О чем выставка "Охотники за искусством" в Музее русского импрессионизма
Знаменитым коллекциям советских времен были посвящены выставки в Третьяковской галерее, ГМИИ им. А.С. Пушкина, в галерее "Наши художники". Но проекта, посвященного феномену коллекционирования советской эпохи, пожалуй, не было. "Охотники за искусством" именно об этом. Выставка открывается серией фотографий La vie modeste Игоря Пальмина. Здесь шершавый язык газетных стендов, монументальных портретов вождя, образующих пейзаж нашей жизни, встречался с обыденностью забот и ситуаций. Кроме этих двух миров, незаметных потому, что они были привычны и на виду, был еще один мир, закрытый для чужаков, таинственный, как пещера Аладдина. От фотографий "скромной жизни" путь ведет в лабиринт "музеев личных пристрастий" (термин Соломона Шустера). Этот мир, казалось, был единственным, в котором стоило жить. Хотя бы потому, что он дарил нездешнюю свободу и ощущение подлинной жизни.
Казалось, что он не имел ничего общего с унылой прозой первых двух миров. Но пещеры Аладдина соединялись странными путями с лабиринтами "замка" власти. Чем ближе был человек к телу власти, тем больше у него было шансов сохранить и расцветить свое волшебное "зазеркалье". В случае кремлевского уролога Арама Яковлевича Абрамяна, который лечил и оперировал вождей народов с 1920-х до середины 1970-х, и кардиолога Александра Леонидовича Мясникова, в честь которого назван Институт клинической кардиологии, доступ к телу был буквальным. В случае дипломата Владимира Семеновича Семенова, который с 1955 по 1978 год был замминистра иностранных дел СССР, а потом - до 1986 года послом в ФРГ, можно говорить, что он сам был человеком власти. Впрочем, даже ему, неосторожно показавшему Михаилу Суслову свою коллекцию с работами Фалька, Якулова, Кузнецова, Лентулова, главный идеолог попытался сделать "выговор". Мол, непонятно, что собираете. На что дипломат с неожиданной для его профессии прямотой ответствовал: "Вы мне, может быть, подскажете, какой мне галстук выбрать и как жену сменить?"
Собирая работы художников авангарда, выпускников ВХУТЕМАСа 1920-1930-х годов, нонконформистов, коллекционеры помогали выжить художникам и спасали наследие страны. Но сами коллекционеры, если они не были защищены статусом или связями, в любой момент могли стать фигурантами уголовного дела. Статья 154 УК РСФСР предусматривала за "скупку и перепродажу товаров или иных предметов с целью наживы", то бишь "спекуляцию", в ряде случаев срок от двух до семи лет с конфискацией имущества". Коллекционер, если он продавал работу по другой цене, нежели купил, автоматически попадал "под статью". Доходило до абсурда. Супруги Павел Абашин и Софья Скирдан в 1961 году были обвинены в спекуляции и продаже в государственные музеи произведений искусства по завышенным ценам. Получается, работы были куплены музеем. А после этого возбуждено уголовное дело, итогом которого стала конфискация всего имущества собирателей и три года тюрьмы.
Впрочем, на выставке "Охотники за искусством" столь драматических судеб мало. Пожалуй, схожая судьба у Игоря Дмитриевича Афанасьева, потрясающего ученого-химика, изобретателя, которого арестовывали в 1937-м и 1949-м, каждый раз - с конфискацией собрания картин. Вернувшись после реабилитации в 1956-м в Ленинград, он начал собирать коллекцию третий раз. Только хранил ее, распределяя по квартирам друзей. На выставке можно увидеть раритеты из его собрания. Это нежный "Портрет девушки с челкой" (1938) Владимира Лебедева и озорная пастораль Сергея Судейкина "Морская идиллия" в античном духе - с русалками, резвящимися с морскими коньками в волнах, Эолами, надувающими щеки в облаках, и буренками у Эгейских берегов...
Кроме-следователей, коллекционеры были объектами непраздного интереса криминального мира. Как рассказывал кураторам выставки Валерий Дудаков, на рубеже 1970-1980-х грабили коллекционеров вполне регулярно. Говорят, что, когда из квартиры Абрама Филипповича Чудновского, которого называли коллекционером N 2 (после Костаки), вынесли 21 картину, тот обратился к доктору Абрамяну. Доктор поговорил со своим пациентом и главой МВД Щёлоковым. С кем поговорил Щёлоков, неизвестно, но похитителей нашли, и Чудновскому вернули 11 картин. Понятно, что не у всех был прямой выход на главу МВД. Поэтому осторожность коллекционеров была не лишней.
Стратегии собирательства были разными. Но все подразумевали страсть к искусству, трезвый взгляд исследователя, талант негоцианта и... чувство здорового авантюризма. Не поэтому ли четырнадцать "музеев личных пристрастий", представление о которых дает выставка "Охотники за искусством", равно предстают манящей территорией радости, риска, свободы?