Поделиться
Во время "Музыкального марафона маэстро" длиной в 85 часов свое слово о том, что для них означает творчество прославленного композитора и пианиста, успели сказать многие известные на балтийском побережье персоны. Но о чем бы в их "мемуарах" ни заходила речь, они, конечно, отмечали, что, перешагнув за горизонт ХХ века, именно великий гражданин страны вошел в текущее столетие не только подлинным джентльменом музыкального искусства, но и уникальным модератором сценического мастерства. Хотя, как и к любому гению, к его творчеству относились в минувшей эпохе по-разному, признавался сам кумир миллионов.
Было время, когда "кое-кто говорил, что мои произведения чересчур сентиментальны", и флегматично добавляет, что в принципе, "все люди по своей сути сентиментальны, только некоторые это скрывают. Если бы это было не так, они бы не пели мои песни. Но ведь поют!", - с лукавой улыбкой признается маэстро.
Задавая риторический на первый взгляд вопрос: "Почему?", аналитики склонны утверждать, что талант, в том числе, - это и вопрос количества. Ведь именно с его именем в музыкальной партитуре навечно отпечатана богатейшая история национальной эстрады и мюзикла. Да и автор более пятисот музыкальных шедевров, музыки к трем балетам и театральным постановкам, композитор как щедрый родитель, взрастил целую плеяду и для советской эстрады. Между прочим, он до сих пор сожалеет, что творческие перекрестки не соединили его с Муслимом Магомаевым - почти ровесником, блестящим вокалистом, который пользовался невероятной мировой популярностью.
Но биографии самородков редко похожи на традиционные трафареты. Вот, скажем, если бы не воспоминания сестры моей матери, которая почти 30 лет провела у стекольной печи на латвийском заводе, возможно, мне было бы проще отнестись к яростному стремлению отца-стеклодува будущего композитора и пианиста Раймонда Волдемаровича Паулса пробуждать с ранних лет в сыне латышской белошвейки более возвышенное вдохновение.
Хотя, вспоминая свое детство, будущий вундеркинд обычно кратко говорил: "бедно жили" и тут же добавлял, но…под звуки музыки. В их квартире практически на побережье Даугавы по вечерам он увлеченно слушал репетиции ансамбля "МиХВо", названного так по именам его энтузиастов: Михаила, Хария и отца Раймонда. Михаил играл на гитаре, Харий на скрипке, а Волдемар - на барабане.
Больше тридцати лет назад его сестра, мастер гобелена Эдита Вигнере-Паулс, создала яркое полотно из шерстяных и льняных ниток под название "Гармония". Оно посвящено знаменитому брату, на котором маэстро изображен за роялем, в окружении музыкантов. Эмоциональность композиции, утверждают знатоки, передает радостную атмосферу творчества в поисках интонационного идеала для песен. Проще говоря, образное поэтическое слово, в котором присутствует сюжет, любит повторять юбиляр. Именно этот алгоритм и составлял потребность в творческом тандеме с Андреем Вознесенским и Евгением Евтушенко, Янисом Петерсом и Михаилом Таничем, Робертом Рождественским и, конечно, с Ильей Резником.
Автор самой популярной в Риге книги о маэстро и бывшая коллега по журналистскому цеху утверждает, что было время, когда под окнами его городской квартиры в день рождения долгие годы играл оркестр под аккомпанемент юрких "Жигулей", которые, огибая уютный квартал в центре столицы, ритмично подавали сигналы. А сам виновник торжества, судя по его признаниям, в такие минуты не прятался за шторами глубоких окон. Он с любопытством приветствовал своих фанатов, хотя буквально через несколько минут его фигура опять сливалось в экстазе с любимым клавишным инструментом.
Паулс счастлив только когда играет, одними глазами дает понять его единственная муза, рожденная у побережья Черного моря - супруга Светлана. Да и сам музыкант, перешагнув вместе со всей страной из одного тысячелетия в другое, признался как-то с улыбкой просветленного мудреца, что "раньше он занимался разными делами, а теперь только главным - музыкой".
Кстати, и автор этих строк, усвоив со временем добрые советы биографа Шопена Фаины Оржеховской о том, что "люди, с детских лет приученные к хорошей музыке, не могут быть грубыми и жестокими, а музыка более, чем другие искусства, смягчает нравы", привык воспринимать откровения прославленного музыкального виртуоза, как непрерывный диалог с просветленным собеседником, который имел особое чутье не только на хиты, но и на эстрадных "звезд".
Ведь в когорте соловьев нашей эстрады наравне с примадонной Аллой Пугачевой в музыкальной аранжировке его песен блистали Лайма Вайкуле и Лариса Мондрус, Эдита Пьеха и София Ротару, Николай Гнатюк и Александр Малинин, Андрей Миронов и Ренат Ибрагимов. Словом, целая кавалькада известных исполнителей ушедшей эпохи.
Время, как известно, либо подтверждает творческую интуицию, либо освобождает от поспешных иллюзий. А Раймонд Волдемарович, в привычной только ему манере, всегда умеет улавливать внутреннюю природу артиста. И затем находить решения в духе привычных для него импровизаций. Например, Валерия Леонтьева, который долгое время вызывал идиосинкразию у советских чиновников от культуры, маэстро решил как-то отправить статистом в зрительный зал, а затем, как в сказке про репку, "вытащил" его на сцену. И тот классический трюк стал для вокалиста прологом к грандиозному триумфу. Кстати, интуиция не подвела Паулса и на прослушивании еще 15-летней Лаймы Вайкуле, вспоминает актриса.
Но с тех пор прошла целая эпоха. Исчез Советский Союз, Латвия стала суверенным государством. А чем же был занят лидер музыкального олимпа в "лихие девяностые"? Конечно, признавался он сам, не избежал и политической турбулентности, но продолжал концертировать и творить все с тем же азартом.
Душой отдавался любимому джазовому жанру, писал музыку для мюзиклов, создавал ансамбли, в частности, детский "Кукушечка", который имел долгие годы грандиозный успех. "Испытываешь особое чувство, когда учишь песни и репетируешь с певцами, которым всего 4−5 лет от роду. А приводят их папы и мамы, которых я знаю ровно с такого же возраста. Здесь искреннее увлечение и интерес", - говорил маэстро.
А вот его увлеченность смолоду джазом, как и для его сверстников и друзей, было чем-то большим, чем выбор из дежурного музыкального меню. Это была философия поступка: душевный отклик и внутренний протест - одновременно. Может быть, поэтому его рижские ноктюрны в синкопической аранжировке для многих почитателей таланта композитора до сих пор звучат из открытых окон квартир, овеянные сюжетами архитектурного стиля старого города и великими именами янтарного побережья.
Да и сам юбиляр не скрывает, что сам вырос на волне джазовых фантазий. А помощь в официальном признании его как музыканта нарождающегося жанра в стране оказал профессор консерватории Петр Печерский, бетховенская шевелюра и мефистофельский профиль которого и сегодня напоминает Паулсу демона музыкальных страстей.
Именно мудрый педагог не только угадал масштабы своего ученика, но и раскрыл полвека назад в нем чувство богатейшей гармонии, одухотворенного ритма, разговорных интонаций мелодий.
Неслучайно парадоксы в эмоциональной партитуре латвийского музыканта, по оценке музыковедов, составляют содержание его творческих рассуждений. Ни для кого не секрет, например, что маэстро всегда относил себя к наследникам и представителям русской пианистической школы. При всей своей увлеченности джазом, он и сегодня считает себя академистом и консерватором, поклонником романтической музыки. Кто самый популярный в мире из русских композиторов, любит повторять он свой вопрос и сам отвечает: "конечно, Чайковский, и добавляет: а рядом с ним - великолепный Рахманинов".
За свою долгую, как дорога в дюнах, карьеру он руководил Рижским эстрадным оркестром, основал популярный ансамбль "Модо". Успел побывать и в руководящем кресле министерства культуры независимой Латвии. А на грани веков - в 1999 году - баллотировался на пост президента. Однако для миллионов его поклонников на всем постсоветском пространстве Раймонд Паулс по-прежнему, в первую очередь, автор знаменитых хитов "Маэстро", "Старинные часы", "Миллион алых роз", "Полюбите пианиста", "Вернисаж", "Бабушка рядышком с дедушкой"… Его музыка не стареет, а с годами знаменитые мелодии не забываются, повторяют в эти юбилейные дни исполнители его шлягеров.
Но как быстро чередуются минувшие десятилетия. Вот и с поклонником миллионов в последний раз мы пересекались более двадцати лет назад в осыпанном звездной мишурой "Вернисаже". В популярном столичном клубе, принадлежавшем ему в начале века, проходила новогодняя встреча очередного тысячелетия в присутствии президента Латвии. И тогда хотелось верить, что впереди у стран Балтии и России новые горизонты сотрудничества, открытия новых имен, которые в те годы, как россыпи янтаря, царствовали на музыкальных площадках Юрмалы.
Увы, политическая элита в Латвии предпочитает об этом сегодня не вспоминать. Время другое и иная стихия, которая не перестает штормить на побережье Балтики, накрывая ареал культурного обмена. Хотя, оптимист по натуре, маэстро и сейчас признается, что он " не из тех, кто готов громко кричать, что раньше все было плохо. Не было. Было много хорошего, в том числе - отличное музыкальное образование, прекрасные классические школы в Москве и Ленинграде".
Но "когда политика начинает играть свою роль, запрещая российским звездам въезд в страну, это плохо. Продолжаем искать оккупантов и шпионов", - констатировал с грустью в одном из интервью народный артист СССР Раймонд Паулс, не теряя в глубине души надежду, что гармония музыки и здравого смысла сможет со временем совершить очередной поворот колеса истории.