В некогда братской Польше уже несколько лет действует закон о запрете пропаганды коммунизма или иного тоталитарного строя. Согласно документу под "декоммунизацию" попали бюсты, обелиски, барельефы, памятные камни, доски и плиты с изображением красноармейцев, звезд, серпа и молота. Исключение поляки сделали только для мемориалов на кладбищах и братских могилах.
Владимир Нордвик
Моя собеседница восприняла происходящее как личное оскорбление. Четвертый год она вывозит из Польши изувеченные обелиски, реставрирует и ставит на Аллее памяти.
О звездах
- Помните, у Маяковского: "Если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно". Поляки попытались потушить, а вы, Наталья Емельяновна, не даете, спасаете...
- Да, только звезды эти не на небе, а здесь, на земле. Красные...
Всё началось в 2017-м. По телевизору услышала, что наши соседи из Польши приняли такой закон, и у меня сердце буквально заныло. В тот же вечер само собой возникло решение: надо попробовать забрать хотя бы даже малую часть.
- О каком количестве шла речь?
- Под ликвидацию попали несколько сотен памятников, стел, бюстов. На снос каждого польское правительство выделяло немалые деньги - до пятидесяти тысяч евро. Я подумала: раз намерены ломать, может, отдадут нам? Конечно, все мне было не потянуть, но хоть что-то...
На следующее утро пришла на работу и говорю коллегам: "Хочу забрать памятники, сколько смогу". На меня скептически так посмотрели, мол, хотеть не вредно. Но если я решила, уже не отступлюсь.
Начала с писем. Первое мы направили в министерство иностранных дел Республики Беларусь. Оттуда ответили: дело достойное, патриотическое, не возражаем.
Следующее обращение было в министерство культуры. И там отреагировали положительно, сказали даже, что готовы приехать и помочь расставить памятники.
Написали в облисполком, горисполком Бреста, обратились во все инстанции, везде получили поддержку.
- Моральную? Или материальную?
- Письменную, на словах. Деньги не предлагали. Да мы и не просили, рассчитывали на собственные силы.
Потом уже нас засыпали письмами. Совет ветеранов, Союз офицеров, общественное объединение "Беларусь", Союз женщин... С разных сторон заявляли, что надо спасать монументы. И тогда мы направили запрос в Варшаву в институт национальной памяти. Это была самая главная структура. Если бы там сказали "нет", все двери в Польше перед нами автоматически закрылись бы.
- Вам не кажется, что память какая-то избирательная: одни страницы истории стирают, другие переписывают?
- Не хочу, не буду никого критиковать. Неосторожное слово может сильно навредить, а нам и дальше с поляками работать, памятники вывозить.
О двух бойцах
- Сколько уже спасли?
- Пока наша композиция включает девятнадцать объектов. Правда, не все доставлены в Беларусь. Три памятника стоят по ту сторону границы. Надеюсь, в течение месяца вывезем их, уже договариваемся о транспорте. Если бы я могла съездить в Польшу, процесс пошел бы быстрее, но мне не дают визу. Из-за пандемии получить разрешение на визит в другую страну стало сложно. К тому же в феврале 2021 года я в составе делегации от Бреста участвовала в работе Всебелорусского народного собрания, являюсь депутатом городского совета.
Но памятники привезут, ни секунды не сомневаюсь. Мы еще до ограничений из-за коронавируса успели заключить договор, оплатили все.
- Какой памятник был первым?
- Из Лидзбарка-Варминьского. 31 января 1945 года войска 3-го Белорусского фронта под командованием генерала армии Черняховского освободили город, а еще через четыре года в его центре установили монумент советским воинам. В 1973-м дополнили скульптурной композицией. Постепенно памятник ветшал, пришел в аварийное состояние, и в феврале 2018 года его демонтировали, до основания разрушив стелу.
Разрозненные фрагменты мы смогли вывезти в Мухавец, пригород Бреста, где, собственно, и находится наша Аллея памяти.
Но предварительно написали в одиннадцать воеводств Польши, попросили аккуратно сносить монументы и отдавать нам. Правда, их все равно не разбирали, а ломали. Это видно по фотографиям, сделанным там же, на месте. И "Два солдата" были в очень плачевном состоянии. Будто расстрелянные пулями, изрешеченные. Без ног, автомат валялся рядом...
Обе фигуры оказались полностью облиты темно-зеленой краской. Мы долго ее очищали, но восстановить натуральный цвет не получилось, до сих пор есть оттенок.
Собрали, приклеили отбитые части, отреставрировали, зашпаклевали трещины и сколы. В итоге "Два солдата" стали первым экспонатом нашей Аллеи.
О поисках
- Где искали остальные?
- Объездила всю Польшу - вдоль и поперек. Честно говоря, у меня уже возраст такой, что сложно без конца мотаться по городам и селам, но я везде сама подписывала договор. Вместе со мной ездили бывший мэр Бреста Иван Болеславович Венцель и Марьян Конопко, в прошлом - депутат сейма.
Он очень помог нам. Письма переводил, с местными властями общался, с таможней вопросы решал.
Марьян женат на брестчанке. Но дело не только, вернее, не столько в этом. Такая у него гражданская позиция: считает, что памятники сносить нельзя. Хотя и поляк... Вот и помогает нам.
Конопко часто приезжает сюда, контролирует, как восстанавливаем монументы.
Показательна судьба мемориальной плиты из города Рогозник на юге Польши. Ее установили в 1987 году, и она стала одним из последних памятных знаков, открытых в честь освободителей. На плите вырезана звезда и надпись "Погибшим солдатам Советской армии. Жители".
Теперь плита стоит у нас.
О цене
- Поляки брали с вас деньги?
- Понимаете, у памятников, даже сносимых, есть балансовая стоимость, и нас обязывали выплачивать ее воеводствам. Плюс иногда приходили и говорили: сделайте пожертвование, допустим, на церковь. Что-то типа благотворительности.
- Добровольно-принудительной.
- Нам ведь надо было забирать памятники...
Привозили их на наш, белорусский склад, оплачивали растаможку...
- Сябры могли бы и не брать мзду с земляков.
- По-другому нельзя. Иначе бы нам не оформили документы, не пропустили машину. Пошлину взимали с той суммы, которую официально выставляли поляки.
- И вы ни разу не попытались договориться, объяснить, что это гуманитарная миссия, а не коммерческий груз?
- Для этого пришлось бы обращаться к президенту Лукашенко или в МИД республики, но мы не хотели никого просить. Сами заплатили. Зато теперь никто не упрекнет, что взяли хотя бы рубль у государства или получили какую-то льготу. Всё законно перевезено через границу, таможенная пошлина оплачена моей фирмой "Лагуна". Конечно, я и свои деньги вкладывала. А как иначе?
Оппозиция пыталась поднять шум, мол, зачем это надо Ильницкой, с какой целью возит памятники? Мы показали счета, пригласили на Аллею в Мухавец, критики и замолчали...
Повторяю, это частная инициатива, мы сами ее финансируем.
О пандемии
- Пандемия сильно помешала?
- Еще бы! Ковид спутал планы, свободных денег стало меньше, а вложено немало. На Аллее посадили четыреста туй и примерно столько же кустов роз. Надо доделать забор, дорожку из плитки, перевезти застрявшие на границе памятники... Поэтому считаю, что работы пока не завершены. Но экскурсии уже проводятся, люди идут.
Приезжала польская семья из деревни Дубице-Церкевне Хайнувского повета. Муж с женой. Они так сказали: "Жаль, что памятник у нас снесли, но мы довольны. У вас он в лучшем состоянии, чем был. Спасибо огромное".
Монумент установили 9 мая 1985 года на пожертвования местных жителей. Летом 1944-го в бою за Дубице-Церкевне погибли четыреста пятьдесят два бойца 1-го Белорусского фронта под командованием маршала Рокоссовского. Фигуру солдата скульптор лепил с реального участника событий - красноармейца Дмитрия Москаленко.
Поляки демонтировали памятник весной 2018-го. Мы забирали его тоже в плохом состоянии, долго реставрировали...
Так почти со всеми монументами. В лучшем случае они разбиты на несколько частей, некоторые почти полностью разрушены.
Посвященный советским военнопленным обелиск мы нашли в лесу рядом с городом Радом Мазовецкого воеводства. Это примерно в ста километрах от Варшавы. Камни были разбросаны на большой территории, обломки валялись тут и там, почернели, заросли мхом.
Марьян, который сопровождал меня в поездке, даже спросил: "Может, не станешь брать?" Обелиск был, что называется, никакой. А я подумала: ну нет, почистим специальной щеткой, соберем, склеим...
Нашли десятка два кусков. Сделали каркас, залили бетон, укрепили красную звезду... По сути, создали заново.
О генерале
- Важно подчеркнуть, что это не надгробные памятники.
- Верно, те, что на могилах, поляки не тронули. К уничтожению "приговорены" монументы, под которыми нет захоронений. Большинство из них устанавливались на средства местных жителей. В парках, на городских площадях. За мемориалами ухаживали, приносили цветы. А потом, значит, отношение переменилось...
Но, кстати, многие из тех, с кем мы общались, выступали против сноса. Был даже любопытный эпизод. Обычно мы забирали уже снесенные памятники, они лежали где-нибудь на складе или вот так валялись в лесу. Мы разыскивали и вывозили в Беларусь. А тут приехали в очередное воеводство, и нам говорят: "Собираемся сегодня сносить стелу красноармейцам, если хотите, можете присутствовать". Я попросила: "Только нас не представляйте. Мы в стороне постоим".
Приехали туда. Собрались жители деревни и... не дали сломать памятник. Обступили с разных сторон и отстояли. Я смотрела, и слезы на глаза наворачивались.
Правда, через какое-то время обелиск все равно снесли, но при нас его отбили.
- Вы забрали?
- Конечно.
- У вас же и бюст польскому генералу есть?
- Честно говоря, не хотела его вывозить. Рассуждала: зачем мне какой-то поляк, если Аллея посвящена советским солдатам? Но мне сказали: "Он был на стороне Красной Армии, поэтому мы и снесли". Ну, мы и взяли. Хорошо, кстати, сделали. Сейчас в довесок к бюсту нам отдают скульптуру в полный рост. Три метра высотой.
Генерал Кароль Сверчевский - участник Первой мировой войны и Октябрьской революции, с августа 1944-го командовал 2-й армией Войска Польского в составе 1-го Украинского фронта, после Победы был заместителем министра обороны Польши, в марте 1947-го погиб от рук бандеровцев. Легендарная личность!
А мы как бы продлеваем память об этом человеке.
.jpg)
О гостях
- Кто приезжает посмотреть на вашу Аллею?
- Самые разные люди. Недавно была делегация, мы организовали экскурсию. Смотрю - женщина стоит и плачет. Аккуратно подошла к ней, стала успокаивать. Она говорит: "У меня дедушка в Польше погиб..."
Детям у нас нравится. Когда первоклассников привели, я волновалась, что ничего не поймут. Но Дима Симонов, наш гид, так хорошо рассказывал, что ребятня уходить не хотела.
Недавно мы поставили рядом с Аллеей армейскую палатку, закупили пилотки, фуражки, гимнастерки, оружие - ненастоящее, конечно. Будем проводить квесты. Копать, устраивать окопы, соревнования. Новые поколения должны помнить, кто завоевал для них победу.
Приятно, что и российская сторона позитивно восприняла нашу идею. Министр иностранных дел Сергей Лавров подписал распоряжение о награждении меня "Почетным знаком соотечественника". Его вручил советник посольства, специально приезжал из Минска. Я не ожидала ничего подобного, очень растрогалась.
Запомнила и делегацию вашего министерства обороны во главе с заместителем Шойгу по фамилии Евкуров. Настоящий генерал, Герой России. Тоже осмотрел Аллею и очень хвалил. Для нас важно, что Россия признала наш мемориальный комплекс нужным.
О малой родине
- Вы ведь родились на Западной Украине, Наталья Емельяновна?
- Да, во Львовской области. Выросла в селе Комарники Турковского района, школу там окончила, потом уехала в Крым, где жила старшая сестра. У нас многодетная семья, я шестой ребенок, самая младшая. Пять сестер и брат. Отец - инвалид, в годы войны партизанил, получил тяжелое ранение, до конца жизни ходил полусогнутым, не мог распрямить спину.
- Родной язык у вас - украинский?
- Был. В Крыму переключилась на русский. Но мову помню. У меня же сестра Марийка живет в Рудках около Львова. И брат в Самборе. Валя, еще одна сестра, в Крыму. Нас четверо осталось.
- О политике говорите?
- В 2014-м, когда Крым ушел в Россию, мы собрались здесь, в Мухавце, и Марийка с Валей, скажем так, немножко поспорили. Я пресекла: "Девочки, стоп! Закрыли тему".
А сейчас Марийка жалеет: "Зря не прописалась к тебе. Могла бы уже стать россиянкой". У сестры пенсия - сорок долларов. Иногда я немножко помогаю. Племянницу, дочку брата, забрала сюда, она работает у меня на рынке. Семья, двое детей, свой дом...
Валя тоже довольна жизнью в Крыму. У нее два сына и дочка. Им дали много земли, ведут хозяйство.
- Отец рассказывал вам что-нибудь про войну?
- Не очень любил вспоминать. О бандеровцах говорил, что те ходили по селам, убивали людей, если видели, что помогают или сочувствуют коммунистам...
О муже
- А как вы оказались в Белоруссии?
- Окончила в Крыму торговый техникум, вышла замуж за прапорщика, его перевели в Литву, где мы и прожили пятнадцать лет. Йонавский район, почтовое отделение Рукла. Военный городок недалеко от Каунаса.
Потом муж два года служил в Афганистане, а я с дочками его ждала. К счастью, вернулся живым, с орденами и медалями. В 1990-м получил назначение в Брест. Сначала отправился на новое место один. Сказал: обустроюсь и вас вызову. Когда я приехала с девочками, оказалось, что у Александра уже есть другая женщина... Понятное дело, мы расстались.
Года два назад у Саши случился второй инсульт, и мы со старшей дочкой забрали его к себе. Хотя после развода я ни разу даже не взяла алименты на детей, решив, что сама буду воспитывать. А тут жизнь вот как повернулась...
Однажды глубокой ночью раздался звонок: "Вашему мужу плохо". Мы к тому моменту уже более двадцати лет не жили вместе. Положила трубку, решив, что кто-то глупо шутит. Какой муж? Нет его у меня! Опять звонят... Выяснилось, тревогу забил сосед Александра.
Я вызвала скорую, обратилась за консультацией к знакомым врачам. Они и подтвердили диагноз: инсульт. Саша сейчас еле ходит, одна рука не работает. Поэтому живет с нами. Дом большой, два отдельных входа...
О строительстве
- Вы строили?
- Разумеется. Когда приехала в Брест, пришлось начинать с нуля. Ни работы, ни друзей, ни знакомых. Решила заняться предпринимательством. В 1992-м перебралась сюда, а через три года открыла фирму "Лагуна".
- В Литве могли остаться?
- Не захотела. Так радовалась, что могу в Бресте говорить по-русски, на родном языке! И как-то быстро освоилась.
Участок под строительство рынка мне выделили на болоте. Это сейчас микрорайон Ковалево считается в городе хорошим, а тогда мы оказались третьими, кто пытался что-то сделать на той земле. До нас серьезные мужчины сдавались и уходили. Болото оно и есть болото, мы тоже бродили в резиновых сапогах, забивая колышки.
Но я решила: если мужики капитулируют, я не отступлю. Не может такого быть, чтобы не справились. И за полгода мы сдали объект. Сначала поставили лишь двадцать палаток, рынок открылся, заработал, и к нам потянулись предприниматели.
Однако первое время покупателей было мало, и продавцы стали уходить. Чтобы удержаться на плаву, мы взяли кредит. Потихоньку раскочегарились. Сегодня у нас более шестисот торговых мест, строим крытый рынок еще на пятьсот.
В 2013-м запустили в Мухавце гостиничный комплекс с рестораном "Лагуна Янтарная". Есть у нас и свой телеканал, существует уже два года. Много занимаемся благотворительностью, помогаем тем, кому сегодня живется трудно. А таких, к сожалению, по-прежнему немало.
О признании
- Ну да, вас признавали в Беларуси женщиной года в номинации "За благотворительность и милосердие".
- На самом деле я дважды удостаивалась титула. Сначала в 2008 году. Тогда республиканский конкурс проводился впервые. Победила на нем, хотя была масса достойных претендентов. А во второй раз - через десять лет, в 2018-м.
До сих пор, если ко мне обращается кто-то, просит о чем-нибудь важном, не отказываю. Сейчас немножко тяжеловато, мы крупные суммы вложили в Аллею. Да и бизнес надо развивать. Взяли кредит на миллион долларов. Долг для нас немаленький, но я все равно продолжу помогать людям. Это мой принцип.
Очень люблю общественную работу, не жалею на нее сил, времени, денег. Традиционно мы оплачиваем мероприятия с участием ветеранов войны, поездки по линии Союза женщин...
О братках
- Неужели всё и всегда складывалось гладко, Наталья Емельяновна? К примеру, братки на вас не наезжали в девяностые?
- Вы правы, было и такое. В 1997 году, когда открыли рынок, пришли ко мне два Толика и хохол Слава, представители местных криминальных группировок. С порога заявили: выбирай, кто будет тебя крышевать. Я молодая, перепуганная, никого не знаю, двое детей, мужа нет, а тут - бандиты. Говорю: сами решайте.
Ну, они и вели меня до 2003-го, пока не стала депутатом городского совета. К тому времени освоилась в Бресте, обзавелась связями, знакомствами и сказала, что больше платить не буду.
- А раньше?
- Каждый месяц отдавала десять процентов выручки. Словно абонемент оплачивала. Нормальная такая сумма набегала, кругленькая...
Потом мне это дело надоело, и я заявила, что лавочка закрывается.
- И?
- Вывозили в лес, угрожали... Напугали, конечно. В итоге дала расписку, что должна много денег. Прямо на капоте машины написала. Эту бумагу позже предъявили в суде, когда подали на меня иск. Но экспертиза установила, что я находилась в стрессовом состоянии.
На суде рассказала всё, как было, процесс выиграла и больше не заплатила бандюкам ни рубля, хотя они, уходя, подожгли красивое двухэтажное деревянное здание, которое мы построили для администрации рынка.
Еду утром на работу, а у нас всё пылает...
Спустя время кого-то из этих, как вы выразились, братков посадили, другие сами с горизонта пропали. И мы спокойно стали работать.
О потерях
- Как дочери относятся к тому, что семейные деньги тратите на памятники?
- Ну, не всегда однозначно. Оксана, меньшая, как-то спросила: "Мама, зачем тебе это?" Ответила: "Дочь, кто-то собирает марки, другой скупает одежду, а я защищаю память. Может, у меня такое призвание. Или предназначение. Хочу делать это и буду. Имею право позволить себе то, что нравится. Должна же быть какая-то отдушина, а не только работа, работа, работа".
Уже забыла, когда ходила в отпуск. Каждый день тружусь - без выходных. Знаете, иногда проснусь утром и так неохота вставать с постели! А потом приду сюда, увижу Аллею памяти, пообщаюсь с ветеранами, молодежью, и настроение улучшается. Закрутишься, глядь - уже и день прошел, всё вроде нормально.
Нельзя позволять себе расслабляться. Упущенное не вернешь... Расскажу вам грустную историю.
Мою подругу Марию Гладун положили в больницу с ковидом. Мы вместе проработали двадцать лет. Она была председателем в совете ветеранов Бреста, а я - правая рука у нее. В общественных организациях ведь ни денег, ни машин, ничего нет. Я помогала.
И вот, значит, Мария Михайловна заболела, ее госпитализировали. Мы поддерживали связь, я звонила, узнавала, как самочувствие. В один из дней она говорит: "Наташа, скоро меня выпишут. Давай поблагодарим врачей. Они так работают, стараются". И мы купили микроволновку, заказали два больших торта.
На следующее утро я набрала номер регистратуры, чтобы уточнить время выписки. А мне сообщают: в семь часов Мария Михайловна... умерла. У меня шок. Как?! Мы же разговаривали накануне, все было нормально...
Не могу описать свое состояние, передать тяжесть потери. Тем не менее поехала в больницу, вручила главврачу подарки для коллектива.
Вместо праздника получились поминки... Вот и говорю: надо ценить каждую минуту. Тогда есть шанс доделать то, что считаешь по-настоящему важным в жизни.
О земляках
- В Польше с неприязнью сталкивались?
- Ни разу. Встречали нас всегда хорошо: "А-а-а, вы из Бреста". Чай, кофе, разговоры, воспоминания. Никакой агрессивности, наоборот - часто просили: "Обязательно пригласите нас на открытие памятника. Может, он постоит у вас, и потом мы заберем его обратно".
- У вас ведь и Украина под боком, тоже рукой подать.
- Да, во Львове сейчас доламывают монумент славы Советской Армии, памятники Матери-Родине и Солдату собираются перевезти в музей "Территория террора". Еще стела была красивая, тридцать метров. Ее снесли весной 2019 года...
Мы написали письмо, попросили отдать нам памятники. Но с Украины сложно получить что-либо. Пока нет никакого ответа. Мы сначала разговаривали по телефону, нам сказали: пишите. Вот и обратились. Ждем...
Случай не так давно был. Знакомый получил разрешение на вывоз военного памятника из Украины в Россию. Приехал, оформил бумаги, оплатил, сколько сказали. А за Киевом его вместе с машиной догнали, избили, груз забрали, не разрешив дальше везти.
И как после такого договариваться с украинцами? Но пытаться надо...
Хотим сделать так: они подвозят памятник к границе, мы отдаем деньги и забираем свое. Иначе, боюсь, прибьют.
Еще, знаю, Литва сносит советские монументы, Чехия. Будем искать выходы. Пока отправили на Украину наши буклеты с Аллеей, пусть посмотрят, что делаем.
.jpg)
О музее
- Вы хотите создать в Мухавце и небольшой музей?
- Рядом с гостиничным комплексом "Лагуна Янтарная" мы заложили два фундамента. Планировали построить что-то типа гостевых домиков. Когда появилась Аллея, решили одно здание отдать под музей Великой Отечественной войны.
Мне постоянно предлагают архивные фотографии, документы, другие артефакты. Ветераны приносят медали, ордена. Пока ничего не беру: подходящего помещения нет, а взять, чтобы где-то лежало, смысла нет. Привыкла доводить начатое до конца.
Знаете, большой чиновник сказал мне несколько лет назад, когда только-только занялась памятниками: "Смотри, Наташа, опозоришься! Ничего не получится". Но я ведь упрямая хохлушка, подумала: "Неужели не справлюсь? В конце концов, никому ничего не должна. Попробую".
Видите, вроде никто за меня не краснеет. Когда начали отправлять письма, я сразу поняла, что люди нас поддерживают. Хотя бы морально. Значит, им это нужно, а мне не в тягость.
Уже говорила, что мы много занимаемся благотворительностью. Несколько лет назад взяли шефство над психоневрологическим диспансером в деревне Волки, это в Брестском районе. Оборудовали палату для ветеранов Великой Отечественной войны и труда. Если кого-то из стариков нужно госпитализировать, мы звоним, и их кладут без всяких разговоров. Оплачиваем лечение, все расходы...
А зачем зарабатывать деньги, если не тратить на добрые дела?
О летчиках
- Что дальше, Наталья Емельяновна?
- Пока хватит сил и возможностей, буду собирать памятники.
Недавно была печальная дата - 80 лет с момента начала Великой Отечественной войны. Именно в этот день, 22 июня 1941 года, возле польской деревни Целеснице, что под Бяло-Подляской, погибли два советских пилота - их самолет сбили.
22 июля 1968 года местные жители открыли обелиск - в память о тех героических событиях. В центре размещалась мемориальная доска с надписью на польском и русском языках: "Советским летчикам, павшим 22.06.1941 г. в боях с гитлеровским фашизмом". Венчала монумент красная звезда.
А еще почти через полвека, тоже 22 июля, но 2017 года, памятник демонтировали. Согласно все тому же закону о декоммунизации. Когда приехали в Целеснице, обелиск находился в ужасном состоянии, пришлось собирать из кусков...
- Кто, кстати, помогает вам в реставрации памятников?
- У нас есть разрешение на проведение строительных работ второй и третьей степени сложности. Пытались мы привлечь профессионального скульптора. Но это дорого. Сделали все сами, нашли хороших ребят, и те с удовольствием восстанавливали, работая по фотографиям. Чистили, драили, шлифовали...
Мне кажется, и с памятником из Целеснице получилось даже лучше, чем было. Там за монументом не ухаживали, он стоял черный, покрытый налетом. Когда привели в порядок, я обалдела, каким беленьким и красивым оказался!
О каше
- Гордитесь сделанным?
- Говорю же: еще не закончила Аллею. И точно не думаю ни о собственных наградах, ни о какой-то славе. Хочу завершить начатое.
По соседству с нами находится военный полигон, куда на учения приезжают в том числе и иностранцы. Командование часто живет у нас в гостинице. Утром офицеры просыпаются, смотрят в окно, видят нашу Аллею и сразу говорят: "Проведите экскурсию". Реагируют доброжелательно. Для меня это - бальзам на сердце. Значит, всё не зря.
По большим праздникам рядом с Аллеей мы варим солдатскую кашу. Приобрели для этой цели походную кухню. Делаем все как положено: гречка, тушенка, зажарка... Сначала проводим экскурсию, потом кормим всех желающих. Никто не отказывается. И я ем с удовольствием. Мои внучки тоже. У меня их четыре - Маше, старшей, 25 лет (это она возила вас на экскурсию в Брестскую крепость), Еве, младшей, два с половиной года. И они не задают вопросов: "Зачем тебе, бабушка, стелы со звездами?"
9 Мая Ева стояла в почетном карауле. В пилотке и с автоматом. А потом попросила добавку каши...
Каждый четвертый белорус погиб во время Второй мировой войны. И один поляк из трех. Шестьсот с лишним тысяч советских солдат полегли в боях за освобождение Польши. Если соседи не могут найти в своей стране клочок земли два на два метра, чтобы оставить на ней скромный знак благодарности павшим героям, я заберу в Мухавец все, что смогу. Пусть люди ходят и смотрят.
Это ведь не про русских, белорусов, поляков или украинцев. Это про тех, кто сохранил мир. Лучшее, что можем сделать, не предавать историю, помнить ее.
Мухавец - Брест - Москва