Поделиться
Нина Юрьевна, где именно удалось закрыть углепогрузки?
Нина Вашлаева: В Новокузнецке, Прокопьевске, Ленинске-Кузнецком, Белове, Калтане и Киселевске. И мы, чтобы проверить, закрыты ли они на самом деле, еще зимой объехали все точки и убедились: уголь туда больше не завозят. А весной провели очередную проверку. Потому что загрязняющие вещества с талой водой могли попасть в водные объекты и почву. Теперь вместе с представителями муниципалитетов постоянно отслеживаем состояние этих мест и при необходимости принимаем меры. Ведь одно дело, когда пункт углепогрузки расположен вдоль железнодорожных путей, и совсем другое - на огороженной площадке, с оборудованным весовым помещением, специальными механизмами и пылезащитными экранами. С точки зрения охраны окружающей среды, любой угольный склад должен быть закрытым или полузакрытым. За границей делают именно так. И если бы наши недропользователи с самого начала не экономили, а делали все, как положено, жители угледобывающих районов не выходили бы на митинги и не перекрывали дороги.
Откуда чаще всего поступают тревожные сигналы?
Нина Вашлаева: Больше всего сейчас занимаемся Новокузнецком и Новокузнецким районом. А еще - Киселевском и Мысками. Именно там действия ряда компаний вызывают недовольство населения. Мы - буфер между жителями, предприятиями и властью. И наша задача - максимально воспринять и конструктивно донести информацию. В последнее время стараюсь больше работать с соцсетями, чтобы понять массовые настроения и тенденции. Но и каж-дую поступившую жалобу строго отслеживаем. А уже владея информацией, начинаем взаимодействовать с муниципалитетами.
Хотим мы этого или нет, но угольная промышленность у нас будет развиваться и дальше. Однако условия жизни людей должны быть комфортными. Я не говорю о какой-либо компенсации. Раньше-то ведь как было: если населенный пункт попадал в зону воздействия горных работ, его старались перенести в другое место. Дома, расположенные в зоне подработки, расселяли. Конечно, не все было гладко в те времена, не просто и сейчас. Но подземный способ добычи, в отличие от открытого, более экологичный.
Как бы шахта ни шумела и ни пылила, она все равно шумит и пылит не так, как самосвалы, курсирующие по дорогам общего пользования рядом с жилыми районами. И взрывы в шахте - это все-таки не взрывы на участках открытых горных работ, чреватые еще и сейсмическими последствиями. Да, сегодня применяются электронные системы взрывания, и это шаг вперед, но мы все равно в первую очередь должны думать о людях, которые живут рядом с разрезами. Может, на моей позиции сказывается то, что я семнадцать лет отработала в шахте. Только подземный способ угледобычи - все же объективно более щадящий по отношению к природе.
Хотя строительство шахты обходится гораздо дороже, чем строительство разреза.
Нина Вашлаева: Если учесть все затраты на открытые работы, включая рекультивацию нарушенных земель и устранение других последствий добычи, то этот способ будет далеко не таким дешевым, как может показаться на первый взгляд. В частности, нынешнюю рекультивацию я бы назвала таковой с очень большой натяжкой. К примеру, уступы на отвалах необходимо сглаживать, но практически нигде это не делается. И растения, высаживаемые на эти выступы, зачастую не выживают. Получается, воткнули саженцы в землю, отчитались - и все. Кроме того, тонкие пласты угля, которые невозможно добыть экскаватором при открытом способе, перекочевывают вместе со вскрышной породой в отвал. А потом все это начинает гореть. Конечно, на разрезах при возникновении нештатных ситуаций не бывает массовых жертв, тогда как в шахте нарушивший правила безопасности работник может разом погубить всю смену. Но, повторюсь, с точки зрения воздействия на окружающую среду открытые горные работы сильно проигрывают подземным.
При этом угледобыча вообще в современном мире считается грязной технологией, от которой весь мир стремится уйти. Хотя чище ли угля газ и нефть - большой вопрос. Особенно учитывая разливы нефти, которые сейчас наблюдаются сплошь и рядом. В то же время наука не стоит на месте, и есть чистые технологии использования угля, по которым нам тоже необходимо начинать работать, чтобы сделать условия жизни комфортнее. Тем более - на фоне новой климатической доктрины.
Мы все должны учесть объемы парниковых газов, которые выбрасываем в атмосферу. И, надо сказать, в общем объеме выбросов от стационарных источников (а это порядка 1,6 миллиарда тонн) у нас семьдесят процентов занимает метан. Хотя именно при выбросе в атмосферу этот газ для человека не страшен, поскольку он легче воздуха.
Тем не менее в России будут создаваться карбоновые полигоны, и Кузбасс как раз стремится попасть в соответствующую федеральную программу.
Нина Вашлаева: В список пилотных регионов мы не вошли потому, что туда в первую очередь включили нефтегазовые регионы. Однако необходимо создавать карбоновые полигоны разного плана. Ведь хоть Россия и позиционируется как страна, которая весь создаваемый промышленностью углеродный след компенсирует за счет лесов, кузбасские леса в этом участвуют минимально. У нас же много перестойных лесов, которым больше сорока-пятидесяти лет. А старый лес выделяет кислорода ровно столько же, столько поглощает.
Так что, учитывая интенсивное развитие промышленности, мы должны постоянно заниматься искусственным лесоразведением. Это могут быть и компенсационные леса. Но, скорее, леса, которые будут высажены на рекультивированных площадках. Потому сейчас ведется целенаправленная работа по снижению уровня парниковых газов. Кроме того, начат эксперимент по разведению в регионе искусственно культивированных растений, активно поглощающих углекислый газ. Речь идет о павловнии - южном растении, которое прибавляет в росте по три-четыре метра в год. Ее обильная листва, по словам ученых, поглощает очень много углекислого газа. Но как будет чувствовать себя павловния в условиях сибирской зимы, пока неизвестно.
Вот и поднимаем вместе с био-логами и угольщиками вопрос: чтобы у нас как можно больше перерабатывалось парниковых газов, необходимо подобрать такую растительность, и для рекультивации в том числе, которая бы одинаково активно поглощала СО2 и выделяла кислород.
В федеральный проект "Чистый воздух", помимо Новокузнецка, включится и Кемерово. Что может быть предпринято для сокращения выбросов в атмосферу областного центра?
Нина Вашлаева: К слову, в Кемерове выбросы сократились в несколько раз по сравнению с прошлыми годами, когда химические предприятия работали на полную мощность. И сейчас все выбросы отслеживаются. Предприятия сокращают выбросы на столько, на сколько им позволяет существующая технология. Но и уже набившее оскомину печное отопление частного сектора, и автотранспорт тоже вносят свой вклад в негативное воздействие. Во всяком случае больше пятидесяти процентов в выбросах Кемерова занимают выхлопы автомобилей.
Чтобы улучшить ситуацию, необходимо использовать более качественный бензин и уголь. Но в частном секторе живут в основном те, кто не может себе позволить топливо более высокого качества, не говоря уже о переходе на газ. Так что решит ли газификация отдельных домохозяйств экологические проблемы города? Как вариант - отказаться от упомянутых индивидуальных домовладений в пользу многоэтажной застройки. Что лучше: один источник выбросов с фильтрами на трубах или 45 источников без фильтров и с неконтролируемым качеством угля? Ответ очевиден. А в домашних печках еще и сжигают твердые бытовые отходы.
Так или иначе, но проблему загрязнения воздуха не решить, сократив только выбросы на предприятиях. Работа должна быть многоплановой.
Год назад вы говорили, что намерены вникать в актуальные вопросы "мусорной" реформы. Что-то уже удалось сделать в этом плане?
Нина Вашлаева: Реформа нужна в любом случае. Но начать ее следовало с раздельного сбора мусора. Да, в законе сказано, что такие-то и такие-то отходы нельзя размещать на свалках и полигонах. Но что сделано для того, чтобы эти отходы собрать? Максимум, что попадает из общей кучи на сортировку, - это тридцать процентов всех отходов. Нужно популяризировать раздельный сбор мусора. И Общественный экологический совет тоже будет в этом участвовать.
Но, с другой стороны, каждый житель должен знать, куда идет отсортированный мусор. А если на твоих глазах содержимое контейнеров, предназначенных для разных видов отходов, ссыпают в одну машину, то всякий смысл в разделении отходов теряется. Кроме того, люди должны видеть, что в регионе развиваются предприятия по переработке ТКО. Если известно, что, например, батарейки можно отправить на утилизацию в Челябинск и больше никуда, возникает сомнение, а действительно ли их туда отправляют. И еще. Рачительный хозяин в лице государства должен позаботиться о переработке вторсырья (скажем, той же стеклотары и керамики), потому что это позволит более рационально использовать природные ресурсы. И тогда, может быть, и у нас в Кузбассе будут поменьше копать.