Почему в орловском доме ветеранов давление старикам измеряли уборщицы

В редакцию "РГ" позвонил коллега - опытный журналист, автор документальных фильмов, свидетель кровавых событий чеченской войны Александр Семененко. Выйдя на пенсию, он отправился в свободное путешествие по России и накануне пандемии оказался в Орле. Попал в сельский дом ветеранов. Прошлой весной учреждение перевели на закрытый режим работы - как и по всей стране, заботились о здоровье постояльцев и сотрудников. Строгая изоляция усугубила те проблемы, с которыми обычно сталкиваются в интернатах одинокие старики. Не только в Орловской области.

Дан приказ

Дом ветеранов в Дубовой Роще когда-то создали на базе отделения больницы. В декабре 2019-го, когда туда приехал Александр Федорович, постояльцев было меньше 20.

- Для меня это случайное место: полицейского в Орле привлек мой японский зонт с рукояткой в виде самурайского меча (знакомые в Питере подарили), спросили документы, регистрации нет… Определили в приют для бомжей. Мне не привыкать, я человек неприхотливый. Через месяц заключил договор с домом ветеранов: им доставалось три четверти пенсии, мне - кров и питание, - рассказал Семененко.

С началом пандемии сообщение с внешним миром для постояльцев закрыли. По словам нашего героя, объяснили: выходить за ограду запрещено.

- Я хотел посмотреть, каким нормативным актом это установлено, все-таки мы не в местах лишения свободы находились. Что это - постановление, приказ?.. Как сформулированы ограничения, есть ли хоть минимальные исключения? - гадает пенсионер. - Пытался запросить копию документа в управлении соцзащиты Орловского района. Но мне сказали, что он для служебного пользования, а если меня что-то не устраивает - я волен расторгнуть договор на социальное обслуживание и идти на все четыре стороны.

Между тем у Семененко "за забором" имелись важные дела - и в Пенсионном фонде, и в Сбербанке. Нужно было вносить деньги на кредитную карту, с которой мужчина потратил менее 900 рублей - треть лимита. За время изоляции набежали проценты, должнику писали из банка…

- А я полтора месяца не мог даже получить справку о том, что находился на закрытом режиме, - объяснил Александр Федорович. - В итоге попал в злостные неплательщики, пришлось иметь дело с коллекторами. В феврале 2021 года я получил вторую дозу "Спутника". Раз вакцинировался, решился выйти в поселок - мне уведомление из ПФР пришло. Перемахнул через заборчик метровый. Там же охраны-то специальной для нас, "заключенных", не было, просто вывеска "Карантин" на входе (хотя никто у нас не болел). Вернулся - а для меня двух лейтенантов вызвали. Усмирять.

Полицейский, выслушав беглеца, развел руками: что вы хотите, везде так.

Александра Федоровича аргумент не убедил. Ведь в правилах должен быть и здравый смысл. Сотрудники дома ветеранов на волю выходить могли - они жили в учреждении по две недели, а затем возвращались к родным. За несколько дней до выхода на вахту сдавали ПЦР-тест, но не садились на жесткую изоляцию, чтобы исключить все контакты. То есть их шансы подхватить заразу были явно не ниже, чем у любого постояльца, нарушившего "строгий режим".

Милосердие по нормативу?

"Везде так" - это объяснение звучало и тогда, когда Семененко возмущался невнимательностью персонала к другим проживающим. Один из них, больной раком, упорно просился в больницу. Получал от сотрудников отказы. Дошло до обоюдного хамства. Другой по немощи едва мог подняться в постели, чтобы справить нужду. Аккуратно улечься потом не получалось, и мужчина падал на кровать, ударяясь затылком.

- Об этом знали все. Я ругался с начальством: ну человек же головой о батарею бьется! Что вы думаете? Батарею обили деревом. Это решение проблемы? В августе прошлого года у мужчины пошла кровь горлом, он умер в больнице, - сообщил Александр Федорович. - Врача в доме ветеранов не было, при такой численности постояльцев он не положен. Давление старикам измеряли уборщицы. Зато операторов котельной полагалось аж четверо. Хотя там стояли обычные бытовые котлы, какие есть дома у многих селян. Особого ухода они не требуют… Мне непонятно, в чем логика такой заботы, когда людей просто заперли в четырех стенах. Даже пожарные с проверкой за год с лишним, что я там жил, не приходили. Хотя угроза пожаров для домов престарелых не менее актуальна, чем угроза коронавируса.

"Везде так" - это объяснение звучало и тогда, когда Семенко возмущался невнимательностью персонала к проживающим

В мае 2021-го Семененко решил, что с него хватит, и расторг договор с домом ветеранов. При уходе ему должны были выдать его долю пенсии - одну четверть. Но 3600 рублей в кассе не нашлось, и мужчине обещали вернуть их позже. Он уехал в Орел, оформил новую карту для пенсионных отчислений, подал заявление и реквизиты в ПФР. Однако июньскую пенсию по ошибке тоже перевели в дом ветеранов. Теперь мужчина пытается добиться возврата денег.

- В сумме это 12300 рублей. Мне не то чтобы горит… Живу в монастыре трудником, больших расходов не имею, долг по кредиту выплатил. Но все-таки хотелось бы получить свое. И - привлечь внимание к тому, как обращаются с людьми в домах престарелых. Раз уж "везде так"… - объяснил Александр Семененко. - В Дубовой Роще дом ветеранов этим летом расформировали, разбросали постояльцев по другим стационарам. Там была такая необычная пара - безногий Василий Семенович и женщина, которая из-за заболевания ничего не могла запомнить, ни с кем больше не общалась. Вот они дружили. Бывало, поссорятся - а она через пять минут уж забыла. Василий Семенович слезно просил их распределить в один интернат. Увы.

Неуемный пенсионер с журналистской цепкостью вспоминает случаи, примеченные в Дубовой Роще за последний год. Думал написать об этом разгромную статью. Предпочел оставить заявление в прокуратуре. Знакомый ему дом ветеранов уже не существует, но если "везде так"…

Не все так строго

Карантин в учреждениях Орловской области, где живут граждане старше 60 лет, был объявлен согласно приказу департамента соцзащиты, опеки и попечительства, труда и занятости от 17 марта 2020 года № 135 "0 проведении профилактических мероприятий в целях недопущения распространения новой коронавирусной инфекции…". При этом, как сообщили "РГ" в департаменте, был запрещен доступ лицам, не являющимся работниками данных учреждений, и ограничен выход проживающих за территорию "для минимизации возможных контактов".

С 20 апреля 2020 года на закрытый режим работы вместе с сотрудниками перевели 12 стационаров, а с 1 июня - 15 стационарных отделений центров социального обслуживания населения.

- На данный момент с учетом улучшения эпидемиологической обстановки 25 из 27 учреждений возобновили работу в обычном режиме, - отметила исполняющий обязанности руководителя департамента Екатерина Данилевская. - При этом в стационарных учреждениях социального обслуживания сохраняются ограничения, установленные указом губернатора от 3 апреля 2020 года № 156 "О мерах по обеспечению санитарно-эпидемиологического благополучия населения на территории Орловской области в связи с распространением новой коронавирусной инфекции (COVID-19)".

По словам Данилевской, пока социальные стационары работали в закрытом режиме, в них был обеспечен строгий контроль над здоровьем проживающих, при необходимости на территорию допускались специалисты экстренных служб и медработники.

- Так, получателю социальных услуг, имеющему онкологическое заболевание, проживавшему в Дубоварощенском доме ветеранов, неоднократно вызывали скорую помощь и врачей, о чем свидетельствуют записи в журнале вызовов скорой помощи. С 23 июня 2021 года мужчина оформлен в хосписное отделение "Комплексного центра социального обслуживания населения Хотынецкого района". Все вопросы личного характера, поступавшие от проживающих (например, поход в магазин, обращение в Пенсионный фонд), решались сотрудниками учреждений, не находящимися в закрытых сменах, с соблюдением мер противоэпидемиологической безопасности, включая дезинфекцию товаров. Общение с родственниками осуществлялось преимущественно посредством телекоммуникаций. В отдельных случаях было организовано личное общение с соблюдением масочного режима и социальной дистанции.

Постояльцам интернатов, которые полагают, что там нарушаются их права, посоветовали обращаться в департамент соцзащиты или в правоохранительные органы. В период работы закрытых смен на Орловщине претензий и жалоб со стороны проживающих не зафиксировано.

- Конечно, жизнь в закрытом режиме наши постояльцы переживали тяжело, - подтвердила в прямом эфире в соцсетях глава управления соцзащиты населения Воронежской области Ольга Сергеева. - Раньше они ходили на базарчики, ездили к родственникам. А тут на год и четыре месяца оказались выключены из социальной жизни. Сейчас в социальных стационарах региона привиты от коронавируса почти все проживающие и до 90 процентов сотрудников. Поэтому мы открыли 20 из 34 интернатов. Там люди могут уже куда-то выходить - конечно, под присмотром специалистов, потому что они могут по неосторожности снять маски и перчатки, почесать нос… Организованно, по заявкам мы их отправляем, куда просят: в ритуальные учреждения, по каким-то светским делам.

"Надо семь раз отмерить"

Елизавета Олескина, первый зампредседателя комиссии ОП РФ по вопросам благотворительности и социальной работе, директор благотворительного фонда помощи пожилым людям и инвалидам "Старость в радость":

- Бытует заблуждение, что социальное обслуживание, с точки зрения управления и регулирования, устроено централизованно - как, например, медицина. Но по ФЗ № 442 за эту сферу отвечают регионы. Поэтому единой картины происходящего по стране нет. Это касается и необходимости "закрывать" социальные учреждения во время пандемии. Все действуют по ситуации - в меру ее понимания и своих возможностей. Естественно, интернаты подчиняются требованиям надзорных органов, прежде всего Роспотребнадзора. Но при этом все очень зависит от конкретного региона.

Чтобы разобраться в ситуации, очень важно помнить общий фон - вне пандемии. Люди, живущие в домах престарелых, ничем не отличаются в правах от остальных граждан страны. И ограничение их в передвижении, конечно, является нарушением. Здесь могут быть ситуации, когда в доме престарелых или ПНИ живут люди, которые по болезни лишены дееспособности. Это отдельная тема. Но лишать дееспособного человека возможности свободно заниматься своими делами за пределами интерната - недопустимо.

Тут есть огромная проблема: значительная часть домов престарелых и ПНИ находится далеко от крупных населенных пунктов с необходимой инфраструктурой. И пожилым людям, людям с инвалидностью (тем более тем, кто не может обходиться без посторонней помощи) - самим к "цивилизации" попросту не выбраться. А при дефиците кадров в социальных учреждениях организовать помощь в этом вопросе очень сложно. Сложившаяся исторически автономность интернатов, отстраненность их от обычной жизни должна быть преодолена как можно скорее.

В пандемию все осложнилось. Сейчас в регионах реализуется два типа закрытия учреждений на карантин. Первый - полная изоляция и жителей, и сотрудников, которые работают вахтами. Второй - когда жители изолированы в учреждениях, а персонал трудится в обычном режиме. Обе эти формы подкреплены предписаниями региональных управлений Роспотребнадзора. То есть это не решение директоров. В обоих случаях директора действительно не имеют права выпустить людей за территорию учреждений, иногда даже комнат. Проживающим очень трудно. Справедливости ради, тяжко и тем, кто там работает.

Количество тяжелейших историй, мучений людей, которые принесла ситуация с ковидом в интернаты, очень велико. Увы, увольнением отдельных директоров, "перегибающих" на местах, все проблемы не решить. Тут и система дает сбои в слабых местах, и регионы не всегда имеют ресурсы или понимание, как справляться с трудностями, и человеческий фактор срабатывает.

Беда в том, что как раз самые нуждающиеся в защите люди, как правило, не имеют сил и возможности куда-либо жаловаться. Непонятно, как жаловаться человеку в отделении милосердия или пациенту с деменцией? Та же проблема у ребят в ПНИ. Обычно жалобы пишут в прокуратуру, в региональные департаменты соцзащиты, губернаторам, в минтруд. Профильные НКО и благотворительные организации регулярно получают просьбы о помощи.

За 15 лет работы фонда "Старость в радость" мы видели и как закрывали маленькие интернаты ради укрупнения, и как освобождали ветхие и пожароопасные здания. Это всегда огромный стресс для постояльцев - даже если расселение неизбежно или объективно улучшит быт человека. Сам процесс - очень тягостный. По нашим данным, он всегда приводит к увеличению смертности. Пожилым и людям с инвалидностью очень трудно менять привычный уклад. Теряются связи с соседями и друзьями, а наладить новые непросто. Представьте себе, сколько времени нужно плохо видящему и с трудом передвигающемуся человеку, чтобы привыкнуть к новому месту, разобраться, куда идти?

Мы считаем, что перевод любого человека, тем более расселение целых интернатов, должны проводиться максимально щадяще. Надо семь раз отмерить, прежде чем что-то ломать в жизни людей. Норм, регламентов тут нет. Как нет и сопровождения людей: им не объясняют, куда они едут, почти никогда не помогают в адаптации на новом месте. По букве закона все должно делаться добровольно. А вот практика самая разная. И по большей части мучительная для людей.