Вера в Бога и наука помогли Екатерине II решиться на прививку от оспы
Первый факт исцеления по молитве перед иконой Божией Матери "Всех скорбящих Радость" зафиксировали еще в 1688 году, а из всех случаев можно составить книгу. Но сегодня - только про один эпизод, хоть и произошедший более 250 лет назад, но актуальный как никогда.
1769 год. В Европе бушует оспа, и Екатерина Великая пишет письмо прусскому королю Фридриху II, ярому антипрививочнику. "Меня с детства приучили питать ужас к оспе, мне стоило больших трудов уменьшить эту боязнь в более зрелом возрасте; в малейшем нездоровье, постигавшем меня, я уже видела вышеназванную болезнь". Основания для ужаса у отважной императрицы, обладавшей к тому же веселым нравом, были. Оспа выкашивала города и селенья, заполняя площади трупами и оставляя жуткие следы своей власти на лицах оставшихся в живых. От заразы не спасал ни карантин, ни дворцовые стены. Только с конца XVI века от оспы умерло четыре монарха, в том числе и наследник российского престола Петр II. Оставила оспа свои ужасающие отметины и на лице свергнутого супруга Екатерины, Петра III.
"В течение весны и прошедшего лета, когда болезнь свирепствовала здесь, - продолжала императрица, - я скрывалась из дома в дом и удалилась из города на пять месяцев, не желая подвергать опасности ни сына, ни себя. Я была так поражена положением, исполненным такой трусости, что считала слабостью не суметь выйти из него".
Удивительно, но прививки от оспы к 1768 году уже были. Человечество еще слыхать не слыхивало про вирусы, и до открытия иммунитета оставался почти век, но люди уже заметили: тот, кто после оспы выжил, вторично ею уже не болел. Отсюда и способы предохранения. Последнее время принято говорить, что Екатерина II первой сделала себе прививку от смертельной заразы, это не так. За два тысячелетия до XVIII века жители Индии и Китая уже экспериментировали, вводя себе различный биоматериал больных: от порошка из оспенных струпьев до оспенного гноя. Кто-то выживал. Способы введения оспенного яда были жутковатыми: чаще всего нитку, пропитанную гноем, при помощи иглы проводили через кожу прививающегося и оставляли там, порой на три дня. Наибольшего совершенства в этом искусстве к XVIII веку достигли турки. От них метод вариоляции (от латинского variola - оспа) пришел в Англию. Англичане, проверив новейшее достижение медицины на семи смертниках и детях-сиротах, так воодушевились результатом (и смертники, и сироты выжили), что король Георг I привил от оспы внуков. Вариоляция наследников престола прошла успешно, и английская корона готова была внедрять метод во всем просвещенном мире. Правда, не всем привитым везло: 2% из них умирало. И хотя это было в 20 раз меньше, чем смертность от самой оспы, но именно из-за этих 2% парламент Франции в 1762 году прививки запретил. Споры вокруг метода шли отнюдь не академические. В Америке, например, и через десятилетия в докторов-новаторов просто стреляли.
В России введение оспенного материала практиковалось крестьянами Малороссии, Казанской губернии, в Туркестанском крае. У черкесов был обычай прививать оспу детям с 6 месяцев. К 1678 году появились врачи, совершенствующие метод и успешно спасавшие людей: доктор Шулениус в Лифляндской губернии, главный врач русского флота А.Г. Бахерахт вместе с И.З. Кельхом, сделавшие первые прививки в Петербурге в 1764-м. Опыт обобщали в научных статьях. Но все это было каплей в море. В смертельной схватке с заразой нужен был решительный прорыв.
В 1768 году смерть в очередной раз подступила прямо к императорскому дому: в мае от оспы перед самым венчанием умерла графиня Шереметева, жених которой, граф Никита Панин, был наставником сына Екатерины цесаревича Павла.
В обстановке строжайшей секретности императрица выписывает из Лондона лучшего спеца в вариоляции Томаса Димсдейла. Приехав в Россию, эскулап был поражен не только осведомленностью государыни в вопросе оспопрививания, но и подготовленностью к процедуре: его ждал специально устроенный оспенный дом. Осознавая ответственность, Димсдейл приступил к пробным прививкам. Отобрав пятерых заболевших воспитанников кадетского корпуса, Димсдейл прививает их оспу двум здоровым кадетам. Опыт не удается: у одного кадета оспа не привилась, другой заболел, но тяжело. Димсдейл берет новых подопытных, прививает их, но и тут неудача: оспа не привилась ни у одного.
Можно представить чувства Екатерины, получавшей из оспенного дома постоянные сводки. Томительное ожидание трудно давалось ее деятельной натуре. Но и необдуманно рисковать, отдавая на волю случая свою жизнь и жизнь наследника престола, императрица не могла. День тянулся за днем, обнадеживающих вестей от эскулапа все не было, а между тем сама оспа была все ближе. Где человек, стоящий в такие минуты перед сложнейшим выбором, находит опору? Тайна сия велика есть. Точно известно только одно: Екатерина опору нашла. Остальное - наши гипотезы.
Дни идут, и Димсдейл предлагает императрице продолжить опыты, привив оспу нескольким лицам "ее пола, ее лет, ее телосложения". Но Екатерина уже приняла решение и в девять часов вечера 12 октября 1768 года по предварительному соглашению в оспенный дом является нарочный с приказанием приехать немедленно и привезти с собой больного, от которого возьмут материал для привития. Укутав заранее выбранного ребенка в свою шубу (шестилетний мальчик уже спал), Димсдейл везет его ко дворцу и потайным ходом приносит к императрице.
Взмах ланцета и алые капли крови на белой монаршей коже. Точные движения доктора, и вот уже "оспенный яд" от шестилетнего крестьянского сына Александра Маркова введен государыне - "с руки в руку". Процедура была недолгой: врачи уже научились не ждать трех суток. Переночевав во дворце, Екатерина уезжает в Царское Село, где пять дней ведет привычный образ жизни. Затем болезнь начала себя проявлять: озноб, жар, потеря аппетита, головные боли, набухшие узлы на шее, появление оспин. Тут уж, наверное, в страхе молились все. Похоже, даже лондонский гость. Опасаясь расправы над доктором-иностранцем, на случай неблагоприятного исхода Екатерина приказала держать для Димсдейла наготове упряжку лошадей.
Через неделю императрица пошла на поправку. Просвещение и наука победили, как сказано в хвалебной оде по сему случаю, победила "по воле Божьей и Божьему проведению". Вслед за Екатериной привили цесаревича, их примеру последовали 140 человек, приближенных ко двору.
Но при чем тут икона "Всех скорбящих Радость", когда речь идет об искусстве врачевания? А вот какие интересные сведения можно прочитать в книге магистра Петербургской духовной академии Е.А. Бенескриптова о любимом храме царицы, храме "Воскресения Христова", что за Литейным двором на улице Шпалерной. "В бозе почившая Императрица Екатерина II особенно любила молиться в сей церкви. Она приходила нарочито, в сопровождении придворных и других особ, к образу Пресвятой Богородицы пешком, по случаю губительного поветрия (оспы), угрожавшего опасности жизни и юному наследнику ее престола и вскоре потом для поблагодарения Царицы Небесной за успешный исход предохранительных мер, предпринятых в отвращении болезни". Известно также, что после 1768 года Екатерина II украсила икону Богородицы "Всех скорбящих Радость" драгоценным окладом, как это принято делать при особых случаях чудотворения и при исцелении.