Что изменится в российской лесной отрасли
Иван Васильевич, что изменится в работе ЛесЕГАИС после Нового года?
Иван Советников: Мы начнем пробную эксплуатацию доработанного функционала ЛесЕГАИС. Основная задача этой системы - декриминализация лесного комплекса и повышение его прозрачности. Под контролем окажутся цепочки движения древесины, начиная с момента ее заготовки, складирования, транспортировки и производства продукции из древесины. Деревья, срубленные незаконно, нельзя будет ни перевезти, ни продать. На первых порах мы начнем работать только с отдельными лесопользователями, но поэтапно такая модель станет обязательный для всех. У нас будет два года на отработку технологий учета и контроля, а у предпринимателей - на адаптацию к ним. Но после этого продать бревно, не учтенное в системе, будет невозможно.
Цифровизация лесного комплекса - это модернизация ЛесЕГАИС?
Иван Советников: Когда мы говорим про цифровизацию - мы в первую очередь рассматриваем коренную трансформацию всех процессов в отрасли. Всем очевидно, что если просто взять и отсканировать бумажные материалы лесоустройства 20-30-летней давности или многостраничный формируемый вручную отчет, который ранее подавался через факс, заставить подавать через электронную почту, - ничего не изменится. Мы видим своей задачей детально рассмотреть все "бизнес-процессы" в лесном хозяйстве, после чего "выпрямить" их, исключив излишние административные процедуры, убрав дублирование данных и минимизировав ручной ввод информации. Государственный лесной реестр должен превратиться из свода огромных таблиц в открытый информативный структурированный и, главное, полезный ресурс информации о лесах.
Все решения должны приниматься на основе понятных, проверяемых и честных данных. При этом информация о лесах и лесных ресурсах, а также о мероприятиях в лесу должна быть максимально открыта для общества и для бизнеса.
В этой связи развитие систем учета древесины, включая в том числе ЛесЕГАИС, - это лишь небольшая часть тех преобразований, к которым мы стремимся. Хотя, безусловно, прослеживаемость древесины и ее маркировка - это очень важные аспекты.
Каждое бревно будут вывозить из леса уже промаркированным? Как быть с тем, что в лесу обычно нет интернета?
Иван Советников: В том, чтобы маркировать каждое бревно, наверное, нет смысла. Нам важно знать, что лесопользователь произвел рубку в границах того отвода, который он задекларировал, и точный объем и породный состав древесины, который он учел по итогу.
Чтобы система могла работать даже в глухих местах, где нет связи, мы планируем использовать технологию QR-кодов. Их надо будет оформлять на каждую партию древесины, на лесовоз. Сделать это можно и в офлайн-режиме с помощью простого смартфона. В QR-код будут "зашиты" дата его формирования, количественный и породный состав древесины, место рубки, маршрут доставки, данные о машине. Только с этим QR-кодом можно будет довезти срубленный лес до склада - ГИБДД, как и налоговая, таможня и остальные причастные ведомства получат доступ ко всем данным. И любой инспектор на посту даже без доступа в интернет сможет со своего гаджета проверить QR-код. Если все понятно - место остановки транспортного средства находится на пути от делянки до склада, состав и объем груза совпадает с заявленным, QR-код действительный и остальные параметры сомнений не вызывают, то инспектор пожелает водителю лесовоза счастливого пути. Но если всплывет отклонение от маршрута, состав груза будет отличаться от указанного или просто сам QR-код окажется скопированным отсылом на сайт со страницы "Российской газеты", а не документом учета древесины, то лесовоз будет остановлен и проведено разбирательство.
Этот QR-код будет сопровождать бревна до какого момента?
Иван Советников: До прибытия на склад. Как только ЛесЕГАИС по ГЛОНАССу "поймет", что лесовоз приехал, QR-код тут же будет аннулирован.
У нас какая проблема? Мы пока не очень хорошо знаем, что происходит на складах и на производстве: сколько леса туда прибыло, сколько продано или переработано. Но сейчас мы вносим соответствующие изменения в Лесной кодекс, где прямо пропишем обязательства складов древесины и ее переработчиков. И нам будет четко видно: вот туда-то лесоруб Иванов привез на машине с таким-то госномером 20 кубометров ели. И если потом тот же склад попытается продать 30 кубометров, ЛесЕГАИС заблокирует сделку, - возникнут 10 кубов древесины, о которой мы ничего не знаем. Это лишит возможности торговать незаконно заготовленной древесиной.
Кто будет принимать решение о блокировке сделки: компьютер или человек?
Иван Советников: Решение будет принято автоматически. Мы вообще хотим максимально устранить людей из процесса, чтобы исключить возможные ошибки или необъективность, упростить работу бизнеса. Мы готовы принимать данные от той системы учета, которую использует сама компания - им даже не надо будет у себя ничего перестраивать. У крупных лесопользователей деревья заготавливают специальные машины - харвестеры, работающие в паре с форвардерами, каждый стоит под полмиллиона долларов. Естественно, все они оснащены компьютерами. Мы готовы принимать информацию непосредственно от харвестеров, чтобы данные прямо из леса шли к нам, в налоговую, таможню, другие органы. А если у тебя маленькая компания и простая техника, ты можешь сообщить все те же сведения через портал Госуслуг - возможны самые разные варианты. И тогда все будут понимать, что происходит с древесиной. Если по перевозке или сделке все понятно, ЛесЕГАИС даст ей добро. А если на производство пришло 100 кубов бревен, а вышло 90 кубов доски, то тут даже законы физики получаются нарушенными. И система это заметит.
Сколько стоит создать и наладить такую систему?
Иван Советников: Сейчас сказать не могу, когда мы проанализируем всю информацию, мы поймем, во что нам обойдется сама система, сколько уйдет на закупку серверов, оплату каналов связи, оцифровку необходимых материалов… Вообще, мы, лесники, больше не про деньги, налоги и сборы, мы про экологию, про лесное хозяйство. Наши расчеты показывают, что через четыре-пять лет затраты отобьются. Причем не только платежами за древесину - они у нас не так уж велики. Люди получат нормальную работу с белой зарплатой, сделки за наличные уйдут в прошлое, обеление отрасли даст увеличение налогов. И от этого выиграют все, и государство, и компании. Мы хотим бизнесу сделать комфортную среду работы в лесу. Чтобы все было понятно и прозрачно: подключи свой харвестер к учетной системе и спокойно делай дело, никто к тебе не придет со штрафом, никто не привяжется к какой-нибудь запятой, поставленной не в том месте.
Такая прозрачность означает, что за любую ошибку компании получат штрафы?
Иван Советников: У нас есть очень хорошая технология - мы вводим ответственность не сразу с момента запуска системы, а с некоторым лагом. Например, норма по регистрации склада в ЛесЕГАИС вступит в силу с 1 июня 2021 года. А ответственность - только с 1 января 2022 года. И если в эти полгода кто-то что-то будет делать не так или вообще не делать, мы будем его предупреждать: смотри, мол, сейчас-то ладно, но через шесть месяцев в этой ситуации будут такие-то санкции. Добросовестные люди успевают познакомиться со всеми новшествами и отладить работу без сбоев и поводов для штрафов.
Человек пошел в лес по грибы и ягоды, но заодно вынес оттуда срубленный ствол сухостоя на дрова без оформления QR-кода - как тут быть?
Иван Советников: Нет, мы не планируем ужесточать законодательство в данной сфере. Скорее - наоборот. Нам надо развивать сервисы, чтобы люди могли и зарабатывать, и брать нужное им из леса, не нарушая законы. За каждым стволом все равно не уследить, но надо создать удобную для всех систему. Другое дело, бывают незаконные микрорубки, когда мужики на тракторе приехали, напилили и увезли. Это уже не столько собственно лесная проблема - надо дать людям возможность законно зарабатывать деньги и законно заготавливать лес или идти работать к легальному заготовителю за белую достойную зарплату.
Или, например, кто-то срубил перед Новым годом елочку. Мы смотрим на опыт наших коллег из других стран. Например, в Эстонии можно отправить прямо из леса смс, заплатить символическую сумму и срубить такую елку на совершенно законных основаниях. Это направление, в котором мы будем двигаться.
Обязанности по лесовосстановлению теперь можно продать. О каком объеме рынка идет речь?
Иван Советников: Речь может идти о десятках миллиардов рублей в год. На самом деле лесовосстановительные работы у лесничеств заказывали и раньше, но там были сложности, в том числе с питомниками, которые надо было где-то размещать. Теперь эта проблема будет устранена. Но это мы говорим про компенсационное лесовосстановление, когда при добыче нефти или прокладке дороги компания вырубает гектар леса, тот же гектар она обязана высадить в другом месте. Есть еще и второй очень перспективный рынок - лесовосстановление в рамках борьбы за углеродную нейтральность. Поскольку деревья - замечательные поглотители углекислого газа, то за счет их высадки многие компании, владеющие "грязным" производством - тот же металлургический комбинат просто физически не может полностью очистить свои выбросы, - хотят обнулить свой углеродный след. Для них этот показатель очень важен. Причем речь идет не только о социальной ответственности и репутации, но и о доступе к выгодным инструментам финансирования, снижении фискальных платежей. Несколько компаний уже заключили с Рослесхозом договоры на такое лесовосстановление. Мы на это направление очень рассчитываем, я считаю, что этот рынок сильно недооценен.
Постановлением правительства утверждены правила выращивания лесов на сельхозземлях. Это серьезная прибавка к лесному фонду?
Иван Советников: Это реально очень важный вопрос, особенно для северных регионов. По некоторым оценкам, у нас таких лесов 40-50 млн гектаров. По статистике, на каждый гектар леса приходится до 150 кубометров древесины. То есть речь идет о 600 млн кубов - мы столько заготавливаем по всей стране за три года. Совершенно гигантские цифры! Причем эти леса расположены вблизи цивилизации, никаких проблем с их освоением нет. Можно рубить, можно выращивать плантации - это все очень реальный бизнес, им могут заняться люди. Дубы растут долго, но березу или осину на фанкряж (часть ствола лиственного дерева, которая используется при производстве фанеры. - Прим. ред.) вырастить за 30 лет вполне реально. Другой вариант - открывать лесопитомники. Сеянец с открытой корневой системой стоит минимум 3-4 рубля, с закрытой - от 11 рублей за штуку. Спрос на них очень хороший - посадочный материал всем нужен, а его зачастую не хватает.
Какие перспективы у дистанционного мониторинга лесов?
Иван Советников: Система спутникового наблюдения за состоянием лесов, работа с которой обходится нам в 211 млн рублей в год, позволяет решить очень важную задачу - устранить человеческий фактор на местах. Когда лесной инспектор где-то в глуши видит незаконную рубку, у него очень много причин пойти нарушителям навстречу и закрыть глаза на их действия. От простого человеческого сочувствия до банального страха, что "дом сожгут", - речь зачастую идет даже не о коррупции. А тут спутник сделал снимок, система его расшифровала, сотрудник в офисе идентифицировал, что законных прав на рубку в этом месте ни у кого нет, - все, делом занимаются правоохранительные органы. Доходит даже до смешного: есть регионы, где "черные лесорубы" выходят на промысел только в облачную погоду - якобы так их со спутника не засекут. За этот неполный год дистанционный мониторинг выявил 2766 случаев незаконной рубки, объем заготовленной так древесины превысил 1 млн кубометров. По этим материалам заведено 586 уголовных дел.
Зачем Рослесхоз забирает функции по аренде лесных участков на федеральный уровень?
Иван Советников: Это тоже часть цифровизации. Мы хотим уйти от того, чтобы некий человек принимал решение: давать или не давать такой лесной участок. Это вполне может делать машина. Тогда и задержек с предоставлением участков будет меньше, и ошибок. Но нам надо сначала отработать эту модель. Начнем с инвестиционных проектов, планируем осуществлять их на федеральном уровне с 2022 года. Посмотрим, что и как будет получаться, и к 2024 году распространим эту модель и на все остальное.