Почему на Крайнем Севере не хватает невест
Как нет фитнеса, маникюра и негде поставить ботокс?! Сегодняшним девушкам даже из небольших городов сложно представить, что всего в каких-то двух часах полета из Москвы, в ямальской тундре, женщины живут в чумах, топят буржуйки, вручную шьют на всю семью одежду, как 200 лет назад, и за сотни верст там не то что косметолога, и магазинов не сыщешь. Неужели женщин в традиционных обществах совсем не коснулись такие явления, как эмансипация и модный сегодня феминизм?
Как на традиционном семейном укладе коренных народов сказались многочисленные технологические новации и социально-политические изменения последнего времени. Об этом интервью "РГ" с соавтором исследования, ведущим научным сотрудником сектора социально-экономических исследований Научного центра изучения Арктики Константином Филантом.
Константин, когда разговариваешь с тундровиками, они откровенно признаются, что найти невесту сегодня все сложнее. В тундре не хватает женщин?
Константин Филант: Жениться оленеводу сейчас действительно целая проблема. Все меньше девушек соглашаются кочевать вместе по тундре, жить в чуме, рожать и воспитывать в тяжелых условиях детей. На женщине в семьях аборигенов лежит огромная часть работы. Она, например, должна поставить чум, когда семья переместилась с места на место. А это означает, что ей самой нужно тягать тяжелые шесты, она должна уметь ловко набрасывать на них оленьи шкуры. Все это должно быть ей физически под силу. Мужчина и рад бы помочь, но он в это время занят оленями. Причем, поставить чум нужно не больше чем минут за 40, а иначе вся семья при морозе под минус 50 да еще и с ветром просто замерзнет. Женщина выделывает шкуры оленей. Кропотливо шьет из них на всю семью шубы и зимнюю обувь.
Не каждая выдержит такую роль "декабристки", поэтому все чаще после окончания школы-интерната девушки остаются жить в поселках и городах. К слову, и работу в поселке женщине найти куда проще, чем мужчине. Даже со средним образованием можно устроиться почтальоном, к примеру, продавцом, няней и так далее. То есть выполнять обычный женский функционал. Для мужчины, выросшего и воспитанного на национальном укладе, чаще всего работы в поселках нет.
Как в тундре познакомиться, если семьи оленеводов кочуют в сотнях километров друг от друга?
Константин Филант: В этом тоже есть проблема, хотя и пришли сегодня на помощь соцсети и сайты знакомств. Благо, у каждого молодого тундровика в кармане смартфон. Пары знакомятся в интернете, несколько месяцев общаются онлайн, потом встречаются, предположим, на Дне оленевода, или еще каком-то национальном празднике, в редкие моменты пребывания в поселках, и, если понравились друг другу, играют свадьбу. К слову, еще лет десять назад знакомить молодых помогали родители. Они объезжали стойбища и национальные поселки, подыскивали невест и женихов.
Сколько детей в семьях оленеводов-кочевников?
Константин Филант: Как правило, пятеро-шестеро. И тут во многом сказывается то, что коренным народам оказывает довольно серьезную помощь государство. На Ямале, например, кроме регионального материнского капитала в 500 тысяч рублей за рождение третьего и всех последующих детей недавно стали выплачивать еще и "чумовой капитал". А это еще больше полумиллиона на покупку полного набора для постройки чума, - шестов, нюков из оленьих шкур, печки и тому подобного. Ну не жить же молодым семьям с родителями в одном жилище. В совокупности с федеральным маткапиталом сумма получается внушительная. Кроме того, им выделяется помощь при поступлении в средние и высшие учебные заведения, выдаются пособия на детей и так далее.
Константин, одна из самых болезненных проблем для оленеводов это то, что детей приходится отрывать от семьи и отправлять в интернат, когда им нужно идти в школу. Это настоящее испытание и для детей, и для родителей. Можно изменить ситуацию?
Константин Филант: На Ямале уже несколько лет пытаются внедрить систему "кочевых школ", чтобы приблизить образование к семьям. Чтобы дети учились без отрыва от родителей. Но, на мой взгляд, она эффективна только для дошкольного образования, когда воспитатели готовят детей к школе прямо в тундре, там, где проходят маршруты кочевий оленеводов. Но что касается качественного школьного образования, альтернативы интернатам пока нет. Не могут кабинеты физики или химии кочевать вслед за учениками.
Сейчас обсуждается вариант, чтобы дети кочевников могли жить на время учебы у родственников в поселках и ходить в школу там. Официально это называется институтом временной опеки в образовательном процессе. И такой механизм все-таки лучше интерната, но в нем очень много сложностей. Главным образом стоит проблема компенсации родственникам расходов на детей. Они же не могут кормить и поить их за свой счет. Замечу, год проживания и обучения в школе-интернате стоит на одного ребенка 450-540 тысяч рублей.
Но у коренных народов есть и явные преимущества жизни в тундре. Экологически чистая здоровая пища, - мясо оленя, северная рыба и ягоды…
Константин Филант: Это верно лишь отчасти, в последние годы рацион питания тундровиков сильно изменился. На 70 процентов они едят ту же самую пищу, что и все мы, то есть то, что можно купить в магазинах на факториях. Удивительный факт: не так давно власти подняли закупочную цену оленины до 420 рублей за килограмм, чтобы поддержать семьи тундровиков. И многие из них стали покупать куриные окорочка и сдавать больше мяса. Курятина ведь значительно дешевле.
Конечно, переход на не особо полезную пищу сказывается на здоровье коренных народов. Особенно отчетливо это заметно на тех, кто переехал жить в поселки, где возможностей и соблазна купить углеводную, жирную и технологически обработанную еду куда больше, чем в тундре. Как показывают исследования, почти моментально выросло число сердечно-сосудистых заболеваний, ожирений и других недугов, вызванных неправильным питанием.
К слову, в тундре, в чуме правильную еду на всю большую семью готовит женщина. Разводит огонь, подолгу тушит на огне оленину, делает котлеты из рыбы и прочее. Без нее у мужчины и детей не может быть полноценного питания.
Получается, что в сохранении традиционного уклада оленеводов-кочевников главную роль играет женщина?
Константин Филант: Да, в данном случае она в прямом смысле является хранителем очага. Без женщины оленеводу в тундре никуда.
А как устраивают свой кочевой быт те, кому невесты не досталось?
Константин Филант: Все чаще вместо чума оленеводы стали использовать маленькие домики на полозьях. Прикрепляют такое жилище к оленьей упряжке, и небольшая бригада оленеводов-мужчин кочует вместе с ним. Питаются тем, что можно быстро приготовить. Все больше распространяется метод "женской вахты", когда вместе каслают несколько семей, а женщины поочередно уезжают из населенных пунктов в тундру, "присматривать" за мужчинами.
В других северных странах сегодня у коренных народов те же проблемы? Что показало исследование?
Константин Филант: Кочующих оленеводов в мире сегодня уже практически не осталось. По той простой причине, что нет таких пространств и кормовой базы для оленей, как в нашей стране. Поэтому самое большое сообщество каслающих оленеводов как раз в России.
На Ямале сегодня кочует вместе со стадами оленей почти 13 тысяч представителей коренных народов - ненцев и ханты. Еще около шести тысяч их детей в это время живут и учатся в школах-интернатах.
Но в остальном и в других странах прослеживаются все те же тенденции, что и в России. Все меньше женщин готовы сохранять традиционный уклад в семье. Все-таки всем хочется жить в более комфортных и предсказуемых условиях.
И это стремление к более качественной жизни, к слову, касается не только коренных народов. Если взять статистику за сто последних лет, то в начале прошлого века 80 процентов населения России жило в деревнях, и только 20 - в городах. Сейчас ровным счетом наоборот. И центростремительный поток только усиливается. Что легко объяснимо: в мегаполисах проще найти более выгодную работу, сама жизнь там проще и комфортнее.