Белоруссия. "Закрытая инаугурация" Лукашенко, реакция на нее в Белоруссии, в ЕС (не признали), в мире (кстати, Верховный комиссар ООН по правам человека призвала власти Белоруссии освободить всех задержанных).
Новое обострение между Арменией и Азербайджаном. Турция, понятно, открыто поддерживает Азербайджан, Россия призывает противников прекратить огонь - ей важны отношения с обеими сторонами.
Так что тем вроде бы хватает.
Одно "но" - все они из внешней политики. А вот главного для всякого читателя и писателя - внутренней политики - в списке нет.
С одной стороны, это - наша традиция. Всемирная отзывчивость, как и было сказано...
Еще Иван Иванович с Иваном Никифоровичем обсуждали важную новость: "Говорят, что три короля объявили войну царю нашему. ...Я полагаю, что короли хотят, чтоб мы все приняли турецкую веру" (своеобразное пророчество Крымской войны за 20 лет до нее!). Прошло 200 лет - "геополитические ток-шоу" остались теми же. А вот героиня "Женитьбы Бальзаминова", которая боялась "арапа из Белой Арапии" и "людей с песьими головами" - скорее уже неравнодушный зритель этих шоу. Можно вспомнить и Старгород ("12 стульев"), где на открытии трамвая говорили про козни Антанты (НАТО) и лично Пуанкаре.
Секс, вопреки популярному высказыванию, в СССР - был. А вот политики - не было. Кроме опять же внешней, в изложении Зорина и Бовина.
В этом смысле можно составить политическую периодизацию Истории СССР.
В 1920-е "политика" в СССР была. Она проявлялась во внутрипартийной борьбе, которая преподносилась как нечто страшное и вредное ("раскол!"), велась (подавлялась!) жесткими чекистскими методами и со счетом голосов "99:1" в пользу Линии ЦК закончилась к 1929 г. Затем была "вторая волна" этой же "борьбы" - уже в виде театральных "процессов шпионов" и гостеррора. Кроме того, "политикой" была постоянная борьба с "врагами" (от кулаков до "спецов"). Так в разной форме продолжалось до смерти Сталина. Это обеспечивало "внутриполитический нерв", который постоянно нарывал.
При Хрущеве не было "внутрипартийной борьбы" (изгнание Молотова-Маленкова прошло быстро и незаметно), зато боролись со "стилягами", художниками-абстракционистами, коровами (приусадебные хозяйства колхозников). Наконец, страна кипела Большими Проектами. Некоторые из них так и остались пиаровскими ("построение Коммунизма"), другие стали реальными (целина), а Космос - Великим.
Зато при Брежневе, в 1960-е-начале 80-х настал "общий отдых". Без "политической борьбы" (диссиденты - не более чем полицейский бизнес), да и без Больших Проектов (ни БАМ, ни Олимпиада на эту роль явно не тянули). Время, которое называют "застоем" (сейчас, скорее, с ностальгией).
Все это вполне понятно.
Ведь что есть "внутренняя политика" в современном мире? Публичная политическая конкуренция партий и отдельных людей, конкуренция за Власть. Понятно, что это - нечто прямо противоположное системе Монопартийной Диктатуры. Какая-то конкуренция есть и тогда, но как "драки бульдогов под ковром". А что публичная конкуренция есть смерть Системы, было изначально очевидно и экспериментально проверено в 1989-1991 гг.
Революция 1989-1993 гг. стала пиком нашей политической жизни. Вот тогда внешняя политика мало кого цепляла - были темы поживее... Но от бурной политической жизни у большинства ее потребителей (избирателей) остались самые неприятные воспоминания: крах Государства - крах экономики - преступность. Это намертво сцепилось в сознании ассоциативной связью с самой Идеей "публично-политической конкуренции", тем более что пропаганда активно объясняет, что тут не "соседство", а именно причинно-следственная связь. Острая политконкуренция "в наших условиях" приведет к "хаосу" и "краху", "распаду" всей Социально-Экономической Системы.
Поэтому сжатие политической конкуренции общество восприняло спокойно, многие - с успокоением. Это воспринималось как важный элемент долгожданного пазла: экономический рост + социальная стабильность + политическая устойчивость. Проблема, однако, в том, что публичная политика, конкуренция, интрига нужны не только журналистам и пиарщикам. Наоборот, сами эти профессии потому и существуют, что обслуживают один из базовых рефлексов "политического животного", Хомо Сапиенс в XX-XXI веках. В частной жизни политический рефлекс, понятно, далеко не главный, но в Общественной жизни он существенный.
Его можно обесточить. Но невозможно совсем убрать из Общественного Сознания. Нельзя и надолго подменить никакой внешней (геополитической) интригой. Неудовлетворенный инстинкт создает бессознательный дискомфорт в обществе, который может проявляться различно, например, в форме общего равнодушного скепсиса, утраты "общественного драйва", что, в свою очередь, ведет к утрате Перспектив, размыванию дискурса.
История непредсказуема, судить "по прецеденту" - ошибочно. Поэтому чем может обернуться долгая общественная апатия, никто наверняка не скажет. Но едва ли такое состояние делает Систему более долговечной.