В деревне под Тверью молодой библиотекарь восстанавливает большой храм

Церковь пылала так ярко, что зарево пожара было видно за 10 километров. Рушилась колокольня, горел алтарь, трещали старинные перекрытия. Люди стояли вокруг храма и только с причитаниями крестились. Больше сделать ничего не могли.

- Это Господь осерчал на Лешку за то, что сам иконы пишет, - пронеслось по толпе. Все стали недобро посматривать в сторону Алексея. А он стоял ни жив, ни мертв. Неужто и вправду наказал его Бог?

Вылечить храм

- Дурак ты, Пронин, вот что я тебе скажу, - отрезал батюшка Василий из райцентра Красный Холм, когда Алексей пришел к нему на исповедь. - Разве Господь может так карать, да еще за добрые дела? Дьявол это тебе мешает, его рук дело. А ты наплюй на него - и снова храм восстанавливай. И на сплетни про твои иконы тоже наплюй. Запомни: и один в поле воин.

- Алексей, вы что, действительно верите в руку дьявола, спалившую церковь? - удивляюсь я. - Да это компания местных ребят костер жгла рядом, ветер подул, а весна сухая была, сами говорите...

Алексей в ответ режет меня взглядом, как боевым лазером. Сначала пронзает насквозь, а потом кромсает на мелкие кусочки живьем. "А вы не верите???" - выдыхает он. После его слов тишина устанавливается такая, что я слышу, как потрескивают свечи перед иконой Спасителя, пять минут назад поставленные мною в кандило-подсвечник.

За стенами храма густо валит снег. Стемнело уже так, что только свечи и освещают притвор, в котором мы стоим. Я зябко поеживаюсь. Но точно не от холода. Мне неуютно, что я так грубо влез в маленький мир местного библиотекаря, не мир даже, а мирок, где все очень четко и просто устроено. Делай добро - и Господь никогда не помыслит о чем-то плохом для тебя. А гадкое, пакостное - всегда от дьявола. "Я тот, кто вечно хочет зла и вечно совершает благо" - это точно не про мир Леши Пронина.

В нем все понятно, как дважды два: есть маленькая деревенька Рачево со ста жителями, на улицах которой собак больше, чем в любом собачьем питомнике. По близлежащим дорогам вальяжно гуляют лоси и кабаны (на трех упитанных кабанчиков я едва не налетел на машине, когда возвращался под вечер в Тверь). В центре стоит красивейший храм. При советской власти в нем были склад, зернохранилище, клуб со сценой (ее разместили в алтаре). Храм осквернили так, что от стыда, наверное, он сам начал изничтожаться. Деревенские долго удивлялись: вроде ничего не происходит, а церквушка тает на глазах, словно рак ее пожирает.

Надо ей помочь, вылечить храм, решил Пронин.

Склеим, восстановим, украсим

Можно ли в одиночку отреставрировать огромное сооружение? 12 лет назад перед 23-летним преподавателем местного кукольного кружка такой вопрос не стоял в принципе. Надо начать, а уж там видно будет. И Алексей начал. На садовую тачку нагрузил кучу мусора и повез из храма. Краем глаза заметил, что в циркульные окна над алтарем пробился в этот момент луч солнца, да такой яркий... В первый день вывез 10 тачек. Во второй 23.

В третий к нему в храме подошли местные подростки. "Вы че, серьезно будете церковь восстанавливать?!" - ухмыльнулись они. "Так, пацаны, берите паникадильные цепи и тащите их на улицу, очищать будем", - скомандовал Алексей.

С утра до ночи в храме кипела работа. Вывозились тонны грязи, битых кирпичей, прогнивших тряпок, всевозможных железяк. Часть ребят шныряла вокруг храма в поисках любых старинных деталей. Из земли выкопали 200-летний засов парадной двери, такие же ручки, петли. Каким-то чудом нашли и откопали крест с купола.

- Во, глядите, - с гордостью показывает мне Алексей дюжину больших коробок. В каждой из них аккуратно разложены части убранства храма, вырезанный из дерева декор: репьи, фестоны, раковины. Все тщательно отмыто и упаковано. "И что вы будете делать с этим добром?" - интересуюсь. "Склеим, восстановим, украсим", - осторожно берет он из моих рук какую-то деревяшку и тут же бережно укладывает ее в коробочку.

Кукол дергают за нитки

Сказать, что Леша какой-то глубоко воцерковленный прихожанин - вовсе нет. И смеется звонко, и анекдотец может подпустить, и скорби в его глазах не наблюдается. Обычный молодой мужик 35 лет от роду. А ощущение со стороны такое, что сам Господь держит над ним зонтик. Солженицын в "Матренином дворе" сказал про таких "не стоит село без праведника". Так оно и есть - праведный, правильный он какой-то.

Судите сами: были в округе два освященных источника. Заброшены, завалены мусором и людским беспамятством. Алексей их разыскал, очистил, установил рядом поклонные кресты.

200-летний крест с купола Леша откопал недалеко от церкви. А иконы нарисовал сам. Фото: Олег Кармаза

Подростки начали баловать в деревне - организовал для них кукольный театр. Популярнее Шабарши (героя одноименной сказки) на тот момент не было никого в близлежащих селах. Только о нем бабки и судачили.

Стали в местной школе учителя брюзжать, дескать, перестали читать школьники, ну что за поколение растет. Пронин устроился работать в деревенскую библиотеку. Перетряхнул ее хорошенько: убрал трубы от сломанной печки, где поставил новые, где снес старые двери, все перекрасил в яркие цвета. Сделал камин-имитацию, кресла поставил. Потом удумал в чулане организовать музей их земляка - помещика Луки Кисловского (он школу первую в 1874 году в Рачево построил и вообще народ местный просвещал, про него даже Салтыков-Щедрин в "Благонамеренных речах" написал). Фонд книжный нарастил до 7 тысяч. Теперь местные ребята днюют и ночуют в библиотеке.

Мама первоклашки Полины Соколовой сказала как-то вскользь, что дочка рисует хорошо. А у Леши книжка первая в жизни готовилась к печати, про того самого Луку, "Жил-был Лука", для детей. Тут же предложил Поле проиллюстрировать ее. А что? Верите - лучших картинок к детской книжке я в жизни не видывал, вон, стоит у меня дома на самом видном месте. Подарок от Алексея.

Короче, какой-то Пронин не современный. Не такой, как все. По старинке живет-ладит. Провинциал, одним словом.

Подружка "Зингер"

Вы когда-нибудь видели пасхальные яйца, слепленные из... грязи? Я тоже такое представляю с трудом. А между тем именно с них, как рассказывает Алексей, он и "начался, нынешний".

- Родители у меня - проще некуда. Мама дояркой была, папа навоз с фермы вывозил. И атеистами вроде не были, и в религию глубоко не ныряли. Учился я так себе. Не любил уроки делать, формулы заучивать. Зато шить очень нравилось! Я часто у своей бабушки Зины оставался, вот она меня шить, кроить и научила. Машинка швейная "Зингер" лучшей моей подружкой была. Потом кукольным театром с одноклассниками увлекся, так всех кукол я сам и шил.

- Про яйца... - не терпится мне.

- Ну, да. Их мы на Пасху на кладбище освящали. А мне ужасно хотелось освятить в храме. Однажды набрали со знакомой девчонкой грязи из большой лужи, налепили из нее несколько "яиц" - и пошли в церковь. А там местные пацаны на окнах сидят, курят, матюгаются. Мы молитвы стали петь, как по телевизору слышали, самодельным кадилом махать. "Освятили", в общем. И так мне это запомнилось! Я потом сам с мальчишками играл в церкви в прятки-догонялки - был грех. Но все время про себя удивлялся: почему красивый храм, с колоннами, с полуциркульными окнами, с дивным барабаном наверху - в такой грязи? Неправильно это. Не должно быть так. Вскоре к нам из епархии какой-то высокий чин приехал, осмотрел храм и вынес чудовищное заключение: дескать, на приведение его в порядок нужны миллионы, а их нет и не будет. Все покачали головами, повздыхали - и разошлись. А я подумал, разозлился почему-то и за тачкой пошел. Обидно просто стало за храм.

Невыгодный приход

Иуду Алексей рисовал дольше всех. Даже дольше Христа. Смывал раз за разом рисунок и снова начинал выводить контуры. В его лице, во всей фигуре должен был быть намек - только он! - на раскаяние, пояснял мне начинающий иконописец Леша Пронин. На Иуду ушло несколько месяцев. Зато какой получился - я стоял перед "Тайной вечерей" в храме в деревне Рачево минут десять, ей-богу. Да, конечно, еще больше я стоял в свое время перед "Тайной вечерей" да Винчи в Милане. Но разве дело лишь в том, кто писал икону или фреску? Не важнее ли, что чувствуешь, глядя на нее?

Парадокс: и там, и тут чувства у меня были совершенно одинаковые. Бывает же такое... Бывает.

На самодельном распятии Христа мне показался чуть-чуть большим нос у Спасителя. Алексей тут же парирует: "Я изучил сотни рисунков Иисуса Христа, он может быть и таким, поверьте. Рублевскую "Троицу" я ведь тоже написал немного по-своему. Священник из Красного Холма отец Василий все отсмотрел, одобрил и благословил. Так что я чист перед Небом".

В притворе храма несколько десятков икон работы Пронина. Да вообще здесь все - его работы и его приятелей. Подсвечники, канун, ладанки, кресты, даже деревянный пол с печкой. Наверное, последняя не так эстетически красива, как какая-нибудь голландская с изразцами. Но греет отлично. Когда мы с Алексеем стояли в церкви, на улице морозилось под минус 25. А нам хоть бы хны.

- Вы здесь и богослужения проводите? - спрашиваю.

Леша как-то странно мнется, потом вздыхает: "Нет, только молимся с деревенскими. Отец Василий уехал, а новые священники к нам неохотно наведываются. Говорят - накладно. И далеко, и мало нас. Так что проводить службы некому. Но Бога мы не забываем".

Чердачные истории

С Львом Толстым они друзья. Бывало, сядет Алексей рядом с Львом Николаевичем, положит тому руку на плечо: "Ну что, брат Толстой?" "Да так, брат Пронин, так как-то все..." И сидят, молчат каждый о своем.

Огромную фотографию яснополянского графа Леша сделал тоже сам. Ксерил, клеил на картон. Многие теперь идут в библиотеку, чтобы только посидеть рядом с самим Толстым. Заодно и книжки полистают. А Леше больше и не надо. "Если возьмут раз - уже не оторвутся, по себе знаю. Я вот в интернете книги совершенно не могу читать. Мне надо пощупать их, осознать, что они настоящие, а значит, и то, что внутри - тоже настоящее".

Отойдя от Толстого, натыкаюсь на дверь музея Луки Кисловского. Махонькая комнатка, в которой стол, стулья, шкаф. Все XIX века. "Да где ж вы все купили?" - восклицаю от удивления. Алексей смеется: "На мою крохотную зарплату не разбежишься. В Тверь, в архив, не могу лишний раз съездить, денег на автобус нет, а вы - купили... В деревнях на чердаках нашел! Отреставрировал, привел в порядок. Но это ладно. Вы на камень посмотрите, вон справа, я его несколько часов на санках по снегу пер, в темноте. Вот это было да!"

Все удивлялись: вроде ничего не происходит, а церковь тает на глазах, словно рак ее пожирает 

Обычная, ну совсем ничем не примечательная глыба известняка. "А зачем она здесь?" - вырывается у меня.

Боевой лазер режет меня напополам вторично. Я прямо чувствую, как его луч во мне шурует.

- Да это ж камень из фундамента усадьбы Кисловских!!! - чуть не задыхается от возмущения Пронин. На моем лице тут же появляется выражение крайней важности и самого камня, и способа его доставки.

Про любовь

- Лосей и кабанов не подавите, когда обратно поедете, они у нас тут доверчивые! - напутствует Алексей.

Я немного обижаюсь: а если в столкновении с рогатым лосем я пострадаю, это как, ничего? Он улыбается: вас, журналистов, пруд пруди, а зверья осталось немного. И тут же сам начинает собираться. "Домой?" - спрашиваю. Машет рукой: "Какое... В соседнюю деревню, к бабуле одной. Надо ей книгу занести, она заказывала - про любовь. Тут недалеко, километров шесть".