Лучшие фото Наппельбаума выставили в Музее современной истории России

При имени фотографа Наппельбаума многие могут вспомнить Ленина анфас с хитрым прищуром. Или Дзержинского в фуражечке. За Наппельбаумом, чьи портреты вождей революции печатались в советских учебниках истории, тянулась стойкая репутация фотографа официального, "правительственного". Не всякий мог разглядеть за этим шлейфом художника. А выставка "Известный и неизвестный Наппельбаум", открывшаяся в Музее современной истории России, как раз об этом. О творчестве мастера - оригинального, разнообразного, открывшего перед фотографией новые горизонты.

Открывается выставка с обнаженной натуры: "Ню и ретушь", "Ню со спины" - особая техника печати словно переносит тонкие женские тела с фотобумаги на гравюру. Эти работы демонстрировались на первой выставке Наппельбаума в Санкт-Петербурге в 1918-м - наряду с жанровыми фото и портретами исторических деятелей. В том же году по заданию председателя ВЦИК Свердлова он организует Первую Государственную фотографию - и начинает работать над галереей советской элиты.

- Его не зря сравнивают с Рембрандтом, - говорил на вернисаже куратор выставки известный фотограф Виктор Горячев. - Он одним из первых начал работать с единственным источником света, но никогда не высвечивал людей в лоб, у него получается человек и не во тьме, и не в свете, а как бы входящий в свет.

Как, скажем, режиссер Григорий Козинцев на фото начала 30-х: лицо анфас вплывает к зрителю из полумрака, черты лица частью еще скрыты, частью вот-вот появятся перед зрителем... Стиль Наппельбаума, действительно картинный, выросший из передвижнического портрета, укладывался как влитой в консервативный художественный вкус большевистского руководства. И оттачивался, превращая фотографа в мастера психологических изображений. Похожий на киногероя Зиновьев, томная Лариса Рейснер, решительный Луначарский в пенсне с заметно большими диоптриями, Бонч-Бруевич, по-чеховски подпирающий рукой подбородок, по-крестьянски прищуривающийся в объектив Лысенко. Тут же Ленин с Дзержинским, входящий в свет Берия начала 30-х в украинской свитке с неаккуратно завернувшимся воротничком. На выставке нет ростового портрета Сталина в белом кителе - портрет будущему вождю очень нравился, что и спасло Наппельбауму жизнь в 30-х, но есть несколько крупных планов вождя, тоже не из числа шаблонных.

- Он видел в человеке суть и умел вступать со своими героями в быстрый контакт, - говорит хранитель коллекции Наппельбаума его внук Эрик Львович. - Посмотрите - все же герои мысленно, глазами разговаривают с вами.

А Надежда Константиновна Крупская, судя по недобро суженным глазам, ими ругается. Наппельбаум требовал от своих героев полного подчинения, а вдова Ильича, не успевал он, усадив ее как надо, вернуться к аппарату, меняла положение. И так раз за разом. Пока мастер не сказал ей, 70-летней: "Деточка, не балуйтесь!" Она послушалась.

Его не зря сравнивают с Рембрандтом... У него получается человек и не во тьме, и не в свете, а как бы входящий в свет 

На выставке множество отысканных Эриком Львовичем в архиве деда и прежде не выставлявшихся работ, например, групповое, поставленное Наппельбаумом, его фото с учениками, по композиции вызывающее ассоциации с сюжетом Тайной вечери. Герои снимка будто бы движутся и лишь на секунду замерли перед объективом - Наппельбаум был мастером рассадки не в меньшей степени, чем в работе со светом.

Он снимал до середины 50-х, в галерее портретов советских писателей и ученых вдруг встречаешь юного Мстислава Ростроповича с виолончелью, начинающую актрису Театра Советской армии Людмилу Касаткину, послевоенного Сергея Образцова... Напротив висит знаменитое изображение Анны Ахматовой 20-х годов. Все та же единственная лампа, четко очерченный профиль, нос с горбинкой. Действительно - портрет-камея, как назвал его Наппельбаум.