Курентзис исполнил в Москве концерт Шнитке на слова Нарекаци
"Собранье песен сих, где каждый стих/ Наполнен скорбью черною до края…" - тягучее мерное движение этого мотива, наполненного тревогой и ужасом, звучало у musicAeterna как Lacrimosa или пьета, как поток человеческих слез, оплакивающих раздираемый конфликтами современный мир. И суть концерта воспринималась в этот вечер с особым смыслом, впечатляя своим страшным совпадением с реальностью.
Хотя musicAeterna исполняет это сочинение Шнитке давно, именно в этот раз ощущалась острая необходимость в том, чтобы оно прозвучало - шедевр невероятной духовной глубины, "благой текст", источником которого было по преданию ясновидение Григора Нарекаци, увидевшего на озере Ван богоматерь с младенцем. Из 95 песнопений его "Книги" Шнитке взял третью главу - молитву за все человечество: за утешающих и безутешных, судящих и осужденных, добродеятелей и злодеев, через музыку погружая в невербальный смысл текста Григора, в красоту его гимнов богу, его скорби и упований на лучшее, его негромкого монашеского поучения.
У хора musicAeterna, добравшегося до Москвы в неполном из-за пандемии составе (часть музыкантов была приглашена на замену из московских коллективов), сочинение Шнитке прозвучало с невероятным градусом напряжения, с таким исступлением и неистовой силой, словно уже настал Dies Irae (День гнева). Хор звучал как голос человечества, вопрошающий и страдающий, в страхе и трепете переживающий ужас от искаженного им же самим и рушащегося земного мира. Курентзис начинал главу "Книги" со строгого звукового контура аскетичного распева "О Повелитель сущего всего", наращивая и раскрывая хоровой звук, словно лепестки огромного цветка, с взвивающимися сопрано, и тут же сворачивая роскошный звуковой массив в пиано, заставляя вслушиваться в тихое, но твердое кредо: "Ты - то единственное, что безмерно,/ Что в мире подлинно и достоверно".
Звук голосов переливался по группам хора как молитва - общее слово - переходил от распева у низких басов к мощному соборному звучанию, преобразовывался в колокольный перезвон, создавая абсолютное акустическое чудо. Слой за слоем Курентзис набирал в каноне огромный пространственный объем, будто охватывая молитвой, полной надежды, все человечество: "Мои слова ничтожные - мольба, / Которой жажду обрести спасенье". В сложнейшем переплетении голосов слова наслаивались друг на друга, создавали плотности, и, наоборот, высветлялись до прозрачности, сияли на мелодических вершинах, поднимаясь к ликующей "Аллилуйе".
Третья часть концерта звучала как молитва самого Григора, просящего о даровании всем отпущения грехов - "Пусть слезы их обильные текут", в сопровождении высоких женских голосов, подобно ангелам, окружившим молящегося монаха. Хор, словно великое множество людей, приходил в огромное волнение, изображая звуком, как катится камнем в пропасть грешник с "грузом грехов неискупленных". И все это волнующее "человечество" приходило в финале сочинения к умиротворению. У Курентзиса разворачивалось сдержанное торжество песнопения богу, "исцеляющего раны тела и души", постепенно растворявшегося эхом в бесконечной неосязаемой дали. И в этом был смысл послания musicAeterna, с такой пронзительной силой представивших музыкальную интерпретацию поэзии Григора Нарекаци, еще тысячу лет назад горячо молившегося о прекращении распрей и раздоров.
Теодор Курентзис, художественный руководитель и дирижер musicAeterna:
- Когда я пришел на репетицию и увидел неполный состав, я был очень пессимистично настроен. Но я не ожидал, что все выйдут и споют как в последний раз. Это какая-то история, с которой я никогда в жизни не сталкивался, и она меня многому научила. Я почувствовал, что за время огромного перерыва, связанного с пандемией, зрители и все мы изменились. Только что я выступал в Германии с радикальной программой современной музыки, и зрители, большая аудитория, так слушали и так чувствовали эту музыку, как я не мог ожидать! И здесь - и в Москве, и в Петербурге - было то же самое. За время локдауна люди многому научились - поняли, что сегодня музыка есть, а завтра ее может не быть. Как и мы сами: сегодня мы есть, а завтра все может измениться. Но музыка - это сокровище, которое лечит раны, большое сокровище, которое нас объединяет.