Риски быстрого перехода на "зеленую" энергетику до конца не оценены
По данным Всемирного банка, сейчас в условиях крайней нищеты (до 1,9 доллара в день) живут около 700 миллионов человек из 7,6 миллиарда. По более ранней статистике от 2018 года, то есть до пандемии и экономического кризиса, просто за чертой бедности (до 5,5 доллара в день) находилось половина населения Земли. При этом около одного миллиарда человек до сих пор не имеет постоянного доступа к электричеству.
По оценкам OilPrice, энергопереход - отказ от нефти, газа и угля в пользу зеленых технологий производства энергии - обойдется миру в 40 триллионов долларов до 2050 года. Это половина годового мирового ВВП или совокупный доход бюджета России более чем за 100 лет, если брать за основу 2018 год - 309 миллиардов долларов. Показательно, что суммарный объем ВВП стран Евросоюза, основных сторонников скорейшего энергоперехода, составил всего 15,5 триллиона долларов. Чтобы оплатить энергопереход, ЕС нужно не есть, не пить, не потреблять, а только производить в течение почти трех лет.
В Международном энергетическом агентстве (МЭА) предполагают, что на частный капитал придется более 70% инвестиций в развитие чистой энергетики. Стимулировать частные вложения будут соответствующей нормативно-правовой базой, то есть льготами, а также политическими стимулами. Остальные средства поступят из бюджета. Но, как в старом анекдоте, прежде, чем взять деньги из тумбочки, их нужно туда положить.
Эти 40 триллионов долларов не могут взяться из пустоты. А это означает, что их изымут из реального сектора экономики. Никакие льготы не работают по принципу "доброе правительство снизило налоги или выделило субсидии", нагрузка просто перекладывается на других участников рынка. Именно так сейчас работает развитие "зеленой энергетики" в Европе, благодаря чему цена солнечной и ветровой генерации может конкурировать с традиционными источниками энергии.
Впрочем, денег все равно не хватает, поэтому Евросоюз активно повышает налог на выбросы CO2, увеличивая, таким образом, себестоимость генерации на газе и угле. Растет ли в результате экономическая привлекательность возобновляемых источников энергии (ВИЭ)? Несомненно, да. Дорожает ли из-за этого электроэнергия, топливо, а вслед за ними все остальные товары? Тоже, да.
Но это богатая Европа, хотя уже и там есть признаки недовольства такой политикой. В менее развитых, а тем более бедных странах подобная практика может привести к серьезному падению уровня жизни (ниже критического) и даже ограничениям доступа к элементарным бытовым благам.
Тем более, если говорить о том миллиарде людей, которые и сейчас не имеет постоянного доступа к электроэнергии. По иронии судьбы, многие из них проживают в странах, которые должны будут стать главными поставщиками сырья для "зеленой" энергии, но это совсем не изменит жизнь этих людей к лучшему.
А что с экологией?
Энергопереход потребует резкого увеличения добычи железа, меди, алюминия, никеля, лития, кобальта, платины и серебра, а также редкоземельных металлов, объясняет руководитель научного проекта в области повышения энергоэффективности и снижения выбросов в атмосферу ANSELM Максим Канищев. По его мнению, рост их производства может привести к разрушению почв и горных пород. Например, литий - один из самых важных для возобновляемой энергетики металлов - в более половины случаев добывается в местности, где у населения уже сейчас есть проблемы с водоснабжением (Боливия, Аргентина, Австралия, Чили - прим. "РГ"). Если добыча будет еще более интенсивной, нагрузка на водоемы увеличится, подчеркнул Канищев.
Яркий пример - пустыня Атакама в Чили, площадь которой растет, а оазисы внутри нее исчезают. Там добывается литий, при его извлечении из недр выкачивают огромные объемы воды, что иссушает почву и лишает местных животных пищи. По аналогичному сценарию развивается ситуация в Боливии, Китае, Австралии и других регионах, где добывают этот металл.
Еще один важный для аккумуляторов элемент - кобальт. С ним проблема, скорее, не экологического, а социально-экологического характера. Более 60% мировой добычи кобальта приходится на Демократическую республику Конго. Добывается он без всяких соблюдений норм безопасности, хотя металл и его соединения токсичны. Делается это с применением подневольного труда заключенных, а часто и детей. Этика и экономика плохо взаимодействуют, но в идее энергоперехода изначально заложены не экономические принципы, поэтому не обращать внимания на это не получается.
Единственный плюс во всей этой истории в том, что технологии все же развиваются. Например, никель научились производить углеродо-нейтральным способом. Для России это особенно актуально, поскольку мы - мировые лидеры в производстве никеля. Но любые улавливающие и очищающие технологии - дорогое удовольствие - они увеличивают себестоимость конечного продукта. К тому же, о чем крайне редко говорят, они очень плохо справляются с ростом производства. А спрос на никель растет. И наш Норильск, к сожалению, периодически попадает в рейтинг самых грязных мест на планете.
Проблемы роста
Можно наглядно представить масштаб роста спроса на литий или кобальт на примере рынка автомобилей. Сейчас в мире - 1,3 миллиарда машин. Электромобилей среди них только 11,2 миллиона штук. Прогнозируется, что к 2050 году в мире будет около 2,5 миллиарда автомобилей. Предположим, что весь прирост дадут электрокары. На один аккумулятор для обычного электромобиля понадобятся минимум 10 килограммов лития (для Tesla в 1,5-2 раза больше) и 11 килограммов кобальта. Получается, что в среднем в течение 20 лет, чтобы обеспечить 1,2 миллиарда электрокаров аккумуляторами, ежегодная добыча этих металлов должна увеличиться на 600 и 660 тысяч тонн соответственно.
Сейчас добыча лития не превышает 100 тысяч тонн в год, а кобальта - 140 тысяч тонн. Ресурсная база есть: 80 миллионов тонн лития, кобальта - 25 миллионов тонн, и она, по-видимому, будет расти, но едва ли получится быстро нарастить производство этих металлов. А тем более сделать их добычу безопасной для экологии. И приведенные цифры не учитывают рост спроса на литий и кобальт для мобильной техники и, а также для солнечных и ветровых электростанций.
Заменить литий-ионные аккумуляторы можно водородом. По этому пути пошла Россия. Но пока мы только в начале пути. Технологии производства водорода еще очень дороги, методов его транспортировки в промышленных масштабах не существует, а вопрос безопасности его хранения не решен.
Куда выбрасывать?
Не меньше проблем с утилизацией отходов деятельности ВИЭ. Совокупный вред для экологии пока не рассчитан. Методика оценки воздействия на окружающую среду от утилизации компонентов для ВИЭ и аккумуляторов для электромобилей пока только формируется, поясняет старший консультант группы по оказанию услуг в области устойчивого развития "Делойт" в СНГ Матвей Астапкович.
Он уточнил, что сейчас ученые активно разрабатывают способы утилизации компонентов ВИЭ, уже построенных в разных частях мира. Наиболее вредными для окружающей среды он назвал отходы лопастей от ветровых турбин и использованные литий-ионные батареи.
Но ими вред не ограничивается. С точки зрения Максима Канищева, солнечные панели создают в 300 раз больше токсичных отходов на единицу энергии, чем, например, атомные электростанции. Если в течение следующих 25 лет солнечные и атомные электростанции будут производить одинаковое количество энергии, а отходы будут складываться на двух футбольных полях, ядерные отходы достигнут высоты Пизанской башни (52 метра), а солнечные - высоты двух Эверестов (16 километров), отмечает эксперт.
Что расскажут об экологии на Восточном экономическом форуме
Одной из главных тем на ВЭФ станет обсуждение развития низкоуглеродной и безуглеродной экономик, а также место в будущем мире горючих топлив - нефти и газа. Прошлый год наглядно показал, насколько еще хрупок энергобаланс в мире. Сначала проверку на прочность прошла нефтегазовая отрасль. Пандемия привела к рекордному снижению спроса на углеводороды и падению цен на них, на фоне чего бурно развивалась возобновляемая энергетика - ветровая и солнечная. Но уже морозная зима 2020-2021 года развеяла иллюзии сторонников скорейшего энергоперехода. В большинстве стран мира возобновляемые источники энергии (ВИЭ) не справились с обеспечением населения и промышленности электричеством, а цены на традиционные энергоресурсы начали расти. Сейчас спрос на них подбирается к максимальным докоронакризисным значениям.
Это не отменяет того, что климатическая повестка будет играть все большую роль в мировой экономике. Внутреннюю торговлю углеродными единицами уже запустили основные торговые партнеры нашей страны в Азиатско-тихоокеанском регионе (АТР) - Китай, Япония, Южная Корея. А в Европе с 2026 года водится пограничный углеродный налог на товары с большим углеродным следом.
Среди сессий ВЭФ запланирован диалог "Россия и Европа", в ходе которого отечественные компании обсудят с генеральный директором Ассоциации европейского бизнеса (АЕВ) Тадзио Шиллингом и другими западными партнерами, насколько цифровые зеленые технологии смогут стать преимуществом для развития Дальнего Востока и Арктики.
Другое мероприятие соберет экспертов в области чистой энергии. Замглавы Федеральной антимонопольной службы Виталий Королев и глава Якутии Айсен Найденов обсудят с представителями бизнеса возможности использования безуглеродных источников энергии для обеспечения потребностей людей, живущих на Дальнем Востоке и развиваемых в регионе крупных экономических проектов.
Также запланировано обсуждение субсидий и льгот, которые государство предоставит компаниям для реализации "зеленых" инициатив. Оно пройдет в ходе сессии "Климатические изменения - снова про деньги?", в котором примут участие ректор РЭУ имени Плеханова Иван Лобанов, заместители руководителей Минэнерго, ВЭБ.РФ, представители крупнейших компаний.
Для стабильного развития экономики, в том числе в этом регионе, важно заранее учитывать климатические изменения, которые могут произойти в средне- и долгосрочной перспективе, уверен директор института экологии НИУ ВШЭ Борис Моргунов.
"Реагировать на вызовы - это самый дорогой вариант, - считает он. - Профилактика значительно эффективнее и дешевле лечения. Наиболее рациональный подход - прогнозный, необходимо как можно точнее понимать, что может происходить с климатом, постепенно адаптироваться к этим изменениям".
Все решения экономического характера должны приниматься с учетом новой реальности, изменения климата и интересов экологии, согласен глава Российского экологического общества (РЭО) Рашид Исмаилов. По его мнению, это касается и управленческих решений властей и изменения мышления бизнеса.
Использовать ВЭФ, как площадку для отстаивания интересов России, предлагает глава комитета Общественной палаты по экологии Елена Шаройкина. "На наших территориях 20 процентов лесов планеты, которые поглощают углекислый газ, и это важное конкурентное преимущество, которое сегодня, к сожалению, мы не используем в диалоге с ЕС, - объясняет она. - Состояние окружающей среды становится важным социальным фактором во многих регионах, и, если по изменению экологической ситуации не будут приняты кардинальные шаги, это может привести к социальной напряженности.
Подготовили: Алексей Дуэль, Сергей Тихонов