Владимир Крупин: Я всегда дружил с людьми, которые были один раз женаты

Есть глаза, которые смотрят из глубины души и прямо в душу собеседнику. Это о нем.

Владимир Крупин - последний из писателей-деревенщиков знаменитой плеяды Абрамова, Рубцова, Распутина, Белова. Он похож на древнерусского воина с картин Константина Васильева - крепкий, лобастый, с рубленым профилем и наивными глазами ребенка и мудреца. Вчера, 7 сентября, ему исполнилось 80 лет.

Владимир Николаевич, у вас необычная внешность. Не терзают художники, чтобы вы для них попозировали?

Владимир Крупин: У меня внешность самая что ни на есть русская. Много рисовали, да. И скульптуры делали - Комов, Клыков. Помню, Славе Клыкову посетовал: "Ты Белова из мрамора сделал, а меня из дерева". На что он мне ответил: "Твоя голова топора просит". Скульптор Елена Безбородова сделала бюст. Филипп Москвитин изобразил меня идущим на крестном ходу. Виктор Харлов, который расписал алтарь храма Христа Спасителя, написал мой зимний портрет. Александр Алмазов нарисовал меня в красной рубахе.

А образы воинов или святых вам не предлагали?

Владимир Крупин: Только однажды - Евгений Евтушенко уговорил меня сняться в своем фильме "Детский сад". Я долго отказывался, но потом он позвонил мне среди ночи и сказал как отрезал: "Я тебя утвердил на роль, потому что такой внешностью не бросаются". Так я сыграл в эпизоде ополченца, который защищал Москву в 1941 году.

Знаменитая плеяда писателей-деревенщиков 70-х - это все ваши друзья: Распутин, Белов, Астафьев...

Владимир Крупин: Залыгин, Рубцов, Абрамов, Солоухин...

А с кем из них вы были наиболее близки?

Владимир Крупин: Более 40 лет дружил с Распутиным и Беловым. Но я не искал дружбы с ними. В 1972 году я приехал в Иркутск на писательскую конференцию. Там впервые увидел Распутина, а я и не знал, кто он такой, парень как парень. Подружились, он мне книжку подарил. Я вернулся в Москву. Утром просыпаюсь - в руках у жены книга Распутина: "Ты с ним знаком?" - "Да, отличный парень, обещал приехать к нам в гости" - "Какой парень, это гениальный писатель!". У меня же супруга - учитель литературы.

С Рубцовым вы тоже дружили?

Владимир Крупин: Это была не дружба, а знакомство, и очень недолгое. На дворе 1970 год, мы встретились на Ярославском вокзале, оба ехали в Вологду. А уже там, в городе, снова встретились, он откуда-то раздобыл гармошку и знатно на ней поиграл. Потом зашли в гости к Виктору Петровичу Астафьеву. Вот и все знакомство. А менее чем через год Коли не стало.

А с другим "деревенщиком", Василием Шукшиным, пересекались?

Владимир Крупин: Мимолетно. В 1972 году напечатали цикл моих маленьких рассказов "Зерна" в "Нашем современнике". Я по телефону узнал, что номер вышел из печати, и примчался в редакцию. А в коридоре увидел Шукшина и Леонида Фролова, ответственного секретаря журнала. "Вася, - сказал Фролов, - вот познакомься: Володя, с тобой в одном номере вышел". "А, - весело сказал Шукшин, подавая руку, - вот из-за кого у меня рассказ зарезали". Мы посмеялись, коротко пообщались. Вот и вся встреча. Вторая была в "Литературной газете", здесь на пятом этаже находилась касса. За гонораром ли приходил Шукшин, или по другим делам, не знаю. Но снова был на скорости, спешил к лифту, но, к радости моей, узнал меня, тормознул, пожал руку, гораздо крепче, чем в первый раз, и обрадовал тем, что мои "Зерна" ему понравились.

Вас не обижает термин "писатель-деревенщик"?

Владимир Крупин: Вовсе нет. Принадлежать к этому отряду стало почетно. Хотя изначально термин применялся как оскорбительный. Однажды переводчица-немка меня спросила: "Вы принадлежите к деревяшкам?" А мы не деревяшки, у нас душа есть.

Исчерпала себя деревенская литература? Жива ли деревня?

Владимир Крупин: Не умерла и не изжила себя, она вошла в школьные учебники, стала российским и общемировым явлением. Не так давно довелось быть на крупной книжной выставке в Китае, и я был удивлен, с каким интересом и почтением китайцы относятся к русской деревенской прозе. Она будет жить, пока жива деревня. Вот посмотрите, что происходит в связи с пандемией. Народ-то побежал из городов в деревни. Стали раскупать земли. В Московской области взвинтились цены - теперь покупают в соседних областях, на Русском Севере, на Кубани, в Крыму. А немосквичи - в своих регионах. Уезжают на ПМЖ целыми семьями. Такие примеры были и раньше, но их называли чудиками. Сейчас уже это массовое явление. Дальше будет больше. Изменение климата на планете грозит катаклизмами, в первую очередь в больших городах. В деревнях легче выжить, прокормиться. А с точки зрения литературы - слово не растет на асфальте, там произрастают только жаргоны.

Владимир Крупин и Валентин Распутин - в кабинете главного редактора журнала "Москва", 1991 год. Фото: Из архива Владимира Крупина

Вы родились в 1941 году, были свидетелем того, что произошло в стране за 80 лет. Эти изменения вас больше печалят или радуют?

Владимир Крупин: И так и этак. Но печали все же больше. Наши идеалы, хотя во многом наивные, но они были чистые. Я смотрю на наших детей и внуков, и мне становится страшно за их нравственное состояние. Но жизнь продолжается. Просыпаюсь - слава тебе, Господи, что я в России! Есть Церковь, есть традиционная семья, есть парни, которые хотят жениться раз и навсегда и посвятить свою жизнь семье и Родине, есть девушки, которые мечтают не о богатом женихе, а о любимом муже. Что ж еще? Так получилось, что я всегда дружил с людьми, которые были один раз женаты - Белов, Распутин, да и сам такой.

А в литературный институт так и не поступили?

Владимир Крупин: Я туда поступал два раза и не прошел по конкурсу. Но вообще-то это, конечно, дико - учиться на писателя. Зато я потом там преподавал три года. Мы с женой жили тогда в коммуналке, а мне пообещали дать квартиру от литинститута. Но обманули. И я оттуда ушел, оставив вместо себя руководить семинаром Сережу Есина, который потом стал ректором.

В вашем рассказе "Мы люди, но вятские" мужики с Вятки спорят о путях спасения России. Да и вы во многом остались тем самым вятским человеком, начиная с характерного говора...

Владимир Крупин: Это так. Я раньше очень своего говора стеснялся. Учась в институте, даже боялся рот раскрыть - девчонки сразу начинали хохотать. Меня спасла профессор - преподаватель диалектологии - Анастасия Филимоновна Иванова. Она при всех сказала: "Среди вас один только человек по-русски хорошо говорит - это Крупин". После чего насмешки прекратились. Как у одесситов, у вятичей своя обособленность, своя изюминка.

Бываете на своей малой родине?

Владимир Крупин: Постоянно. Дом моего детства на Великом Сибирском тракте сгорел. В 2011 году я получил Патриаршую премию и на эти деньги построил в родном селе Кильмезь новый дом, в котором организовал музей православной культуры. Там я и живу, когда приезжаю...