Почему на Аляске гордятся российскими корнями
Михаил Георгиевич, почему Русская Америка?
Михаил Малахов: Считаю, что открытие Аляски россиянами стоит в одном ряду с открытием Америки Колумбом. Только нашим соотечественникам было сложнее - это же Север, а не Карибское море. Эти ребята, первопроходцы, такие же, как мы, по менталитету - беспокойные, интересующиеся, подготовленные, спортивные, как сейчас говорят, ведь просто так не пойдешь, медведи сожрут. Там разговор короткий - пришли на твою кормовую базу. Жестко все это было. Мы попали в те же ситуации, этакая машина времени, которая работает.
Кстати, о менталитете - перед этим был ваш жесткий поход к Северному полюсу. Ведь вы с канадцем Ричардом Вебером тоже первопроходцы - ваш абсолютно автономный поход в условиях полярной ночи в 1995 году был первым в истории полярных экспедиций. Такого никто не смог совершить до вас, и вот уже прошло более четверти века, выросло новое поколение путешественников, но повтора нет. Так что это было?
Михаил Малахов: За что люблю исторические места, так это за то, что там у людей со схожим менталитетом начинают возникать аналогичные ощущения. Ты там начинаешь понимать мотивы действий этих людей - не то что они или кто-то написал, особенно в отчетах, - это на 50 процентов вранье во все времена. Так и с Северным полюсом. Пока не сходили, на себе не почувствовали все это, не понимали, что не готовы были люди в начале XX века дойти до Северного полюса и вернуться автономно. Еще не была известна ни природа Ледовитого океана, ни технологии преодоления этих трудностей. Не мог Гагарин полететь в космос в 30-е годы. Он полетел, когда природа космоса стала немного понятнее, технологии подошли. Точно так же и тут - только в конце XX века мы эту историю с Северным полюсом закрыли. Мы не говорим, что были там первыми. Мы были первыми, кто использовал только собственные человеческие ресурсы. Взяли по 230 килограммов на человека. Сказали: через четыре месяца мы придем - пришли через 123 дня. Связи не было. Но мы для спокойствия родных могли использовать спутник Берлинского технического университета: набрать смс в 64 символа, включая знаки препинания, - это свои координаты и "все нормально". Но мы никогда не слышали голос человека. Голос - это эмоции, а эмоции там очень обострены, и это отрывает тебя от этой странной жизни. Каждый день надо проходить 20 километров с грузом, начав полярной ночью и закончив полярным днем.
Эти запредельные нагрузки вы называете странной жизнью?
Михаил Малахов: Это и была странная жизнь, которая большинству непонятна. Что там эти дураки - один россиянин, другой канадец - делают? Сразу поставили себя в ситуацию отверженных: мы миру непонятны, и нам мир непонятен, да он нам и не нужен. Мы сосредоточены на одной задаче - дойти до полюса и вернуться. Для меня это был медицинский эксперимент. А что нужно, чтобы пройти эту дорогу в 2200 километров? Для этого надо было создать систему жизнеобеспечения пребывания человека на дрейфующих льдах Северного Ледовитого океана. Задача прагматичная, чтобы ее решить, надо придумать все по новой: одежду, этапы движения, лыжи, палатки - все создавали с нуля. И шесть лет экспериментов, тренировок, испытаний в реальных условиях.
Я всю стратегию строил на балансе энергетики. Что значит формула: четыре месяца каждый день идти по 20 километров, без выходных? Как этого достичь? Конечно, хорошее снаряжение, но энергозатраты - семь тысяч килокалорий. Значит, надо потреблять. Где брать? Нести с собой. Это был серьезный эксперимент на себе. Надо было разработать рацион и обеспечить баланс энергетики, иначе мы будем слабнуть и не сможем проходить по 20 километров в день. А нам же надо еще и вернуться, у нас даже связи нет.
Говорят, вы чуть не голыми отправились на Северный полюс?
Михаил Малахов: Действительно, у нас пуховой одежды никакой не было. А зачем нам пуховая одежда, когда мы все время двигались: мы были "белки в колесе" - нам нельзя было останавливаться: шли, шли, на отдых несколько минут, когда уж совсем покрываешься инеем. В свое время проводили северные экспедиции: датчики измеряли температуру снаружи человека и внутреннюю. Последняя за 40 заскакивала - от перегрева. Отсюда родилась идея "голыми" отправиться на Северный полюс. Откуда идет тепло? Тепло идет от тех же самых калорий, от еды. Еда - источник энергетики. Соотношение белков, жиров, углеводов, поливитаминов, минералов - все это рассчитали. Но мы понимали, что на последнюю неделю может не хватить продуктов. Договорились, что ни при каких условиях не будем уменьшать рацион, чтобы не слабеть. Тогда придумали спецсистему добывания еды на месте - застрелили нерпу, потом разделывали ее 14 часов фактически перочинными ножами.
Нами были разработаны специальная "дышащая" одежда и обувь, спальный мешок, в котором не скапливается вода, ведь человек за ночь во время сна выделяет с дыханием стакан воды. Специально брали белье белое дырчатое, тогда впервые появились искусственные материалы, а хлопок - не высушишь. У нас же все дышало.
А финишировали, как планировали, 15 июня в 7 утра. Это был жесткий график, жесткая работа. Когда мы принимали душ, посмотрели друг на друга и прослезились - мы были сушеные Гераклы, пергаментная кожа и мышцы. Я расстроился - вся моя теория баланса энергетики полетела. Встали на весы, и я аплодировал: у меня минус 1,2 килограмма, у Ричарда - минус 1,8. Произошла структурная перестройка тела под те необычные условия, в которых мы находились. Научный эксперимент закончился подтверждением моей теории.
И после медицинского эксперимента вы решились на эксперимент исторический?
Михаил Малахов: Надо было брать другую вершину. Другой вершиной была Русская Америка. Мы пытались увидеть, чем живет та часть суши, которая полтора века назад была российской. Мы прошли 22 тысячи километров по Аляске - на автомобилях, байдарках, яхтах - по территориям, открытым россиянами. Первая экспедиция в 2009 году на Юкон по следам Лаврентия Загоскина была тяжелая. Но мы поняли, что обречены - пока все не посмотрим, не успокоимся. Прошли по всей системе рек - транспортных магистралей Аляски времен первопроходцев. Экспедиции совершали каждый год по аляскинским следам каждого из русских путешественников, за исключением 2014-го - надо было сделать перерыв, остановиться, посмотреть, что дальше.
Нам "знатоки" говорили: ничего там не найдете, 150 лет прошло, как продали Аляску. Ведь многие места, открытые нашими соотечественниками, никто воочию не видел с момента продажи Аляски США в 1867 году. И представьте, первая деревня - православная церковь, на кладбище имена Аксинья, Иван, бабушки ходят в платочках. Это откуда? Заходим в церковь, там служба на английском, а потом по-русски: "Господи Иисусе". Куда мы попали? Вот вам и "ничего не осталось". А потом вторая деревня, третья - все повторяется. После 13 экспедиций - а мы побывали везде, где были наши, - картина одна и та же: двое из троих бьют себя в грудь и говорят, мол, горжусь, что в моих жилах течет русская кровь. Представьте, проходим через перевал, 500 километров на байдарках против течения, подходим к одной из деревень. Подплывает мужик на моторке: "Русские? Ждут вас". Встречают в деревне. Стол накрыт, хозяин говорит: "Парни, у меня прадед был тойон (как бы вождь, назначенный русскими), он говорил: Филипп, русские еще вернутся... Я ждал вас всю жизнь!". Ему под 80 лет, и он, встретив нас, заплакал. Вот реальное отношение. Такого не прочитаешь в научных трудах.
Совершенно очевидно стало - мы стоим перед фактом уникального культурологического феномена сохранения русской культуры на территории чужого государства без первичных носителей этой культуры. 126 лет это была российская территория - русские ее осваивали, не подавляли, а договаривались. Армии-то за ними не было. Но имена первопроходцев в России не знают. Они сохранились разве что в географических названиях. Мы приехали на Сахалин, посетили четыре музея - областной и три муниципальных, там вся история после 1945 года. А где Крузенштерн, где Резанов, где Хвостов и Давыдов? Наша миссия довести до сведения россиян тот подвиг, который совершили наши соотечественники. Географическое наследие России - предмет гордости и подражания. Нам есть чем гордиться. Мы ходим по историческим местам, делаем фильмы, сейчас в планах снять сериал об открытии Русской Америки. Кстати говоря, историческое общество Аляски наградило нас специальным призом за вклад в изучение истории этой земли. Не ученых, а нас, экспедиционников, за то, что изучаем совместную историю. Ученые интересуются, помогают материалами, но не готовы к участию в опасных путешествиях по северным рекам.
Михаил Георгиевич, любое путешествие начинается с того, что однажды человек выходит за дверь. Все начинается в детстве. Когда у вас это началось?
Михаил Малахов: Вы были в Константиново, помните, какой там высокий берег Оки? Я родился в следующей деревне. Стоишь на берегу, видишь эти дали, а что там за ними? Этот посыл был доминирующим. Эта тяга к приключениям, она исходит оттуда. Я думаю, само рождение в этой природе и сама обстановка, когда мама днем больных обследует, а ночью выходит на лыжах прокатиться - в темноте в поля. Оно все не случайно, все сказывается. Думаю, это изначально было заложено в характере.