Поделиться
Все горные работы чем дальше, тем больше обрастают бюрократическими препонами. После "централизации", которую провели "Роснедра", в Чукотском подразделении департамента "Дальнедра" почти никого не осталось. Теперь все стало и сложнее, и дольше - согласования проектов, планов и прочей документации мы должны проводить в Хабаровске. Вместо того чтобы решить вопрос в Анадыре, приходится лететь в командировку. Но и это полбеды, есть еще проблема.
Сложность в том, что специфику нашей работы мало кто знает. Нас остались единицы - тех, кто занимается подземной разработкой россыпных месторождений. И когда мы приходим к чиновникам и рассказываем им, что мы делаем и что нам надо, то для многих это в диковинку. Но они принимают решения, а некомпетентному человеку дать положительный ответ страшновато, он боится взять на себя ответственность. В результате получается бюрократическое "ни туда ни сюда".
Спасает нас географическое положение Чукотки - мы очень далеко, и приехать к нам с проверкой не так-то просто. А то бы еще и приезжали, умничали, учили, как надо и как не надо нам работать. Да так и происходит с теми артелями, к которым добраться полегче. Чиновники всегда уверены, что все знают лучше нас, а я золотодобыче всю жизнь посвятил, только артелью 30 лет руковожу, на Чукотке 42 года как работаю. И прошел весь путь, от рабочего.
Бюрократии у нас в отрасли хватает, ничего не упрощается, только усложняется все. К примеру, обеспечение горноспасательных работ. Занимаются этим военизированные горноспасательные части (ВГСЧ). Прежде у нас на Чукотке была небольшая служба, там мы подписывали все необходимые документы, платили, сколько положено, и работали спокойно. Потом кто-то решил, что это неправильно, все должно быть гораздо серьезнее (читай - "сложнее для недропользователей"). ВГСЧ перешли в ведение МЧС, и теперь нас обслуживает отряд, который находится в… Ростове. Где спасатели и где мы?
Естественно, денег за наше потенциальное "спасение" стали брать раза в три больше, и то заверили, что посчитали нам по минимуму. Но не это самое главное. Дело в том, что ростовский отряд ВГСЧ всегда занимался безопасностью на угольных шахтах, которые от наших отличаются кардинально. Но для них ключевое слово "шахта", и в соответствии со своими представлениями специалисты отряда начинают давать нам рекомендации, предъявлять всевозможные требования, устанавливать правила.
По этим "угольным" требованиям мы обязаны создать отряд спасателей, которых будет больше, чем наших шахтеров. А иначе нам не выдадут разрешение на работы, мы не сможем защитить свои планы. Шахты еще и близко нет, она появится зимой, когда ударят морозы, а к нам уже прислали человека из ВГСЧ, который сидит и ничего не делает - ждет, пока придет пора кого-нибудь спасать. Мало того, с нас требуют круглогодичную оплату "спасателей", хотя с апреля наши шахты не работают.
И таких моментов очень много. Все у нас под одну гребенку, неважно, где ты работаешь - в Ростове или на Чукотке, на краю земли.
Уж если на то пошло, в случае чего, там, где мы находимся, никто нас не спасет - из Ростова полетят к нам на помощь? Мы сами должны себя спасать. И мы умеем это делать. Наша работа выстроена так, что по всем параметрам у нас несколько ступеней защиты, до четырех вариантов - вышла из строя одна система - включилась вторая, вторая вышла - включилась третья, четвертая… Мы сами все прекрасно понимаем и знаем, и не надо нам мешать, привозить людей, которые не знают эту работу, этот край и уж никак не могут научить нас, как нам спасаться.