Станислав Лем: Высшей этической инстанцией я считаю разум

Наша встреча с польскими коллегами в рамках журналистского форума "Вся Россия - 2021" началась с аплодисментов. Мы вместе аплодировали космосу и великому фантасту: 12 сентября 100 лет Станиславу Лему, которого в России любят и знают не меньше, чем на его родине. И когда ведущий встречи обозреватель МИА "Россия сегодня" Леонид Свиридов заметил, что он брал последнее интервью у Лема (писатель был уже очень болен и согласился ответить по почте на собранные в Сети вопросы российских читателей), мы тут же решили, что это интервью может быть сегодня подарком и для читателей "Российской газеты".

Встреча с польскими журналистами в рамках журналистского форума "Вся Россия - 2021". Фото: из личного архива Ядвиги Юферовой

По следам этого интервью Станислав Лем написал свою последнюю статью - "Голоса из сети", опубликованную в польском еженедельнике Tygodnik Powszechny. Тот разговор писателя с читателями и сегодня кажется ценным, не устарел нисколько.

Занимаетесь ли вы сочинительством сейчас, и если ДА, то над чем Вы работаете (если это, конечно, это не секрет)? (Asafr.)

Станислав Лем: Последний раз я обратился к беллетристике более двадцати лет назад: "Фиаско" стало окончательным прощанием не только с пилотом Пирксом, но и с романом как литературным жанром. После этого я опубликовал лишь несколько томов эссе, чаще всего отобранных из моих публикаций в прессе. В ближайшее время я не планирую возвращаться к беллетристике.

Благодарю Бога за то, что имею возможность задать вопрос человеку, книгами которого зачитывалась с детства! Пан Лем, Вас по-прежнему любят в России. Помню, как в школе я вслух читала одноклассникам один из рассказов про Трурля и Клапауция - тот, где гигантская машина на вопрос: "Сколько будет дважды два" - отвечает: "Семь!" Как все смеялись! Но знаете, мне всегда было интересно, что такое "сепульки"? (angelinа)

Станислав Лем: Как я уже многократно разъяснял, сепульки (sepulki) очень похожи на муркви (murkwie), а своей цветовой гаммой напоминают мягкие пчмы (pcmy lagodne). Разумеется, их практическая функция другая, но думаю, Вам, как человеку взрослому, мне не нужно этого объяснять.

Уважаемый господин Лем! Что вы думаете о творчестве российских писателей-фантастов? Кого бы вы могли из них отметить? (Наталья)

В последней московской квартире Владимира Высоцкого хранится Ваша книга Bajki robotow (Krakow, 1964), подписанная Вами: "Володе. Март 1965 г.". Не могли бы Вы рассказать об этой встрече с Владимиром Семеновичем? (Сергей)

А еще хотелось бы узнать, как вы относитесь к творчеству Аркадия и Бориса Стругацких? (Дмитрий)

Станислав Лем: В России я был несколько раз, еще в шестидесятые годы, когда моя первая книга - "Астронавты" - пользовалась незаслуженной популярностью во всех странах бывшего восточного блока. Меня принимали с невероятными почестями, я имел возможность встретиться с множеством известных художников и ученых.

Тогда же я познакомился с Высоцким; он пел мне хриплым голосом свои песни. Ужинал в компании космонавта Егорова, из кармана у него торчали спрятанные от воров "дворники". Меня тайно пригласили на пиршество в частной квартире, где собрался цвет российской науки. В поезде 'Красная стрела', на котором я ехал из Москвы в Ленинград, на завтрак подавали красную икру и грузинский коньяк.

Из российских писателей science fiction мне ближе всех, пожалуй, Стругацкие, особенно, их "Пикник на обочине"... Эта книга пробудила во мне своего рода ревность - как будто это я должен был ее написать. Им удалось найти абсолютно оригинальный подход к классической теме SF: посещение Земли инопланетянами. Это потрясающая книга, только ее финал кажется мне натянутым и искусственно оптимистическим.

Уважаемый пан Станислав, так ли Вас любят в Америке как в России? Ваша космичность совпала с природной космичностью русских людей. А вот в США вся фантастика - это стрелялки между звезд и черных дыр. Вряд ли Вы их писатель. (Сергей Аронов)

Станислав Лем: Мои книги в Америке почти неизвестны, хотя большая их часть была опубликована по-английски в очень хорошем переводе. Не знаю, исключительно ли в культурных различиях тут дело. В семидесятые годы меня выгнали из Science Fiction Writers of America за статью 'Science fiction: безнадежный случай с исключениями'. Этим исключением был Филип Дик (Philip K. Dick), чье творчество я безмерно ценю, несмотря на то, что он писал параноидальные письма в ФБР, в которых доказывал, что Лема в действительности не существует.

Фото: Jacek Halicki / wikipedia.org

Последние издания Вашей "Суммы Технологий" обросли массой комментариев об исполнении Ваших пророчеств, но хотелось бы прочитать Ваши собственные комментарии с позиции сегодняшнего дня. Как насчет "Суммы Технологий 2"? (Ковтун Андрей)

Дорогой Станислав!! В России вышел многотомник с Вашими произведениями. Не изменилось ли ваше мнение о будущем, исходя из текущих реалий? (Евгений)

Пан Лем, не кажется ли вам, что современное мировоззрение, крайне догматизированное и, несмотря на крах коммунизма, наполненное мифами и популистскими лозунгами, напоминает описанную вами соляристику. Лично у меня складывается ощущение мировоззренческого тупика, коллапса, обедненности свежими идеями. Не кажется ли вам, что будущее, предсказываемое футурологами в середине XX в. уже наступило, и у наступившего "будущего" будущего нет вообще? (Владимир Саморядов)

Вы сказали, что "Мир нужно менять, иначе он неконтролируемым образом начнет изменять нас самих". А что бы Вы хотели изменить в первую очередь? (RUT)

Уважаемый господин Лем! Нынешнее общество - фактически предсказанное Вами общество всеобщего потребления. Каково его будущее? (Иван, г. Москва)

Станислав Лем: В качестве комментария к "Сумме технологии" я через сорок лет написал "Мгновение ока". Признаю, что это был довольно суровый и критический комментарий. С возрастом на место моего юношеского восхищения возможностями технологии пришел скептицизм. Может, под воздействием старения, а, может, парникового эффекта.

Мы живем в эру разнузданного потребительства. На место существовавшей некогда дилеммы "иметь или быть" встал императив "ПОКУПАТЬ". Проблема в том, что массы потребителей растут лавинообразно, в то время как природные ресурсы нашей планеты все более сокращаются. Это хорошо видно на примере нефти, являющейся главной причиной многих современных вооруженных конфликтов.

Наша ненасытность ведет к нарушению равновесия в биосфере. Из-за парникового эффекта климат становится все более непредсказуемым. Углубляются экономические и социальные контрасты. Хороший пример тому - достижения современной медицины, доступные лишь элитарной группе избранных богачей.

Столкновение моих идеалистических футурологических фантазий с действительностью оказалось болезненным разочарованием. Мне удалось более-менее предсказать нынешнее состояние технологии, которой обладает человек. Проблема в том, что я считал, что мы будем ее использовать совсем в других целях. У меня была иллюзия, что мы будем руководствоваться утилитарными и эстетическими соображениями, а не только приземленной жаждой прибыли.

Уважаемый пан Станислав, в вашей картине мира высшей ценностью является человек? Возможно ли оптимальное социальное устройство? Оправдывает ли цель средства? Что нельзя отсечь бритвой Оккама? (Александр)

Станислав Лем: На человека и его мир я всегда смотрел с точки зрения эволюции. Благородные человеческие реакции запрограммированы эмпирически. Впрочем, человечество как род всегда вело себе чудовищно: немногочисленные деяния, вызванные альтруистическими мотивами, затмеваются бесконечными убийствами, пытками, кровавыми войнами и уничтожением целых народов. У каждого века - свой кошмар: сейчас им стал терроризм.

Для личного пользования я создал собственный минималистический этический кодекс: я просто стараюсь вести себя прилично и не быть ни для кого свиньей. А высшей этической инстанцией я считаю разум: мы должны руководствоваться прежде всего его голосом.

Пан Станислав, есть ли жизнь после смерти? Какую судьбу после смерти хотели бы вы лично для себя? (Дмитрий veter)

Станислав Лем: Несмотря на то, что некоторые считают меня писателем SF, я рационалист и страшный скептик, который не верит в бермудские треугольники, НЛО, телепатию, психокинез, духовную жизнь растений и тысячи других бредней, которыми питается эта литература. Если я когда-то писал об этом в своих книгах, то исключительно в абсурдно-юмористической манере. Я также не верю в жизнь после смерти, потому что этому нет ни малейших научных доказательств.

Господин Лем. Обязательно ли человечеству чего-либо бояться (коммунизма, СПИДа, экологической катастрофы и т.п.) чтобы стать единым? Ваш прогноз: чем будут пугать человечество в 2050 году? (Комиссаров Дмитрий, Россия, Оренбург)

Согласны ли Вы с тем, что эпоха либерального Просвещения, демократии и прав человека, основанная на идеях философов-энциклопедистов XVIII века, необратимо уходит в небытие? И ей на смену идет жесткая автократия полицейских империй, в первую очередь, это США, а также религиозных диктатур вроде иранской, что приведет к войне... (Борис Малеев, Ростов-на-Дону)

Весь ХХ век человечество получало научные открытия, которые давали огромные возможности (расщепление атома, генная инженерия и т.д.). Нет ли вероятности, что плодами очередного глобального открытия мы уничтожим себя? (Анатолий)

Станислав Лем: У каждой технологии есть свой аверс и свой реверс: иными словами, ее можно использовать совершенно по-разному. Риск, сопутствующий внедрению новых технологий, действительно, очень серьезен и, вероятно, неизбежен. Однако, я бы сказал, что куда большие угрозы дремлют в нас самих: человек имеет болезненную склонность к использованию технологических достижений против самого себя. Неслучайно, что множество открытий было совершено для нужд гонки вооружений.

Когда-то я сравнил современного человека с хищной обезьяной, которой вложили в руку бритву. Это сравнение нисколько не утратило своей актуальности, разве что обезьяна сделалась еще более алчной.

Каково сейчас Ваше мнение о войне в Ираке? (Michail Golubev)

Станислав Лем: Не существует какой-то "хорошей войны". Интервенция в Ирак казалась мне меньшим злом: нельзя недооценивать совершенно реальной угрозы ядерной войны, спровоцированной непредсказуемым диктатором-фанатиком. Американцы утверждали, что Саддам Хусейн обладает оружием массового поражения. Однако меня вовсе не восхищает концепция Pax Americana: нехорошо, если одно государство будет единолично решать, что хорошо и что плохо для мира.

После падения коммунистического блока двухполюсный антагонизм сверхдержав распался на череду локальных конфликтов, которые гораздо труднее контролировать и гасить. Я не ностальгирую по холодной войне, но сегодня вовсе не чувствую себя в большей безопасности.

Как Вы считаете, какое будущее ожидает основных игроков современной геополитики - Россию, ЕС (Францию, Германию), Америку, Китай? Прошу ответить непредвзято. (Клюшников Александр)

Как в ближайшем будущем может измениться представление о личности в связи с глобальными изменениями (усиление культурных взаимодействий и конфронтации при миграциях, новое экологическое мышление, информационные модели и т.д.)? (Лариса Михайлова)

Станислав Лем: В 1991 г. я подготовил для немцев прогноз о будущем Западной Европы. Все явственнее вырисовываются две тенденции. С одной стороны, мир глобализируется, и растет взаимозависимость отдельных экономик. Большой капитал свободно перетекает туда, где он надеется получить прибыль. С другой стороны, мы имеем дело с противоположным процессом: углубляется изоляция высокоразвитых стран, которые становятся островами в океане всеобщей нищеты, защищающимися от напора иммигрантов из более бедных частей мира.

Социально-экономические контрасты должны неумолимо обостряться: простой экономический расчет показывает, что на все человечество благ не хватит. Сейчас мы начинаем испытывать недостаток в нефти, что косвенно вызвало волнение на всем Ближнем Востоке. Со временем сырья будет все меньше, а, между тем, спрос будет постоянно расти.

Наша измученная планета попросту перенаселена, и единственным решением кажется контроль над рождаемостью, но с этим, в свою очередь, никак не хочет согласиться церковь.

Не существует экономического учения, которое могло бы объяснить нынешние социальные и экономические процессы. Неизвестно до конца, даже что такое глобализация, но у нас есть дикие толпы, протестующие против нее на улицах. Правительства отдельных стран беспомощны, Интернет замусорен, политики некомпетентны, СМИ вынюхивают только кровь и сенсации, наука меркантилизирована.

Как бы Вы сформулировали польскую национальную идею. Не кажется ли Вам, что такой идеей стала ненависть к России? (Иван)

Плохие отношения между государствами (Польшей и Россией) - это традиция или случайность? (Алексей)

Станислав Лем: Многие годы Польша жила в тени могущественного соседа, которым была Россия. Порой это соседство было тягостным и подавляющим. Сложно удивляться тому, что мы страдаем от своего рода российского комплекса. Потребуется немного времени и смена поколений для того, чтобы все вернулось в норму.

Лично меня страшно раздражает антироссийская риторика президента Качиньского, однако я считаю, что большую часть его высказываний не стоит воспринимать серьезно. Я многократно повторял, что непременным условием экономического развития и суверенитета Польши являются добрососедские отношения с Россией. Россия для нас ближе всего как в геополитическом, так и в культурном плане. Нет смысла обижаться друг на друга и ворошить прошлое, за что немалую долю ответственности несут экстремисты с обеих сторон. Поэтому я очень рад, что смог ответить на вопросы российских читателей.