Чем удивил зрителей фестиваль "Радуга"

В этом году фестиваль, обычно проходивший в веселом мае, из-за COVID-19 был перенесен и, потеряв по дороге три спектакля, чудом состоялся, хоть и в темном декабре. Радости собравшихся в гостеприимном ТЮЗе им. Брянцева не было предела. Истосковавшись по живому, а не цифровому театру артисты, критики и публика воодушевленно стекались на бывший Семеновский плац и горячо обсуждали увиденное. А видеть было что.

Лишившись своей традиционной международной программы, фестиваль смог собрать интереснейшую панораму современного российского театра. Спектакли из Воронежа, Красноярска, Твери, Иванова, Казани, Москвы и Петербурга сложили картину одновременно яркую и мрачную.

Открылся фестиваль спектаклем Михаила Бычкова и его Камерного театра (Воронеж) "Женитьба Бальзаминова". В нем (в духе нашего времени и социологически точно) инфантильный Мишенька, чтобы попасть к своей возлюбленной, превращается из башмачника в сантехника, Лукьян Лукьянович грозится уехать не на Кавказ, а на Донбасс, а жители купеческого Замоскворечья толпятся где-то в новой Москве (художник Николай Симонов). Сам Бычков так рассказывает в одном из интервью о своем замысле: "… если открыть текст Александра Островского, то можно убедиться, что инфантилизм и вера в удачу - значимая часть национального характера, национального мышления. И я даже не уверен, что она связана с половыми признаками. Сегодняшние девочки, которые смотрят на мир через инстаграм и ждут принца на белом "Мерседесе", - те же Бальзаминовы. Просто одно дело, когда в стране веками действует принцип: если будешь добросовестно трудиться, будешь честен, законопослушен, то постепенно повысишь свой социальный статус, станешь богаче и твоим детям достанется то, что ты наработал за жизнь. А когда живешь в стране не только с непредсказуемым будущим, но и с непредсказуемым прошлым, когда в последнюю очередь работает такая вещь, как закон, когда нельзя быть уверенным ни в чем, то и получается, что в значительной степени "ваше благородие госпожа удача" становится чуть ли не единственной возможностью подняться в жизни и обрести желаемое".

Актеры играют захватывающе, в том числе - благодаря эстетике видео и кино. Кино здесь - мир мечты, а крупные планы на видеопроекциях - мир реальности. Между этими мирами и размещается презренное, смешное, нелепое и трогательное театральное "замоскворечье" Михаила Бычкова.

Право поиграть с классическим текстом присвоил себе еще один спектакль из Воронежа - "Двенадцатая ночь" независимого Никитинского театра в постановке Юрия Муравицкого. Их игра безудержна и принципиально театральна. С самого начала публике предлагается выбрать тех актеров, которые именно сегодня и сейчас будут играть тех или иных персонажей (это значит, что все они знают весь текст пьесы). И они это делают если не всегда остро и парадоксально, то почти всегда легко и обаятельно, а музыка, которую они сами тут же и исполняют, придает всему действию бравурную радость. И даже если ее не удавалось легко выдерживать все три часа действия, спектакль все равно остался одним из самых радостных событий фестиваля.

Еще один хит классической русской драматургии, но с гораздо более трудной судьбой - пьеса Сухово-Кобылина "Смерть Тарелкина", поставленная в красноярском Театре драмы им. Пушкина режиссером Олегом Рыбкиным. В его образном поле невольно проявляется память о спектакле Мейерхольда 1922 года, в котором Тарелкин был буффонной вариацией важнейшей для режиссера темы игры с судьбой и смертью. Но в красноярском спектакле просвечивает и память о другом "Тарелкине" в постановке Петра Фоменко в театре им. Маяковского. Именно после этого остросоциального и метафизически мрачного спектакля с Тарелкиным-Алексеем Эйбоженко Фоменко на несколько лет был отлучен от профессии. Памяти учителя Олег Рыбкин и посвятил свой спектакль. Признанный знаток польского модернизма и интеллектуальной немецкой драмы, эстет и затейник, Рыбкин здесь оказывается во власти каких-то бессознательных, диких, анархических энергий, с трудом справляясь с отчаянной русской фантасмагорией, с беспредельщиной главного отечественного трагифарса.

Режиссер сочинил вместе с художником Александром Моховым пространство современное (облезлая масляная краска социалистических залов ожиданий напоминает спектакли Кристина Люпы) и одновременно архаически-театральное. Здесь Брандахлыстова оказалась огромной, на ходулях, "бабой на чайник" (Георгий Дмитриев играет еще и Качалу), и повсеместно проступали образы вурдалаков (за работу художника по костюмам "Золотой маской была отмечена Фагиля Сельская). Сергей Селеменев играл Тарелкина странным, очень сложным типом, одновременно жертвой, давно забывшей о своих притязаниях, и печальным мудрецом Экклезиаста, и тюремным шутом. В этом мерцании - весь ужас его персонажа. Но скорей всего в мире этого спектакля - все зэки, и перед нами какой-то мужской лагерный театр.

Под занавес фестиваля была показана последняя премьера петербургского ТЮЗа - "Мещане" в постановке Елизаветы Бондарь. Она тоже переделала пьесу Горького о вражде трех поколений семьи Бессеменовых. Сергей Давыдов, сохранив всех сюжетные линии пьесы, добавил к ним дневниковые откровения современных детей и родителей. Елизавета Бондарь предлагает не только игру времен, но и игру стилей. У нее театра эпохи "позорного десятилетия", декаданса, иронически переосмысляется и перекликается со современным, дом купца Бессеменова становится музейной экспозицией, а его обитатели-призраки ведут диалог с сегодняшними нами.

Кроме того, в программе двадцать первого фестиваля "Радуга" были показаны пушкинская "Пиковая дама" в Краснодарском театре драмы имени Горького (режиссер Константин Солдатов). Еще один молодой участник "Радуги" - режиссер Артем Устинов поставил в сухумском Русском театре драмы имени Фазиля Искандера "Электру" по трагедиям Софокла и Еврипида и философским трактатам Платона.

Небольшой драматический театр (Петербург) показал шекспировскую трагедию "Король Лир" в постановке Льва Эренбурга. Денис Хуснияров представил "Грозу" (Драматический театр, Иваново).