Почему евангельская притча - самый популярный сюжет мировой культуры
Договоримся сразу: считывать только пласт отношений между отцом и двумя сыновьями - покладистым старшим и независимым младшим - крайнее упрощение. Отец здесь - Отец Небесный, а сыновья - все мы, люди.
"У некоторого человека было два сына. И сказал младший из них отцу: Отче! Дай мне следующую мне часть имения. И отец разделил сыновьям имение", - сухо и строго начинается рассказ. Но за тремя предложениями не просто семейная драма, убийство! Причем двойное! В те времена сын мог получить долю собственности отца только после его смерти. То есть просьба младшего "дай мне мою часть имения" означает: "Умри быстрее!" "Дай мне сейчас то, что все равно достанется мне после твоей смерти. Я вырос, я не нуждаюсь в тебе, я сам знаю, как мне жить. Отдай мне сейчас ту часть нажитого тобою, что и так станет моим. Я не хочу ждать! Я хочу наслаждаться всем, что дают свобода и деньги, сейчас! Мне не нужен отец. Мне нужна свобода! И плоды твоей жизни, твоих трудов! Умри и дай мне жить!" - вот что кроется за краткой просьбой младшего сына.
Такое потребительство оскорбительно и по отношению к отцу, и по отношению к людям в целом. "Но разве не так мы ведем себя по отношению к Богу?" - восклицает митрополит Антоний Сурожский. Потребительство не просто страшно тем, что человек берет себе что-то, ему не принадлежащее. Потребительство греховно: тем, что потребитель не видит в другом личности - в человеке, в Боге. Для потребителя они лишь средство решения своих проблем, они существуют лишь для того, чтобы отдать ему плоды своего труда, а то и саму жизнь. И получив все это, потребитель мгновенно поворачивается спиной к тем, кто были источником его благ, они перестают для него существовать в ту же секунду, как он получил желаемое! Отношения между личностями всегда диалог со взаимной ответственностью, отношения с вещью - это "я и ничто".
Вот так же повернулся спиной к отцу и блудный сын, получив от любящего отца часть имения и тут же вычеркнув его из своей жизни, уйдя в "страну далече". Но убийством отца, пусть и метафизическим, дело не ограничилось. Блудный сын пытается убить саму любовь, считают богословы. Почему отец блудного сына, вопреки устоям, выделяет ему долю имения? Из любви, уважая в сыне свободу выбора. Это закон любви - чтить в другом личность. Сам Бог никого не принуждает оставаться с Ним, ибо сотворив человека, любимое Свое созданье, свободным, Он и дальше не лишает его права выбора. Но блудный сын предает, убивает эту любовь - тем, что лишь пользуется ею.
"И произошедшее с блудным сыном повторяется с миллионами сынов Адамовых, которые грехом отделились от Бога и со своим имением пошли в дальнюю сторону", - пишет святитель Николай Сербский. "По прошествии немногих дней младший сын, собрав все, пошел в дальнюю сторону и там расточил имение свое, живя распутно. Когда же он прожил все, настал великий голод в той стране, и он начал нуждаться". Художники и поэты любят живописать эти контрастные состояния блудного сына. Разгульный кутеж с растратой того, что принадлежит тебе только по милости отца, и нищету с одиночеством, когда все пошло прахом. Евангелие лаконично констатирует неумолимость духовного закона: какой мерою мерите, такой и вам отмерят. Обошелся с отцом как с постылой вещью, не жди к себе другого. И второй духовный закон, зафиксированный в этих двух предложениях. "В стране далече, в той дальней стране, удаленной от Бога, всегда голод" (святитель Николай Сербский).
Разоренный, в одиночестве и нищете, блудный сын "пошел, пристал к одному из жителей страны той, а тот послал его на поля свои пасти свиней. И он рад был бы наполнить чрево свое рожками, которые ели свиньи, но никто не давал ему". И тут стоит задуматься: а кто тот "благодетель", что обеспечил блудного сына работенкой? Свиньи здесь - ключ к пониманию. Дело в том, что для евреев свиньи были символом нечистоты, как и бесы, которых изгонял Христос. Значит, блудный сын становится не просто бедняком-свинопасом при чужих свиньях, тут низшая точка падения - не социального, духовного! Потому что работа его - самое бесправное рабство. И дело не в ее позорности, а в том, что это самая низшая точка потребительства: смотрите, отношения между хозяином и наемным работником предполагают "заработал - получай в обмен еду", ведь работник ценен хозяину хотя бы как вещь, которая может еще пригодиться. Падение блудного сына страшнее: он оказывается в ситуации, когда хозяину свиней он менее дорог, чем свиньи-бесы. Тогда кто же этот "благодетель" блудного сына, чье имя в притче не считают достойным даже упоминать? Думаю, вы догадались сами, а я обращаю ваше внимание на еще один духовный закон: "Грех начинается с возвышения и гордыни, но неизбежно приводит к рабству".
"Пришедши в себя, - продолжаем читать притчу, - блудный сын сказал: Сколько наемников у отца моего избыточествует хлебом, а я умираю от голода! Встану, пойду к отцу моему и скажу ему: Отче! Я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим. Прими меня в число наемников твоих". Этим трем евангельским предложения можно посвятить тома, ведь здесь сконцентрировано главное, что нужно знать о покаянии. Мы же остановимся на одном загадочном моменте: как случилось, что падший очнулся, "пришел в себя"? Что это? Откуда?
Совесть - тоже милостивый дар Отца, выданный своенравному сыну на дорожку. Именно совесть рождает раскаяние: "Встану, пойду к отцу и скажу: Отче! Я согрешил против неба и пред тобою ..." Обратите внимание: первое слово исповеди блудного сына не "прости", а "Отец". Митрополит Антоний Сурожский объясняет: "В настоящем раскаянии сочетаются видение нашего собственного зла и уверенность, что даже для нас есть прощение, потому что подлинная любовь не угасает. При одном только безнадежном видении наших проступков раскаяние может привести к отчаянию". Сознавая глубину своего падения, блудный сын проникается смирением. Он не претендует на прежнее положение сына, он готов быть наемником у отца. Только отцу нужно не это. Но что же?
То в страхе, то с надеждой бредет блудный сын домой. Но доброта отца летит впереди покаяния сына. "И когда он еще был далеко, увидел его отец и сжалился и, побежав, пал ему на шею и целовал его". Сын начинает было свою исповедь, но отец не дает ему договорить. И тут, внимание! Остановимся на этом! "Бог никогда не допустит нашей приниженности, Он стоит на страже нашего человеческого достоинства, - объясняет митрополит Антоний Сурожский, - Бог никогда не позволит нам стать рабами, ибо Его творческим Словом мы призваны быть сынами и дочерьми Его... Мы можем идти к Нему с полным доверием, зная, что Он ждал нас все то время, пока мы о Нем и не вспоминали. Он Сам выйдет нам навстречу, когда мы только нерешительно приближаемся к дому. Он Сам заключит нас в объятья, оплачет наше жалкое состояние, измерить которое мы не умеем, потому что не знаем, откуда мы пали". Но чем можно ответить на такую любовь? Словами? Вряд ли. Поступками? Но и они вторичны. Главное - наше сердце, ведь это в сердце рождается любовь.