Почему во время войны Лосев обратился к поэзии

Алексей Федорович избежал этой участи лишь потому, что Лосевы оказались в тот день на даче в поселке Кратово. Валентина Михайловна, жена Лосева, бросилась в Москву и нашла на месте дома зияющую воронку, где погибла ее мать, а среди обломков кирпича виднелись обломки мебели, детские игрушки, обрывки бумаг и книг... Это были лосевские рукописи и книги из его огромной - более 10 тысяч томов редчайших изданий! - библиотеки. Большую ее часть составляли труды немецких философов.

Бомба, сброшенная доблестными асами фюрера, похоронила в общей могиле Канта, Гегеля, Шеллинга, Фейербаха, Шопенгауэра и Ницше.

После бомбардировки дом горел, пожарные заливали руины. Вода довершила то, что не успел погубить огонь. С книгами можно было проститься навсегда.

Весть об этом могла погубить Лосева, чье здоровье еще в начале 1930-х было подорвано арестом и лагерем. И вот Валентина Михайловна вместе со своими старыми друзьями принялась вызволять книги из грязи и каменного крошева. Они переносили раненые книги в сарай, сушили их на веревках, очищали от известки и грязи, проглаживали чугунными утюгами страницы.

Сегодня об этой эпопее рассказывает выставка "Спасенная библиотека". Ее к 75-летию Победы подготовили сотрудники московской Библиотеки "Дом А.Ф. Лосева", где теперь хранятся более 2000 пострадавших "бомбежечных" книг. Выставку (а по форме это скорее документальный фильм) можно увидеть на сайте музея-библиотеки.

Подкова, подаренная Лосеву во время войны бойцами 101-го отдельного кавалерийского полка. Фото: Из личного архива Дмитрия Шеварова

А сейчас мы вернемся в поселок Кратово, где остался Алексей Федорович. Что он делал в ту пору, когда зло готово было торжествовать над всем миром? Понятно, что тяжелый быт, переживания и тревога не всегда давали сосредоточиться на фундаментальных трудах. И тогда философ писал... стихи.

Поэтические опыты Лосева могут показаться несвоевременными. В них мало примет войны. И хотя чаще всего Алексей Федорович повторяет в стихах слово "тревога", его строки выглядят отстраненными, от них иногда веет тонким холодком Серебряного века, на который пришлась юность будущего философа.

И все-таки стихи не были для Лосева лишь приятным досугом. И уж никак не безделушками. Это была его разведка перед боем, перед большой духовной и интеллектуальной работой.

Как скульптор, прежде чем взяться за лепку, разминает глину, согревает ее в руках, так Лосев согревал слово и мысль в поэтических строчках. Стихи как глина души. Мне почему-то кажется, что этот образ понравился бы Алексею Федоровичу.

Свои стихи Лосев никому, кроме жены, не показывал, и они увидели свет лишь после его смерти.

Во время войны Алексей Федорович читал лекции в госпиталях, и однажды раненые подарили ему в благодарность миниатюрную подкову. На ней написано: "101-й отдельный кавалерийский полк". Полк воевал на Волховском фронте в составе 13-го кавалерийского корпуса 2-й Ударной армии. В феврале участвовал в тяжелейших боях у Мясного Бора, попадал в окружение и с большими потерями вырывался из него. К лету 1942 года корпус потерял почти весь личный состав и всех коней и был расформирован.

P.S. За помощь в подготовке этого выпуска благодарю профессора МГУ, председателя Лосевской комиссии РАН Елену Тахо-Годи.

- Всякая философия, которая не питается учением о Родине, есть наивная и ненужная философия.

- Кто любит, тот умирает спокойно. У кого есть Родина, тот, умирая если не за нее, то хотя только в ней, на ней, умирает всегда уютно, как бы ребенок, засыпая в мягкой и теплой постельке, - хотя бы эта смерть была и в бою, хотя бы это и была смерть летчика, упавшего с километровой высоты на каменную землю...

- Только Родина дает внутренний уют, ибо все родное - уютно, и только уют есть преодоление судьбы и смерти.

*А. Лосев. О презрении к смерти. 1942.

23 сентября 1893 года родился философ и поэт Алексей Лосев

Зимняя дача в Кратове

Лиловых сумерек мигрень,

Снегов пустующие очи,

Печалей мглистая сирень

И бесполезность зимней ночи;

Сверло невыплаканных слез,

Жужжащих мертвенность

туманов

И клочья вздыбленные грез,

Безрадостных оскал дурманов;

Трескучей жизни мертвый сон,

Бессонных фильмы сновидений

И почерневший небосклон

Ума расстрелянных радений, -

Здесь тускло все погребено,

Гниет послушно и смиренно,

И снегом все заметено

Для мира тлеет прикровенно.

И дачка спит под синей мглой,

Под тяжко-думными снегами,

Как бы могилка под сосной,

Людьми забытая с годами.

Уютно зимним вечерком

Смотреть на милую избушку,

На живописный бурелом,

На сосны леса, на опушку.

Картинку эдакую нам

Давали в детстве с букварями...

Вот почему на радость вам

И тут всплыл домик под снегами.

27-28/IV-42

Тревога

(отрывок)

Тайно ум шумит, как лес,

Тревогой тонкой.

Жизнь тревожна мглой чудес

Рыдально-звонкой.

Пустотой взмывают дух

Тревог качели.

Лик судеб тревогой вспух,

Что в тьме яснели.

Сердце взвихрила пустых

Тревог туманность.

Льдом тревоги стынет злых

Миров раздранность.

Ждет с тревогой стар и млад

Времен грядущих...

17/I-43

Оправдание

(отрывок)

...Восторг все новых

умозрений

Неистощимою волной

Подъемлет юность нашу в бой

За вечность юных откровений.

Неведом нам другой ответ,

Других не знаем оправданий:

Предел земных всех упований -

Нетленной юности обет.

Ребенок, девочка, дитя,

И мать, и дева, и прыгунья,

И тайнозритель, и шалунья,

Благослови, Господь, тебя.

28/ХII-<43>