Ширвиндт, на самом деле, все время прячется. За шутки, иронию, смех. Не считает себя вправе обременять своей жизнью кого бы ты ни было (ну, разве кроме совсем уж близких друзей и родственников). В книге он тоже так себя ведет иногда. Но в ней - тот Ширвиндт, которого мы мало знаем.
Большинство воспоминаний написаны под девизом "Я и другие великие". Авторы таких книг описывают собственные подвиги, к которым позволяют присоединиться великим мира сего.
Ширвиндт - человек, существующий в состоянии постоянной внутренней борьбы. Мне редко приходилось встречать людей, которые столь часто были бы недовольны всем, а собой - более всего. Мы знакомы много лет, и много лет я говорю Александру Анатольевичу добрые слова о его ролях или спектаклях. Первый вопрос всегда: "Правда, что ли?" А потом - недоверчивый взгляд.
Этот невероятной красоты и значительности мужик, на самом деле, довольно неуверенный в себе человек. Как не уверен в себе любой художник, серьезно относящийся к себе и к своей профессии.
Его книга - это дневник борьбы человека с самим собой. Человека, которого, с одной стороны, раздирают сомнения, а с другой - он хочет уберечь от них своего читателя. И вот борется. А мы наблюдаем и потрясаемся.
Я бы назвал эту книгу: "Безтенной". Слова такого нет? Нет. А книга есть. "Безтенная" - значит без теней. Нынче появилась мода - рассказывать об умершем то, что при жизни этого человека ему невозможно было сказать. В книге Ширвиндта - много воспоминаний об умерших друзьях, но нет вытащенных из болота памяти сплетен или чего-нибудь такого, что нельзя читать, не краснея. Нет теней, короче говоря. Светлая книга. О себе - человеке, который постоянно борется со своими проблемами. И о других людях, которые освещают мир.
"Мы прячемся за цинизм, скепсис, иронию, а Гриша был совершенно открытым и ранимым". Это о Григории Израилевиче Горине - великом драматурге. Здесь не про то, что я - плохой, а Горин - хороший. Не про это. Здесь про то, что он - светлый и прекрасный. Давайте вспомним о нем, а я в сторонке постою и помогу вашим воспоминаниям воплотиться. Такая вот удивительная позиция.
Во времена моей юности среди журналистов была очень популярна фраза классика журналистики Анатолия Аграновского: "Хорошо пишет не тот, кто хорошо пишет, а тот, кто хорошо думает". Нынче она абсолютно забыта в связи с неясностью и неактуальностью.
Ширвиндт пишет хорошо не только потому, что хорошо думает, а потому, что хорошо видит. Александр Анатольевич и прошлое, и настоящее разглядывает так, как никто, кроме него, не умеет.
"Артисты на 95 процентов состоят из эмоций, остальное - мозги и знания". Или вот еще: "Чем чище и гениальней идея, тем кровавее попытка ее воплощения". Ну, и третья цитата для ровного счета: "Мы забыли, что такое настоящая мелодия. Когда-то страна держалась на паранойе главного правителя, утопала в репрессиях, но мелодия звучала. Сейчас параноиков, слава Богу, нет, но и мелодии ушли".
Так пишет Ширвиндт. Писатель - это прежде всего язык. Писатель - этот тот, чьи цитаты будят у читателя мысль и чувство. Если будят цитаты, то и целая книга разбудит.
Первая часть книги - это такие вот взгляды на жизнь, я бы сказал - внутрь жизни. Ширвиндт боится выглядеть занудливым, поэтому пишет коротко, но зато предельно ясно. "Вдруг захотелось сказать что-то очень нежное, честное и остроумное, но, так как эти понятия несовместные, приходится быть искренним". Это он такую задачу перед собой поставил. Но это искренность человека, который и боится других обидеть, и самого себя опасается выставить в слишком значительном виде. Эта книга не про искренность, а про борьбу за нее.
Если я скажу Александру Анатольевичу, что он - писатель, то он ответит что-нибудь вроде: "Да, ну ладно". После чего нальет чего-нибудь или угостит пирожком. Но он - писатель. Прочитав уже не первую его книгу, вынужден констатировать сей факт.
Как писатель Ширвиндт удивительно придумывает разные формы. То напишет автобиографию наоборот: то есть начнет с нынешних времен и постепенно дойдет до детства. А в этой книге он вот что придумал: не просто рассказывает о своих товарищах - живых и ушедших - а приводит... знаете что? Ни за что не догадаетесь! Дарственные надписи на книгах, которые ему дарили разные люди. Это вторая часть книги.
Дарственные надписи на книгах - это ведь такой жанр, который вроде бы всем известен, но уважением отчего-то не пользуется. А ведь здесь в нескольких словах раскрывается человек. "Александру Ширвиндту - с монументальной приязнью". Это Владимир Войнович. "Грядущей жизни ширь видна/ Нам лишь от водки Ширвиндта". Какая рифма! Это Фазиль Искандер. "Вот, Щуренок и Татуся/ Вам в подарок мемуар./ Я писал его, не труся./ Выпускал душевный пар". Михаил Козаков.
Тут надо сказать, конечно, спасибо издательству "КоЛибри", которое в наш век, когда издатели экономят на всем, издало книгу очень красиво, дав нам возможность увидеть и те книги, на которых писали автографы, и их авторов.
И получилась "безтенная книга", в которой много света и нет цинизма. Книга, в сущности, о том, как можно прожить огромную жизнь и остаться нормальным человеком.
Низкий вам, Александр Анатольевич, поклон за пример!