Лукьянов: Трения внутри ЕС из-за России осложняют Берлину политику на других направлениях
Отношения СССР/России и (Западной) Германии во второй половине ХХ - начале XXI века - пример особый. Чудовищная агрессия и война на уничтожение, разгром, оккупация и раздел страны - даже по меркам жестокой европейской истории это нечто из ряда вон выходящее. Но в то же время - история примирения государств и народов, сумевших постепенно преодолеть страшное прошлое и стать тесными партнерами. Этот опыт нельзя забывать, прежде всего потому что он представлял собой очень сбалансированное сочетание осмысления исторических событий, раскаяния и прощения, выверенного политического взаимодействия в менявшихся обстоятельствах и точно понятого экономического и делового интереса. Именно комбинация этих элементов составила основу прочных отношений Москвы и Бонна/Берлина с 50-х, а особенно с 60-х годов прошлого века.
Стоит напомнить, что Восточный комитет германской экономики, влиятельное объединение предпринимателей, заинтересованных в работе на восточных (в ту пору имелся в виду не столько географический, сколько политический Восток) рынках, был учрежден за три года до установления дипломатических отношений - в 1952 году. Западной Германии, жестко подконтрольной западным державам-победительницам и встроенной в возникавшие евроатлантические институты, была разрешена только одна форма экспансии - экономическая, и только в одном направлении - восточном. Прагматические интересы способствовали политической нормализации.
Законченный облик отношения обрели во второй половине 1960-х годов, когда проект поставок сибирского газа в Западную Европу предварил курс, начатый канцлером ФРГ Вилли Брандтом. Именно его "восточная политика" создала предпосылки для гладкого объединения страны 20 лет спустя, и СССР оказался главным приверженцем идеи объединения, большим, чем союзники Западной Германии. Одновременно расширявшаяся инфраструктура отношений в области энергетики и машиностроения создавала предохранитель от избыточных потрясений, связанных с обострениями холодной войны. Эта модель сохранилась и в новое время, наступившее после 1991 года - Германия оставалась опорным партнером России в ЕС, описанный выше комплекс мотивов продолжал действовать.
Сейчас ситуация меняется. Логично, что в центре острой полемики оказался газопровод. Дело не только во вложенных средствах и приложенных усилиях. Поставки топлива в Европу, прежде всего в Германию, на протяжении полувека составляли фундамент не только экономических, но и политических отношений. Развитием модели служили и проекты разных "потоков", обсуждаемые с начала XXI века. Если отвлечься от коммерческих интересов, то энергетическая инфраструктура играла системообразующую роль. Сначала она удерживала от чрезмерного обострения противостояния, а потом рассматривалась как материальный каркас для строительства "Большой Европы". А эта самая "Большая Европа" представлялась в качестве естественной и даже безальтернативной геополитической и геоэкономической перспективы европространства.
Германия, объективно наиболее сильная и влиятельная страна Евросоюза, на протяжении 30 лет после объединения эмансипировалась из государства с ограниченным суверенитетом в доминирующую силу ЕС. И тогда встал вопрос о том, каково представление Берлина о формах и пределах европейского проекта, лидером которого он стал. События 2010-х годов подвели черту под представлением о том, что расширение этого проекта не имеет границ. Внутренние проблемы и внешние ограничители (неспокойный Ближний Восток и проявляющая жесткость Россия) заставили очертить более скромную сферу амбиций, намного больше усилий стали прилагать к урегулированию конфликтов внутри Союза. Соответственно, изменилась и значимость энергетической темы. С коммерческой точки зрения и в контексте надежности поставок партнерство с Россией по-прежнему существенно. А вот политически оно стало скорее бременем - экспансионистские устремления умерились, а трения внутри Евросоюза из-за России осложняют Берлину политику на других направлениях.
Если упростить картину, то получается следующее. Германия как главная страна Европы больше не считает приоритетом распространение европейской модели на восток. А Россия, долго рассматривавшая отношения с Европой как самоценные, перестает их так воспринимать, начав искать более тесных связей с Азией. Так что конкретные обстоятельства, вызвавшие нынешнее обострение, - повод, а не причина перемен.