В театре им. Станиславского и Немировича-Данченко стартовал 102 сезон

Музыкальный театр им. Станиславского и Немировича-Данченко также открыл новый, уже 102-й сезон гала-концертом "Чайковский. Страсти по опере", что посвящен 180-летию великого композитора. Он также по первоначальной задумке должен был состояться в самый разгар карантина 7 мая - в день рождения Петра Ильича. Под интригующе-провокативным названием (причисляющим Чайковского к евангелистам) скрывался дайджест всех оперных сочинений автора. А потому свет рампы увидели и незаконченные, уничтоженные сочинения, такие как "Ундина" или "Ромео и Джульетта", наряду со всемирно известными хитами "Евгений Онегин" и "Пиковая дама". В концерте приняла участие практически вся оперная труппа за исключением только безоговорочных лидеров Хиблы Герзмавы и Нажмиддина Мавлянова, в репертуаре которых, конечно же, есть оперы Чайковского.

Исполнение фрагментов из некоторых опер ("Иоланта" или "Мазепа") выглядело как анонс будущих премьер. Но пока ситуация с вирусом не разрешится, театр не объявляет свои планы на сезон. Над сценическим воплощением гала Чайковского работали главный художник театра Владимир Арефьев, режиссер Людмила Налетова и главный художник по свету Майя Шавдатуашвили, доказав, что жанр концерта совсем не так прост, как кажется на первый взгляд. К тому же было заметно, что после нескольких месяцев, проведенных в изоляции, солистам крайне волнительно выходить на сцену и трудно взаимодействовать с оркестром.

Лучше коллег с подобными сложностями справились Елена Безгодкова (Лиза из "Пиковой дамы"),Виктория Каркачева (Орлеанская дева) и Станислав Ли (Роберт из "Иоланты"). При этом абсолютно все были счастливы возможности вновь выступать на публике.

Главный дирижер театра Феликс Коробов, дебютировавший в этом концерте в звании народного артиста России, подчеркнул: "Наш концерт - это не просто мероприятие к дате. Мы сознательно попытались насытить программу фрагментами, сценами, ариями и ансамблями из тех произведений, которых нет в репертуаре московских театров. Нам хотелось увидеть другого Чайковского - не привычного и знаемого наизусть солистами и слушателями, а того Чайковского, который "Евгения Онегина" заканчивает в Сан-Ремо, а "Пиковую даму" начинает во Флоренции. Того, который едет в Америку открывать Карнеги-холл. Хочется увидеть не просто портрет на стене в Большом зале Консерватории, не юбилейный профиль на советской монете и почтовой марке, а живого человека - не совсем привычного, но фантастически искреннего и абсолютно гениального..."