О чем писал Багрицкий 14-летнему Коле Копыльцову
Много лет назад, в январе 1965 года, вышла первая публикация о Коле - это был очерк моего отца Геннадия Шеварова, в ту пору корреспондента "Алтайской правды".
Отец успел встретиться в Бийске с друзьями поэта Валентином Казаковым и Леонидом Мальцевым и найти в Москве Николая Банникова.
До войны они вместе - Банников, Мальцев и Копыльцов - придумали рукописное издательство "Июлист", где выпускали самиздатовский литературный журнал "Июль" и самодельные сборники своих произведений.
В Бийске, где родился Николай, у его тети Марии Петровны Мальцевой хранилась библиотека Коли. Многие книги в ней были с пометками Коли.
Так, на антологии "Первые песни вождю" (1926 год) он еще 13-летним мальчишкой написал карандашом на последней странице: "Почему же здесь нет Есенина? Ведь он тоже воспел Ильича. И без всякого сомнения, не хуже напечатанного здесь мужика-вятича. Может быть, он был не искренен? Нет, Есенин - искренний поэт, он не пишет о том, что чуждо его душе. Нет и три раза нет. Он попал под пяту эпохи, и она раздавила его. И потом ни слезы, ни вздохи не вернули нам его. 18/1 1933 г.".
Николай сочинял стихи с пяти лет. В 14 лет - первая публикация, и сразу в столичном издании - в журнале "Пионер". Маленькая поэма Коли называлась совсем не по-детски: "Смерть Никиты Правдухина".
Редактор "Пионера" Беньямин Ивантер вспоминал: "Летом 1933 года из Сибири, из города Бийска, редакция получила стихотворение четырнадцатилетнего Коли Копыльцова..."
Стихи в журнале предваряло письмо поэта Эдуарда Багрицкого - самого популярного среди мальчишек той поры:
"Дорогой Коля! Я прочел твои стихи. По-моему, это очень неплохо. Я не исправлял их, потому что считал самым важным - свободный ход твоей творческой мысли.
Если ты серьезно займешься поэзией (а поэзия - это такая же наука, как математика, география и т.д.), ты сам увидишь недостатки.
Желательно бы посмотреть другие твои стихи: о школе, о событиях, происходящих вокруг тебя, о себе.
"Смерть Никиты Правдухина" - хороша яркостью сюжета и стремительностью стиха. Ты не ищешь закостенелых форм, вычитанных из книг, ты стараешься даже историческую тему рассказать своим, сегодняшним языком. Это хорошо.
Больше внимания обрати на рифмы. Например, "конница" и "станица" не рифмуются. Если ты это сделал нарочно, это нехорошо, потому что не замыкает стихотворения.
Старайся писать сжатей: где мысль и образ можно вложить в четыре строчки, не пиши десять. Вот и все. Посылай мне все, что напишешь".
После школы Николай поступил в Омский педагогический институт, где оказался на одном курсе с другим молодым поэтом - Иосифом Ливертовским.
Коля совершенствовался в поэзии и искусстве перевода - писал венки сонетов, переводил Шекспира, Бодлера, Честертона. Выступал на литературных вечерах. Написал работу о "Слове о полку Игореве". Закончил институт в 1940-м. Учительствовал на севере Томской области. Вскоре был призван в армию. Служил на Дальнем Востоке в Читинской области. Там он заболел и в ноябре 1940 года в тяжелом состоянии был доставлен в военный госпиталь Улан-Удэ.
Из письма Коли от 10 апреля 1941 года:
"Здравствуйте, мама, папа, Женя, бабушка, Маруся!
<...> Сейчас живу при санчасти нашего полка. Читаю. Меня очень беспокоит твое здоровье, мама. Что это за наваждение - только я отхворал - и заболела ты. Ну, будем надеяться, что все будет хорошо. Ты только лечись основательней. Правда, может, вам удастся перебраться на юг - для твоего здоровья это необходимо. Мне ведь после армии можно ехать работать куда угодно. На комиссии при госпитале меня из армии уволили со снятием с учета. Сейчас нужно только утверждение <...> округа Читы. Если утвердят, то в дальнейшем даже на летние сборы меня брать не будут. Здоровье у меня сейчас хорошее - брожу по сопкам, ем за троих. Правое легкое постепенно выправляется, а то оно почти совершенно не работало, и грудная клетка зачахла. Кроме того, на последнем рентгене обнаружили смещение сердца - оно ушло вправо за позвоночник. Но видимо, все это поправится.
Главное теперь - это чтобы ты поправилась, мама. Привет Леониду Александровичу. Ждите. Скоро приеду..."
Вскоре после этого письма Коля был комиссован и вернулся в родной Бийск, где работал в школе N 4 учителем истории и литературы. Писал по большей части "в стол".
Как Николай, подчистую комиссованный, снятый с воинского учета, через год оказался на фронте?! Вопрос, на который сейчас нам уже никто не ответит.
Осенью 1942-го в Бийск, в дом Копыльцовых на улице Форштадской, на имя Колиного отца Тихона Ивановича пришла похоронка.
Поэт со смещенным сердцем погиб во время ожесточенных боев за Синявинские высоты. Ему было 22 года.
"Последнее место службы: штаб 73-й морской стрелковой бригады (265-й стрелковой дивизии).
Воинское звание: красноармеец.
Причина выбытия: убит.
Дата выбытия: 04.10.1942 (Синявино, сев.-вост. Тортолово).
Из Вильяма Шекспира
Сонет N18
Перевод Н. Копыльцова
Тебя ль сравню с любимым летним днем!
Скромнее и яснее ты - не скрою.
Бутоны в мае ветер отряхнет -
Все мимолетно летнею порою.
В твоих глазах сияет синева,
Но золотое небо гаснет вечно.
Погода летняя, что женская краса -
Все сменит мрак, природа быстротечна.
Но лето вечное не высохнет твое,
Красы своей не потеряет алой.
Пусть смерть не хвастает, что ты в тени,
Когда в строфах привычных расцветала.
Пока глаза людей не застилает тьма,
Те строфы будут жить, а в них и ты сама.
Из блокнота "13 опусов"
Меня всегда волнует мысль одна -
Ей посвящаю я элегии и стансы -
Судьба поэта почему темна?
Изгнанники, бандиты, оборванцы -
Вийон, Камоэнс, мрачный Роллина,
Слепой Козлов - поэты и страдальцы.
Неведомы им радости весны,
Со счастьем не кружились в танце.
Печальна жизнь, печален эпилог.
Неотвратим поэта грозный рок,
Настанет смерть без славы и почета
Вдали от родины, среди врагов.
Смерть в тишине и в бряцанье оков
Иль на костре горячем эшафота.
Июль 1936 г., Бийск.
* * *
Почему не вижу света?
Разве светом не согреты,
Разве светом не пропеты
Сердца лучшие мечты?
Иль на свете места нету
Непокорному поэту?
Иль, не вспыхнув, угасает
Отдаленная звезда?
* * *
Люблю огонь походного костра,
Сосновых веток яркое пыланье,
Июльской ночи теплое дыханье...
Лежать бы так до самого утра!
Грядою темною ступенчатых твердынь,
Оскалив острые зубцы мохнатых сосен,
Мерцают сопок синие откосы -
Там ждут охотника звериные следы.
Чуть свет забрезжит - мы бредем опять
По голубой тайге и каменистым тропам...
1935-1939 годы
