Тридцать лет назад вышел в свет первый сборник стихов Дмитрия Строцева
- Познакомились мы с Димой поздней осенью 1988 года на всесоюзном фестивале авторской песни в Таллине - в городе, похожем на Андерсена. Кстати, первые его стихотворения были сказочны. Это было еще до нашей встречи. "Мне снится, что я авиатор и есть у меня ероплан...", "Я лыцарь, я лыцарь, я лыцарь..."
Родился Строцев в Минске в 1963 году, в день космонавтики - в день осуществления сказки. Детство было посвящено строительству пластилиновых крепостей. Окончив архитектурный институт, стал художником. Чертил прямые линии идеально. И потом - чтобы линии были правдивы - стал брать в левую руку спичку из коробка, макать в тушь и рисовать от себя, а не от науки.
Минск всегда был чист и прямоуголен, нуждался в детской закорючке для полноты смысла.
И стихи, и песни, и поэмы Димы - всегда словно написаны обеими руками, правой - от литературной науки и чувства целого, а левой - от вдохновения волшебной палочкой.
В 1990-е, когда мы уже близко дружили, на моих глазах была сложена книга музыкальных и трепетных стихов - "Виноград". Это была "песня" о счастливом пире поэтов, о дружбе. И в каком-то смысле - и о моей московской кухне, и о балконе Димы на улице Цнянской в Минске, и обо всех обителях света.
Дружба - высшая ценность в поэзии Cтроцева. На конференции, посвященной владыке Антонию Сурожскому, Дмитрий читает свой доклад: "Богословие дружбы" - о том, что другу веришь больше, чем себе. Что идешь к Богу и следуешь за Христом - по доверию, физически слепо и зряче сердцем.
У Строцева есть адамов дар - давать имена. И все мы, его друзья, всегда ахаем и соглашаемся, пораженные точностью. Серию книг стихов бардов он назвал "Варварская лира", наш вольный союз поэтов - "Весь", то есть "деревня"…
И сегодня, когда социальность прямо вторгается в стихи Димы, - он вторгается в настоящую жизнь сказкой напрямик. Мы хоббиты, но у нас в чулане живет дракон.
И даже внешне Строцев - безотчетное стихотворение. Сначала возникает в воздухе улыбка, потом помаргивающие глаза, потом бородка, шарф и берет средневекового художника... На днях у меня стихи написались, посвященные Диме.
- Как прежде - в таинствах любви,
- В стихах, в надеждах, в карантине -
- Ты был нам помочь - будь же ныне
- Нам помочь в пропастях земли...
- Снилось мне: я верю в Бога.
- Прежде верить не хотел,
- думал: подожду немного,
- много нерешенных дел.
- Я неверия не мерил,
- знал, конечно: видит Бог.
- Я не то чтобы не верил,
- я довериться не мог.
- Не умел, как говорится,
- не идти как на убой,
- а дорогой раствориться
- в благодати голубой.
- Будет все теперь иначе,
- напряжений прежних нет.
- Видишь, Господи, я плачу,
- я не плакал много лет.
- Будет встреч сердечных много
- у душевного огня…
- …снилось мне:
- я верю в Бога,
- да не верит Он в меня…
- * * *
Сергею Лапцевичу, рядовому
- История каштана
- в кармане пиджака
- не менее прекрасна,
- чем повесть о войне.
- Товарищи остались
- в немилой стороне,
- а он души не чает
- в кармане пиджака.
- От двухгодичной спячки
- очнулся в октябре.
- Просыпался из пачки
- остаток табака.
- За мелочью ныряет
- трехпалая рука,
- внимательные пальцы
- скользят по кожуре.
- Он без год у неделю
- валяет дурака,
- от двухгодичной спячки
- оправился вполне.
- Не менее прекрасна,
- чем повесть о войне,
- история каштана
- в кармане пиджака.
- * * *
- чем сумею тебя разбудить,
- где возьму виноградное слово?
- на армянской горе,
- может быть,
- или в камне оврага лесного
- чтобы ты не спала, не спала,
- но шумела, шалила, бежала,
- чтобы сна золотая смола
- полной грудью дышать
- не мешала,
- чтобы все, что копилось
- в котле,
- отлегло, отошло,
- отшатнулось,
- чтобы ты в первый день
- на земле
- с виноградной улыбкой
- проснулась,
- мне бы вымолвить,
- проговорить,
- начирикать, напеть,
- накалякать,
- словно камень тяжелый
- открыть
- и на первой странице
- заплакать
- * * *
- свет мой,
- я твоя пыль
- танцующая