, если правильно поставить к нему вопросы. Блоги будут анализироваться по иным принципам, чем дневники. Авторов блогов - сотни тысяч, если не миллионы. Этот большой массив данных подразумевает скорее анализ социальных связей.

А дневники подразумевают анализ скорее психологический, личностный, так?

Михаил Мельниченко: По-разному. Каждый материал важно мерить его собственным аршином. Для кого-то из исследователей (например, для ученого-лингвиста) самым важным может оказаться словарь дневника, авторское словоупотребление. И форма языка окажется важнее его содержания. Для антрополога или психолога, который занимается, например, темой взросления подростков или наоборот темой старения в нашей стране - важнее психологические дневники, в которых человек на десятках страниц мурыжит собственную влюбленность или обиды на близких. Фольклористу важнее будут - записанные анекдоты, слухи, шутки, частушки. Поэтому для нас в центре "Прожито", действующем при Европейском университете, важно просто собирать все дневниковые тексты без исключения. Сегодня сложно предсказать, кто к нам впоследствии придет и что у нас захочет найти.

То есть сказать, какие записи для истории важнее - факты или чувства - вы не можете?

Михаил Мельниченко: Важнее всего - твое личное пространство. Для чего ты дневник заводишь - для того и веди. И совершенно не надо думать о будущих исследователях, а фиксировать в своем дневнике ровно то, что тебе сегодня кажется самым важным.

Все говорят: мир после пандемии будет другим. Да, конечно. Дневник - хороший способ фиксации того, как именно этот другой мир наступает. И важно зафиксировать, как происходят эти изменения не только во внешнем пространстве (социальная дистанция, нормы этикета, способы обучения и пр.), а внутри человека. Как в тебе самом менялось и меняется восприятие нового, измененного, мира.

И если у исследователей будет большой корпус личных текстов на разных языках, то по нему можно будет посмотреть, как некоторая часть населения, умеющая писать, проходила через этот период.

А вам самому про что интереснее читать в дневниках - про реальные случаи или про переживания?

Михаил Мельниченко: Я - историк, у меня подход профессиональный. Для меня дневник важен тем, что я нахожу в нем то, чего не могу найти в других источниках. Если позиция городской мэрии по поводу ношения масок прекрасно будет отражена в нормативных документах, мне важнее - найти документальное отражение реальных человеческих чувств по этому поводу.

Ваш проект "Прожито" регулярно устраивает лаборатории для волонтеров, где вы учите людей переводить письменные дневники в электронный формат. Знаю, что обычно на такие лаборатории собираются до десятка молодых людей, им раздают фрагменты чьего-нибудь дневника, а потом все вместе обсуждают прочитанное и складывают общий пазл. Вопрос: сегодняшняя ситуация изменила эти правила? Как?

Михаил Мельниченко: Мы продолжаем расшифровку дневников в режиме онлайн. Недавно, например, расшифровывали дневник студентки 50-х годов из Ростова-на- Дону.

Принять участие в наших лабораториях могут все желающие. И знаете, их стало гораздо больше! Мы начинали такую работу в Москве четыре года назад, потом присоединился Петербург. Сейчас, когда мы стали работать онлайн, к нам стали присоединяться волонтеры со всей России и не только России. В последний месяц мы вообще встречаемся каждую неделю, и всегда проходят прекрасные обсуждения. И участников стало больше - 20-25 человек каждый раз.

А зачем нужны обсуждения?

Михаил Мельниченко: Это возможность пообщаться по поводу любимого дела. Для новичков - возможность увидеть, что работа с рукописью - это интересно. Ведь речь идет о человеческой жизни, очень похожей на нашу, невзирая на то, о какой эпохе идет речь. За текстом видишь автора, и молодые люди находят в его размышлениях что-то очень близкое, понятное. Именно поэтому мы выбираем для таких коллективных лабораторий дневники людей молодых, не "окостеневших", не сложившихся окончательно.

И какие уроки выносят из этой работы новички-волонтеры? Побуждает ли их эта работы вести свои дневники?

Михаил Мельниченко: Я специально не расспрашивал, но многие сами говорили, что да. А кому-то просто нравится рассматривать чужие жизни. Кто-то изначально готовит себя к работе историка, филолога-исследователя. Знаете, мы сегодня превратились в один из самых востребованных центров прохождения практики для студентов-гуманитариев. Практика в вузах едва началась, а уже полсотни студентов со всей России к нам пришло. И ждем в ближайшие полтора месяца еще около 250 человек из разных вузов страны.

Увеличился и приток материалов. Видимо, люди, оказавшиеся на самоизоляции в своих квартирах, взялись за разбор архивов, полезли на антресоли, нашли старые письма и тетради… И стали пересылать их нам. Это важно.

Важно еще и потому, что со следующего года издательство Европейского университета начнет издавать книги про блокадные дневники. Сейчас мы работаем над концепцией первых четырех томов. И если у ваших читателей есть в семье еще не оцифрованные нами блокадные дневники - пожалуйста, свяжитесь с нашим сайтом "Прожито". Важно успеть. Это для всех важно.

Публикация материала осуществлена в рамках проекта "Адаптация"

Справка "РГ"

"Адаптация. Думаем о том, что потом" - общероссийский журналистский проект эпохи карантина. Организатор - Союз журналистов России по инициативе Санкт-Петербургского отделения Союза журналистов России, соорганизаторы - "Российская газета" и газета "Санкт-Петербургские ведомости". Координатор - Дмитрий Шерих, председатель Санкт-Петербургского отделения Союза журналистов России [e-mail].

Формат публикаций - интервью, круглые столы, конференции.

Каждая из публикаций может быть свободно перепечатана другими участниками проекта, благодаря чему к мнениям, теориям, прогнозам и советам экспертов из разных регионов смогут прислушаться читатели, слушатели и зрители всей России.

Принять участие в проекте может любое зарегистрированное российское СМИ, которое придерживается принципов ответственной журналистики.

Участие в проекте носит заявительный характер. Сообщить о своем участии СМИ может координатору проекта.

Каждый участник проекта самостоятельно выбирает экспертов и публикует в своем СМИ не менее двух собственных материалов по теме проекта. Все материалы проекта публикуются под рубрикой "Адаптация". Участники проекта берут на себя урегулирование вопросов авторских и иных прав на опубликованные ими тексты и предоставляют другим участникам проекта право перепечатки своих текстов с обязательным указанием автора и СМИ, впервые его опубликовавшего.

Материалы проекта "Адаптация" будут доступны по ссылке.