Каким был бы сериал про ученых города Томска
Предыстория. "Мозг чешется"
Прежде чем перейти к героям гипотетических сериалов, нужно сказать пару слов о месте действия. Как так случилось, что небольшой сибирский город, который когда-то был местом ссылки, вдруг начал изобретать и до сих пор является поставщиком инноваций для всего мира? Тут хорошо подойдут черно-белая съемка, портреты русских царей и дореволюционных профессоров, душевный закадровый голос…
В Томске 500 тысяч жителей. Больше 80 тысяч из них - студенты. Если прогуляться по проспекту Ленина, то может показаться, что в городе нет ни пожилых, ни даже просто взрослых, - только молодежь. Вдоль проспекта друг за другом стоят шесть университетов.
Первым появился Томский государственный. Еще в XIX веке Александр I решил открыть университет в Сибири. Дело затянулось на 70 лет. Долго думали, где построить. Поначалу Томск вызывал сомнения: тогда здесь было много ссыльных, как-то неблагонадежно. Рассматривали Омск.
Но один из инициаторов проекта, врач и профессор Василий Флоринский, возражал: Омск - город военный, к науке равнодушный и живет на государственные средства, а Томская губерния большая, там есть торговля и средние учебные заведения. В общем, уговорил Флоринский Александра II, и в 1878 году в Томске основали Сибирский императорский университет. Первый университет за Уралом. Империя тогда дала наказ обеспечивать знаниями все окрестные города. С тех пор этот наказ Томск и выполняет.
Сезон 1. "Переворот в рентгенографии"
Жанр - производственная драма. Главный герой - пожилой ученый, который положил жизнь на алтарь науки и не жалеет об этом. Но он мучается из-за того, что в России его изобретение до сих пор не внедрили в производство. Хотя за рубежом за ним выстроилась бы очередь. Герой несомненно патриот, поэтому идет на жертвы. Он не уезжает ни на Запад, ни на Восток, чтобы дать жизнь своему детищу. Он остается, но не сдается...
- Вот здесь вся моя жизнь! - поглаживает шершавый бок черного чемоданчика ученый-физик, профессор Олег Толбанов. Жестом фокусника он откидывает крышку, а под ней - две крохотные пластиночки, поблескивающие на свету всеми цветами радуги. - Это арсенид галлия, основа детектора рентгеновского излучения. Работает детектор так же, как и ваш фотоаппарат, только в рентгеновских лучах. А потом преобразует каждый квант излучения в импульс электрического тока. Дальше идет цифровая обработка, и мы получаем изображение. Причем не черно-белое, а цветное! За этой фишкой будущее не только России, но и всего мира.
Пока профессор зачарованно смотрит на пластинки, я разглядываю его кабинет. Здесь нет ничего, что бы отвлекало от научного поиска. Стол, стул, компьютер и голые бежевые стены. Хотя нет, на стене висит одинокий шарж на Толбанова - подарок студентов. Ученый, сидя за рабочим столом, попивает эспрессо. А из-за его кресла торчат сачок и удочки.
- Если сравнить современную рентгенографию с телевидением, то получится, что она застряла на уровне 50-х годов, - возвращает меня к разговору о науке Олег Петрович. - А наша рентгенология - это 4К-панель, воспроизводящая миллионы цветов. Благодаря ей исследователь получает возможность различать все ткани, дефекты, новообразования, неразличимые на обычном снимке. А значит, быстро и точно выявлять еще на ранних стадиях онкологию, туберкулез, множество других болезней.
Материалов, из которых можно сделать такой детектор, всего три: аморфный селен, но он должен постоянно находиться при температуре примерно -213 °С; кадмий-теллур, но он супердорогой; и арсенид галлия, сравнительно недорогой и некапризный. Вот на него-то и сделал ставку томский ученый - и оказался монопольным владельцем технологии.
А началась история этой разработки с адронного коллайдера. Когда рухнул Советский Союз, ученым было не очень понятно, чем вообще дальше заниматься. Вот тогда Институт физики высоких энергий и предложил Толбанову придумать радиационно стойкий детектор для коллайдера. Что это такое, Олег Петрович тогда еще не знал, но решил рискнуть:
- Уже через два года мы сделали первые образцы на основе того самого арсенида галлия и отправили их на испытание в ЦЕРН (Европейский центр ядерных исследований, крупнейшая в мире лаборатория физики высоких технологий. - "КШ"). На испытаниях завалились все детекторы: японские, американские, английские, а наши остались целехоньки.
Правда, российские детекторы в коллайдере установили лишь в небольшом количестве и только в местах с высоким уровнем радиации. Но было понятно, что сибиряки нащупали новое направление, и в 1998-м ISTC (Международная ассоциация по сотрудничеству с учеными новых независимых государств бывшего Советского Союза) заказала группе Толбанова и Институту физики высоких энергий проект - сканирующий медицинский аппарат с рентгеновским изображением. А на работу дали… три дня. Сибиряки не ели, не спали, но дело сделали.
- Медициной все не ограничивается, - с явным удовольствием продолжает ученый. - Наши детекторы могут определить содержание нефти в нефтегазовой смеси или находить алмазы в добытой руде. А еще их используют в синхротронных центрах четвертого поколения. Знаете, что такое синхротронное излучение? Оно просвечивают объект насквозь, определяет состав объекта и его атомную структуру. Можно сказать, кроме этих детекторов в жизни я ничего больше не изобрел, все остальное - мелочи. Много это или мало? Я считаю, что мало.
- Но почему? - удивленно вскрикиваю я. - Зато какая польза!
- Какая? - смотрит на меня внимательно Толбанов. - Вот если бы Россия выпускала рентгеновские аппараты и была конкурентоспособна на глобальном рынке, тогда другое дело. А так это все игрушки. Мы вообще не заряжены науку продавать. Представьте себе черный ящик - это вся наша научно-образовательная деятельность. На входе денежные средства, на выходе - новые знания. Они складываются на полочку, аккуратненько копятся годами и забываются или публикуются в различных научных журналах. Потом эти знания используют для своих разработок ученые за границей. Вот этим мы и отличаемся от Запада: там на входе новые знания, а на выходе прибыль.
Есть у Толбанова такая черта характера: ему или все, или ничего. Он с ностальгией вспоминает, как в молодости вместе с другими студентами осушал болота и строил город Стрежевой. Вот это была победа... Мало ему, что детекторы покупают на Западе, так еще непременно нужно, чтобы в России появилось новое рентгеновское оборудование. Он собрал команду и теперь ищет инвесторов.
- Вот здесь мы занимаемся разработками, - показывает свои владения ученый. - Мой подход очень простой: мы занимаемся только такими работами, в которых являемся лидерами в России и отстаем от исследований в мире максимум на четыре года. Если больше, я это направление закрываю.
Неспешно профессор Толбанов шагает между столами, железяками, аппаратами и гордо улыбается. Его ученики зависли над микроскопами и на нас не обращают никакого внимания.
Наверное, получается слишком позитивная история, зрителю сериала это может наскучить. Поэтому периодически нужно вставлять флешбэки о непростой молодости профессора. Например, как Толбанов после университета идет работать в НИИ. К этому времени он был уже женатый человек, а там комнату в общежитии пообещали. Но обманули. Работа, впрочем, затянула настолько, что он проводил в лаборатории все свое время, так что однажды трехлетняя дочка встретила его словами: "Вот и папа в гости пришел". Достаточно драматично?
Или начало работы в другом институте. У молодого сотрудника нет ничего: ни своих приборов, ни даже стула. Только он собирается сесть за свободный стол, как к нему подскакивает проворный коллега: "Это мой стул!"
Возвращаемся к Толбанову сегодняшнему. У него все хорошо. Денег от продажи детекторов хватило бы на неплохой загородный дом. Но профессор предпочитает вкладывать средства в развитие технологий. Говорит, китайцы предлагали ему очень выгодные условия: своя лаборатория, щедрое финансирование. Толбанов, конечно, не согласился:
- А я Томск люблю. Я здесь родился. Предка моего отца, дворянина-декабриста, сослали на Обь на вечное поселение. Предки моей матери тоже были ссыльными польскими дворянами. Это город сильных и умных людей, которые не избалованы цивилизацией. Здесь, кроме науки, и заняться-то нечем...
Сезон 2. "Электроника бессмертия"
Второй сезон должен быть ударным, чтобы зритель окончательно подсел на сериал. Поэтому к науке добавим любовную линию, приключения иностранцев в России, а также вопросы жизни и смерти. Ну и позитивный финал: случайность вносит неожиданные и неприятные коррективы в планы героев, но, оказавшись в тупике, они находят блестящий выход.
- Единственное, в чем мы можем быть уверены, так это в том, что когда-нибудь мы обязательно умрем, - с грустью констатирует Рауль Родригес, профессор Исследовательской школы химических и биомедицинских технологий Томского политехнического университета (ТПУ). - Большинство умирает из-за болезней: сердечных, сосудистых, деменции, рака, в конце концов.
- Нужно с этим бороться. Многие заболевания можно предотвратить! - поддерживает его жена Евгения Шеремет, тоже профессор ТПУ, но из другого подразделения - Исследовательской школы физики высокоэнергетических процессов.
Эта пара решила если не победить смерть, то хотя бы отсрочить ее с помощью нанотехнологий.
- Искусственный интеллект с обработкой данных справляется заведомо лучше человека, - говорит Евгения Шеремет. - Когда появится устройство, которое сможет одновременно анализировать множество параметров, это будет прорыв в медицине. Только представьте: нательный сенсор в любой момент показывает вам уровень холестерина, глюкозы, гормонов, витаминов - да чего хотите!
Когда по коридорам политеха навстречу идут Рауль Родригес и Евгения Шеремет, все невольно оборачиваются. Он жаркий брюнет с буйными кудрями, она холодная блондинка с россыпью пшеничных волос на плечах. Он носит яркие экстравагантные рубахи, а она скромные платья пастельных тонов. Он родом из солнечной Венесуэлы, она из снежного Новосибирска. Встретились они в Германии, где оба занимались наукой. Там поженились, родили сына и никогда не думали, что судьба занесет их в Россию.
Томские институты и университеты всегда приглашали зарубежных студентов и профессоров. А тут политех еще вписался в правительственную программу "5-100", цель которой - конкуренция на мировом уровне. По условиям программы вуз должен был взять на работу иностранных ученых.
- Нам хотелось создать свою научную группу, а в Германии молодым ученым это сделать непросто, и тут мне совершенно случайно попалась реклама политеха, - вспоминает Евгения. - Я показала Раулю, он испугался: "Мы что, будем жить в Сибири?" Но когда мы приехали, нам понравилось. Томск не настолько мал, чтобы быть скучным, и не настолько велик, чтобы быть городом пробок.
В Томске молодых ученых ждали два стола, два компьютера и принтер. Дело в том, что они заранее не обговорили, какое оборудование им понадобится. Так что продолжать свои исследования они не могли. И тут сработало замечательное русское правило "голь на выдумку хитра".
- Сейчас мы понимаем, что необходимость начать все с нуля и привела к появлению идей, которые не могли появиться в среде, где были все ресурсы, - пожимает плечами Евгения. - Сенсор для тела мы придумали именно здесь.
- Мы здесь нужны больше, чем в Германии, - вторит ей Рауль. - Политех, как и ТГУ, хочет оказаться в топе ста лучших университетов мира, и за этими словами стоят реальные действия. Например, он закупает оборудование, которое по всему миру сложно найти. Он приобрел дорогую технику и для наших исследований. В Германии мы бы ее так быстро не получили.
Сфера интересов Родригеса и Шеремет - оптическая наноспектроскопия, революционная и модная наука. Они изучают наноматериалы с помощью света. Самый интересный проект для них - графен, материал века. Он самый легкий, самый прочный, самый гибкий, еще и нетоксичный. В общем, идеально подходит для "электроники бессмертия". Только вот в больших объемах его производить невозможно. Но ученые нашли выход.
- Мы соединили графен с полиэтилентерефталатом. Правда, это испортило проводящие функции графена, но мы восстановили их с помощью лазерной обработки. Это очень интересная технология: мы можем нарисовать на материале вообще что угодно, - Рауль рассыпает по столу темно-серые пластинки с вырезанными на них кошками и схемами контактов. - Весной знаменитый научный журнал Material Horizons поместил нашу работу на обложку. Эта технология открывает много возможностей для работы с графеном.
- Вы вернетесь в Германию?
- Пока об этом не думаем. Нам здесь нравится. У этого города большой потенциал, и он делает все, чтобы его реализовать и не остаться городом научных надежд. Опять же, тут отличный климат, - смеется Рауль. - Я вырос в Венесуэле, там круглый год +25. Одна и та же погода надоедает. А тут тебе и жара, и мороз.
Сезон 3. "Бесцветное золото"
Тут уместен жанр бизнес-триллера. Ведь следующий герой - ученый и технологический предприниматель, который не хочет всю жизнь положить на одно изобретение. Он рассуждает так: ученые уже столько всего разработали, но так и не внедрили. Почему бы им не помочь? И он придумал, как это сделать. Да, еще в этом сезоне прекрасный образ мамы-химика.
Несколько лет назад Алексей Князев придумал российскую технологию производства "бесцветного золота" - глиоксаля. А точнее, катализатор, который необходим для его производства. Технологией синтеза этого вещества владеет всего восемь стран. Благодаря Алексею Россия теперь тоже в этом клубе.
Этот молодой ученый с квадратным подбородком и твердым взглядом, широкий в плечах, сильный в руках, в модных джинсах и толстовке больше походит на фитнес-тренера, чем на доктора химических наук. А вообще Алексей химик в четвертом поколении…. Тут самое место для флешбэков.
Его прадедушка и прабабушка - химики родили его деда-химика. Тот женился на его бабушке-химике, и они родили его маму-химика. А она родила его с братом - химиков. В этой семье не химиком был только его отец.
- Вам перед сном вместо сказок таблицу Менделеева читали?
- Нет, конечно, - смеется Князев. - Мама поступала куда хитрее: "Давай синтезируем порох! Завтра я со студентами выйду на улицу, и вы с братом покажете, как ракета летает". Или она приносила домой жидкий азот и говорила: "Вот жидкий азот. Полей цветочки, и они станут хрупкими". Это была не передача ценностей, а постоянное соприкосновение с очень интересными химическими явлениями. Я спрашивал: "Мама, почему резиновый коврик затвердел и разбился, как стекло, а теперь он снова мягкий, но разбитый?" Она отвечала: "Ты его заморозил жидким азотом. Когда он был твердым, он стал хрупким. Ты на него, видимо, наступил, и он разбился. Только соседу не будем говорить. Пусть поудивляется, как это у него резиновый коврик разбился". Если бы химию так преподавали в школе, возможно, у нас было бы больше ученых в этой области.
Но вернемся к глиоксалю. Из этого вещества можно делать все что угодно: от обычного клея до сырья для оборонной отрасли. Томские ученые на его основе разработали десятки проектов: хирургические нити, удобрения, средства для дезинфекции, для удаления ржавчины и даже для сохранения эластичности кожи.
Вообще, над глиоксалем томские ученые бились еще с 90-х годов, но у них ничего не получалось. В нулевых к этой команде присоединился второкурсник химфака. Через пару лет он разработал суперкатализатор - глиоксаль потек по трубам, а в Томске открыли завод по его производству.
- Это такой кайф сделать то, что до тебя не могли сделать другие, видеть внедренный результат, - признается Князев. - Самое великое счастье, когда огромная многотонная установка, расположенная в нескольких зданиях, шкворчит, жужжит, трясется, вибрирует, а там внутри твоя технология, которую ты разработал в пробирке!
После внедрения своей разработки Алексей крепко задумался: а нужно ли тратить время на то, чтобы еще изобретать? Что, если только внедрять и постоянно получать удовольствие от достигнутого?
- Понимаете, я видел много ученых, которые всю жизнь изобретали и оттачивали какую-то одну технологию, - объясняет Алексей. - Однажды я спросил: "Вам уже 70 лет, у вас такая суперская идея, но где завод, который эту идею воплотил? Ученый ответил: "Меня приглашали американцы, я рассказал им идею, они построили завод". - "А почему в России его никто не построил?" - "Здесь он никому не нужен". Я понял, что не хочу просидеть всю жизнь за оттачиванием идей, а хочу помогать внедрять разработки в производство. Что значит мое изобретение против сотни чужих?
Тогда Князев решил создать инжиниринговый центр, который будет воплощать идеи ученых и желания инвесторов. И тут же рассказал об этом президенту Дмитрию Медведеву. Просто подвернулся случай - пресс-конференция в Барнауле. Через два года при университетах начали открываться инжиниринговые центры. То ли Медведеву так понравилась идея, то ли просто проблема назрела и нужно было ее решать. Сейчас в России более 70 таких центров, и только четыре из них химических. Один - в Томске.
- Как работает наш центр? Какой-нибудь завод обращается к нам: "Ребята, у нас такая проблема. Надо ее порешать". И мы говорим: "Ну-ка секундочку…" Идем в университеты, ищем ученых, которые могут с этой задачей справиться. Вот, например, новосибирскому заводу "Экран" позарез нужна была дешевая сода. Мы знали, что на Алтае есть озера, а под ними тонны соды. И наши ученые придумали, как добывать соду из необычного сырья - озерной воды.
- А без вас ученые и инвесторы не могут договориться?
- Не могут, потому что у них разная мотивация. Есть только одно пересечение интересов - деньги. А еще заказчику нужно, чтобы ему построили производство. Ученый знает, как сделать продукт на лабораторном уровне, но что там дальше - бог его пойми! Какие поставить насосы, печи... Тут приходим мы: "Давай лабораторные результаты. Мы их отмасштабируем и отдадим заказчику уже завод", - кивает он на полочку, где стоит макет - какие-то трубы и баки, сердце, так сказать, очередного завода. Рядом с макетом кто-то шутки ради поставил фигурку брутального супергероя в черной маске, что на самом деле не противоречит действительности.
Каждую неделю Князеву приходит штук по десять заказов. Их нужно отфильтровать: мало ли кто чего хочет! Вот парни из Ирана просят придумать для них что-нибудь взрывчатое, а мужик из глубинки предлагает сделать лекарство от запора на основе куркумы и красного перца… Когда заказчик выбран, его приглашают на переговоры.
В инжиниринговом центре на полочках стоят разноцветные колбочки, а в химической посуде растут кактусы. В комнате, где молодые специалисты корпят над формулами, все выглядит очень мило и по-домашнему: в клетке горланит попугай, а на диване лежит розовый единорог с гитарой. Когда мозги закипают, ребята поют песни.
- Вот наша "стена понтов": здесь продукты, которые мы с учеными придумываем и производим, - хвастается Алексей. - Это сульфосорб, он удаляет из нефти сероводород и решает сразу три проблемы - запаха, токсичных отходов и коррозии оборудования. Это новые сорбенты, которыми чистят воздух на космической станции. А прямо сейчас мы придумываем фильтры для ИВЛ.
Пожалуй, инжиниринговый центр может решить любые задачи: промышленные, медицинские и даже эстетическо-политические. По весне в Томске иногда ужасно воняет. То со свиной фермы ветер подует, то с очистных сооружений. В прошлом году на очистных пахло так, что, говорят, уборщица раз в неделю стабильно падала в обморок. Инженеры центра придумали такой освежитель, после которого запахло… ванильными булочками.
Сезон 4. "Томская долина"
Про американских айтишников снято немало сериалов, взять хотя бы "Силиконовую долину", которую HBO растянуло аж на шесть сезонов. Про наших вроде бы не снято ничего. А жаль. Попробуем набросать основную сюжетную линию. Как правило, мозги из маленьких городов утекают в города побольше, а если есть возможность, то и за рубеж. Однажды у наших героев тоже появилась возможность свалить из Сибири в ту самую Силиконовую долину, о которой снимают сериалы. И конечно, они уехали. Но вернулись. Знакомые крутили пальцем у виска...
В Томске уже давно научились зарабатывать на интеллекте и высоких технологиях. Одним из первых эту схему освоил "Элекард". 22 апреля 1988 года, в день рождения Владимира Ильича Ленина, ученых из СКБ "Оптика" отправили на коммунистический субботник. Весь день они собирали мусор, а вечером, сидя за рюмкой чая, решили: хватит горбатиться на государство, будем работать на себя.
Создали кооператив - уже было можно. И стали придумывать программное обеспечение для кодирования, декодирования, обработки, приема, передачи видео и аудио в разных форматах.
- Я понимал, что мы занимаемся передовыми разработками, но мы не знали, как их продавать, - рассказывает Андрей Поздняков, президент группы компаний "Элекард". Переломный момент наступил в нулевых. В одном американском баре за кружкой пива программист Дима Дагмон посоветовал мне: "А ты напиши видеоплеер". Я удивился: "Но уже есть шесть оригинальных плееров!" Он пожал плечами: "Пусть будет седьмой". Мы сделали, разместили на сайте и разрешили бесплатное скачивание. В результате его установили на 30 миллионах компьютеров! После этого на нас посыпались заказы.
Команда Позднякова одной из первых начала заниматься цифровым телевидением, 3D-вещанием без очков, беспроводным видеоинтерфейсом… Сегодня среди клиентов томичей - Netflix, Google, Intel, Skype, Microsoft, Samsung, Canon… Есть чем гордиться.
Следующий наш герой - Сергей Дорофеев, основатель компании Rubius. Серьезный немногословный парень, как и полагается компьютерщику. Мы сидим с ним и его коллегой Антоном Кудиновым, куда более разговорчивым и веселым, в уютном офисе и пьем кофе под стук клавиатуры. Уже вечер, но айтишники все никак не могут разойтись по домам.
- Кому-то в Томске не нравится погода, кому-то удаленность от столицы, кому-то среда, - объясняет Сергей. - Но главная проблема в том, что внутренний томский рынок небольшой, поэтому спрос на высокотехнологичные услуги невысок. Мы пытаемся собрать самые светлые головы и продавать наши компетенции миру.
В детстве Сергей Дорофеев ездил на другой конец города, только чтобы позаниматься в кружке по программированию. Однажды его учительница сказала родителям: мальчик талантливый - купите ему компьютер. Дома собрали совет и стали решать, что делать. В семье была заначка, но мама хотела потратить ее на стиральную машину - все-таки трое пацанов растет. Ее поддержал старший сын. Младший воздержался, а муж и сам Сергей хотели компьютер. Тут кошка села на их сторону. Ее засчитали за "полголоса" и купили комп.
После школы Сергей поступил в Томский университет систем управления и электроники, там познакомился с Сергеем Кошевым. Вместе они создали продукт для автоматической генерации радиоэлектронных схем - им даже заинтересовалась американская компания AWR, посчитав разработку прогрессивной. Но научный руководитель проекта был больше заинтересован в усовершенствовании методики, чем в развитии бизнес-темы. Друзья продолжили экспериментировать с технологическим бизнесом: пробовали многое и разное, в результате сейчас они делают инженерное программное обеспечение для компаний со всего мира, но известными ребят сделало приложение Planyway.
- Сначала мы просто ради удобства придумали сервис для управления задачами на основе календаря и командного таймлайна, - рассказывает Антон Кудинов. - Нарисовали систему буквально на коленке, выложили в магазин приложений, и понеслось. Сейчас среди наших заказчиков такие компании, как Apple, IKEA, IBM.
- А вам никогда не хотелось переехать в ту же Силиконовую долину, стать ближе к клиентам?
- Я пробовал там жить, но надолго меня не хватило, - смеется Сергей Дорофеев. Бытовые условия и логистика оказались ужасными. Мы снимали полдома в престижном районе, но там были блохи. Приходилось тратить два часа, чтобы найти и купить качественные продукты. При этом жизнь там очень дорогая: за прием у врача платишь раз в десять больше, чем у нас. А еще небо плоское, потому что постоянно светит солнце и облаков очень мало. В Томск приезжаешь, смотришь на многоярусные облака и удивляешься, какое здесь все объемное…
- Слушайте, вам бы сейчас кто-нибудь сказал: "Какие облака?! Там невероятные перспективы!"
- Да, атмосфера в Силиконовой долине классная, - соглашается Антон Кудинов. -Если ты попал в нужную тусовку, ты можешь посещать каждый день десятки технологических ивентов, крупных конференций, просто небольших сборищ. Там стартапы за несколько лет вырастают в крупные компании с мировым именем. Мы каждый год летаем в США по делам и каждый раз окунаемся в эту среду, чтобы чем-то напитаться. А потом возвращаемся и проводим какие-то свои мероприятия.
Эти парни из Rubius своего рода хедхантеры - охотники за головами. Они пытаются сделать так, чтобы толковые ребята оставались в Томске. Проводят каждый год крупную конференцию для разработчиков, основали свой инновационный фонд помощи стартаперам, открыли в ТГУ лабораторию виртуальной дополненной реальности, сами преподают в университетах и агитируют преподавать своих сотрудников, при этом еще и доплачивают им за это - иногда больше, чем платит сам универ.
- Зачем вам все это надо?
- Мы хотим показать, что в Томске - в тайге и по шею в сугробах - можно ковать технологические инновации.