Арнольд Дейч стал одним из лучших мастеров советской вербовки
Дейч Арнольд Генрихович (1904-1942)
Только в Лондоне, куда нелегала перебросили в октябре 1933-го, по другим источникам в феврале 1934-го, он лично завербовал больше 20 человек. Пожалуй, именно Дейч первым из всех советских вербовщиков понял: привлекать к сотрудничеству надо не только уже занявших высокие посты в чужих иерархиях, но и людей молодых, перспективных. Необходимо работать на вырост.
Считается, что среди наиболее перспективных, именно он и разглядел всю знаменитую теперь "Кембриджскую пятерку" во главе с великим Кимом Филби. Если бы даже деятельность Дейча ограничилась только этим, ее все равно можно было бы признать эффективной. Однако вербовал ли советский нелегал, обосновавшийся в Англии под прикрытием студента психологического факультета Лондонского университета, Кима Филби лично? Или не так он был прямолинеен и предпочел ради достижения стопроцентного результата более сложную дорогу? Привлечение к сотрудничеству Филби - событие в истории отечественной внешней разведки действительно эпохальное. Так что попробуем разобраться в нем подробно.
Вместе с Дейчем, которому присвоен псевдоним Стефан Ланг, в британскую столицу перебирается из нескольких стран, в том числе из родной для него Австрии, группа его помощников. А надежная Эдит - Тюдор-Харт переехала в Британию еще до 1933-го.
Кто она, эта женщина, которой суждено сыграть важную роль в судьбе Кима Филби, да и Арнольда Дейча? Австриячка, вышедшая замуж за англичанина. Жена известного в Вене врача, она с его помощью получила вполне естественный доступ в высшее общество. Харт уже работала в Австрии со своим соотечественником Дейчем. Знала о его прочных связях с советской разведкой. Задача, поставленная перед Харт, была и очевидна, и сложна. Ей предстояло знакомиться с публикой, которая была бы полезна Советам не только прямо сейчас, а и на перспективу. Такая специальность обозначается в спецслужбах не слишком благозвучным словом "наводчик".
Сферы интересов Харт начинались с Оксфорда, Кембриджа и Лондонского университетов, ковавших будущие кадры для государственных служб Британской империи. Конечно, они затрагивали Форин-офис, различные правительственные учреждения, не говоря уже о разведке с ее дешифровальной службой, которая в Англии всегда отличалась высочайшим, в ногу со временем идущим, мастерством. "Эдит" искала и находила людей, уже занимающих определенные "чувствительные" посты, плюс молодежь - на будущее.
Таким перспективным "Эдит" сочла и аристократа Кима Филби. Есть в специальной литературе и упоминание о знакомстве первой жены Филби, австрийской коммунистки Литци, с Тюдор-Харт. Что ж, две дамы левых взглядов вполне могли понимать и помогать друг другу. Сомнительно, что Литци вывела Эдит на Кима. Скорее исключительно осторожная Эдит с ней консультировалась, расспрашивала о взглядах мужа, с которым Литци хоть и развелась, но осталась в добрых отношениях.
После определенного изучения она сообщила Филби, что им интересуется человек, который мог бы сыграть очень серьезную роль в его жизни. Не раздумывая, Ким сказал, что готов на рандеву. И Эдит представила его Дейчу.
Ответ на вопрос "Кто и как завербовал Филби?" получен. Вот описание знакомства Филби с Дейчем. Однажды в июне 1934-го Тюдор-Харт несколько часов кружила с Кимом по Лондону, добираясь до Риджентс-парка. Понимал ли Филби, что пересадки из такси в метро и прогулки по улицам были не чем иным, как стремлением 26-летней, однако уже опытной конспираторши Эдит проверить, нет ли за ними слежки?
В Риджентс-парке спутница издалека показала Филби на человека, сидевшего на скамейке и внимательного читавшего газету. Подвела к нему Кима, которому незнакомец представился как "Отто". Под этим псевдонимом работал в Лондоне советский нелегал Дейч. А "Эдит" навсегда исчезла из жизни Филби. В отличие от незнакомца, который долго говорил с ним по-немецки, а потом предложил отказаться от идеи вступления в компартию. По мгновенно созревшему замыслу Дейча, этот яркий - и по происхождению, и по внешности - продукт британского истеблишмента, должен был выполнять роль совсем иную, чем участие в антиправительственных манифестациях. Ведь преданных делу революции коммунистов в Британии (в то время) хватало и без Кима. Отто объяснил Филби: ему предстоит стать агентом глубокого проникновения. Не задавая лишних вопросов, что Отто представляет - Коминтерн или советскую разведку, Ким согласился на его предложение.
В том, что Филби стал Филби, огромная заслуга Дейча. Он быстро разглядел в нем способного ученика. Новичку присвоили псевдоним Зенхен, в переводе с немецкого Сынок. Множество раз беседуя с ним, постепенно вводя в круг широчайших обязанностей, Отто заставлял Зенхена обращать внимание на обеспечение собственной безопасности, тратя на это немало времени - собственного и новичка. Филби поначалу такое расточительство не понравилось, но Дейч твердо стоял на своем. И убедил-таки Кима в неизбежной необходимости везде и всегда соблюдать строжайшие меры предосторожности. Впоследствии Филби признавал: он настолько проникся мыслями куратора, что "был буквально одержим идеями о безопасности и конспирации. В значительной мере именно поэтому мне удалось выжить".
И сдержанный Дейч тоже не скупился на похвалы Киму. Вот что сообщал он в московский Центр о молодом англичанине, работавшем под оперативным псевдонимом Сынок: "Он всегда изучает все основательно, но всегда скажет, что он знает мало... Он имеет большие знания по истории, географии, экономике и одновременно любит и разбирается в музыке. Он пользуется большой любовью и уважением за свою серьезность и честность. Он был готов все для нас сделать и на нашей работе проявил всю свою серьезность и старательность. Еще раз повторяю: Сынок поразительно развился - очень серьезный человек с большим аппетитом к агентурной работе и из него в будущем выйдет большой и ценный работник".
У каждого из остальных четверых известных нам членов так называемой "Кембриджской пятерки" была своя дорога в советскую разведку. Но аристократы Гай Берджесс, Дональд Маклин, Энтони Блант и простолюдин Джон Кернкросс - сын хозяина продуктовой лавки - тщательно изучались, прежде чем предстать перед светлые и умные очи Арнольда Дейча. Окончательное право предложить было за ним. И отказывали ему редко, потому что в своих будущих подопечных он не ошибался.
Возможно, когда-нибудь станет известно и о другой группе, помогавшей советской разведке в Британии. Ее иногда называют Оксфордской. Из нескольких сохранившихся писем (не донесений) Эдит Арнольду Дейчу создается впечатление, будто несколько выпускников престижного Оксфорда проследовали по той же дороге, что и "Кембриджская пятерка", чему способствовал, конечно, Отто. Если предположить, что такая ячейка была, то ни одно из имен ее достойных членов, к счастью, так и не вышло наружу, никто из оксфордцев не подвергался преследованиям. За что, если никто никогда, в отличие от "Кембридж Файв", не провалился. Всплыл лишь единственный оперативный псевдоним - второй Зенхен, которого вербовщики оценивали по потенциалу никак не ниже Зенхена первого, то есть Филби. И всюду рука, глаз, прозорливость и удачливость Арнольда Дейча.
Портрет Арнольда Генриховича, родившегося в 1904 году в Вене в совсем небогатой еврейской семье коммерсанта, украшает один из стендов Кабинета истории внешней разведки в Ясенево. До чего же типичная у одного из лучших спецов по вербовке биография. В 15 лет поступил в гимназию, в 20 - в австрийскую компартию. А с 1928-го в подпольную организацию Коминтерна. В этом же году впервые побывал в Москве. Можно предположить, что тогда и были официально оформлены отношения с советской разведкой. Поездки в качестве связника в самые разные страны - от Румынии с Грецией до Сирии с Палестиной - свидетельствуют о доверии, которое ему оказывалось. И все это - с нелегальных, как говорят в разведке, позиций.
В 1932-м - ожидаемый шаг. Дейч переезжает в Москву, с разрешения высших советских органов переводится в партию большевиков. С подачи Коминтерна работает в Иностранном отделе (ИНО) НКВД.
За эти годы рисковой, беспокойной, опасной работы и постоянных переездов успевает не совсем понятным образом - как хватило времени? - закончить Венский университет, защитить диплом, стать доктором философии и еще изучать физику и химию. Ну а то, что Дейч помимо немецкого прекрасно владел английским, французским, голландским, итальянским и неимоверно сложным для иностранцев русским, подтверждает: среди выдающихся разведчиков много талантливых лингвистов. Кстати, в Британии у Дейча тоже непростое прикрытие: он студент психологического факультета Лондонского университета. И не важно, что в суровой своей жизни нелегала инженером-психологом человеческих душ он был весьма своеобразным.
А до Лондона, в 1933-м - оседание и, как казалось Дейчу, длительное, во Франции, где ему и присвоен оперативный псевдоним Отто. Но в Париже 29-летний разведчик задержался лишь на год, успев выполнить и не засветиться специальные задания в Бельгии, Голландии и Германии. Впереди было назначение в Лондон, которое принесло СССР фантастических агентов, а Дейчу, через десятилетия, славу лучшего вербовщика.
В Британии к псевдониму Отто добавился еще один - Стефан. Под именем Стефана Ланга он и провел в английской столице несколько лет, плодотворных для себя и, главное, для разведки. О привлечении под советские знамена "Кембриджской пятерки" уже рассказано. Чтобы не создалось впечатления, будто его интересовала в качестве агентуры только публика идейная, коротко о вербовке человека от коммунистических идеалов далекого. Центру требовались шифры британского Форин-офиса. С помощью нелегала Дмитрия Быстролетова в первый же год работы в Лондоне удалось выйти на шифровальщика из МИДа. Эти скромные, незаметные люди всегда в цене. Занимая неприметные посты, они невольно проникают во многие тайны собственного государства, которые бы так хотелось узнать специальным службам других стран. И вскоре клерк из управления связи министерства иностранных дел исправно снабжал Москву секретами коварной британской дипломатии.
В августе 1935-го он на время вернулся в Москву. Но в октябре снова появился в Англии, где в 1936 году поступил в распоряжение советского резидента Теодора Малли. Если и была создана родственная "Кембриджской пятерке" так и не рассекреченная "Оксфордская группа", то ее прародителями стали Малли и Дейч.
И в том же 1936-м в Англии явился на свет еще один доктор психологии по фамилии Стефан Ланг. Вот уж кто не терял даром ни минуты. Интенсивнейшая деятельность Ланга получала отличные оценки на Лубянке. Но эта бьющая, нет, не через край, но активность не могла не привлечь внимания британской контрразведки. И когда этот интерес мог перерасти в нечто большее, чем просто подозрения, Дейч-Ланг был возвращен в Москву.
Сентябрь 1937 года: "Большой террор" и большие чистки по всей стране и, уж конечно, в ЧК. Как ни странно, Дейчу удалось неведомым образом их избежать. В характеристиках и справках НКВД на Дейча его работа в Лондоне отмечалась эпитетом "исключительный": "исключительно серьезный и преданный", "исключительно боевой", "исключительные заслуги", "исключительная инициативность"... И за это тоже в 1938-м Арнольду Генриховичу и его супруге было пожаловано советское гражданство. Паспорта выданы Стефану Григорьевичу и Жозефине Павловне Ланг. Мудрить не стали, использовали британский оперативный псевдоним.
Только вот никакой работы Дейчу-Лангу не предлагали. По воспоминаниям разведчицы Зои Зарубиной, дочери видного разведчика, в будущем генерала, Василия Зарубина, все лето 1938-го Ланги провели у них на подмосковной даче. Гость томился в неведении. Человек необыкновенной притягательности и великих умений на 11 месяцев был оставлен за бортом привычной жизни. Ждал вызова к наркому Лаврентию Берии, опасался роковых изменений в словно остановившейся своей жизни.
Дейч написал рапорт новому начальнику разведки Павлу Фитину, просил о помощи и личной встрече. И тот попытался было вернуть "исключительного" к работе. Майор госбезопасности Фитин, несмотря на все преграды, терпеливо, но решительно восстанавливал иностранные резидентуры, разрушенные в процессе нескончаемых чисток. Дейча собирались отправить резидентом в США. Прикрытие подобрали надежное: многие прибалтийские евреи в массовом порядке перебирались в Штаты. Среди них отыскалось бы и местечко для Дейча. Но его переброска по неизвестной причине не состоялась: затормозил кто-то на самом верху, чекистами управлявший. Об Отто словно забыли или действительно сознательно скинули с чекистского счета.
Хорошо хоть никак не тронули, дали уйти из уже созданного Пятого отдела внешней разведки в Институт мирового хозяйства и мировой политики Академии наук. Старший научный сотрудник... Не лучшее место для применения способностей разведчика накануне грядущей, все это понимали, войны с фашистской Германией.
Наверно, можно сказать, что неудачи преследовали Дейча. В июне 1941 года с началом Великой Отечественной его вернули в разведку. Назначили резидентом в Аргентине, где власти были настроены профашистски. Почему Аргентина? Туда, спасаясь от еврейских погромов и уничтожения в 1934-м, бежали из Австрии его родные братья. Было на кого опереться и с кем начать. Первоначальный маршрут выбрали длиннющий. Сначала в Иран, оттуда в Индию, потом через страны Юго-Восточной Азии в Буэнос-Айрес. Но грянула война Японии и США. И пришлось Дейчу, потратив восемь месяцев на изнурительно-бесполезную дорогу, возвращаться из Бомбея в Москву: через Тихий океан до Аргентины было не добраться.
Приходит крамольная мысль. Не плата ли эта, с небес запрошенная, а не случайно свалившаяся за все победы, которых добился в Англии совсем молодой и удачливый разведчик Дейч, 1904 года рождения? Вопрос этот не больше, чем риторика.
Вернувшись в Москву, Дейч ждал нового назначения. А его все не было и не было. Писал в июне 1942-го уже набравшему авторитет Павлу Михайловичу Фитину: если не в разведку, то отпустите на фронт на любую должность. Бездействие и ожидание угнетали. На сколько же он был способен в свои 38.
И дождался: сложным и опасным северным маршрутом Дейч через Мурманск и исландский Рейкьявик должен был добраться до Канады. А оттуда на свой страх и риск новый резидент советской нелегальной разведки в США должен был добраться до ее берегов. Опасно. Знаменитые северные конвои, атакуемые немецкими подлодками и авиацией, играли со смертью. Но Дейч-Ланг не знал страха. В душе была только радость: 4 ноября 1942 года судно "Донбасс" вышло с Новой Земли в Рейкьявик. А уже 7-го было потоплено в Норвежском море немецким эскадренным миноносцем Z-27. "Донбасс" ушел под воду быстро, однако части команды и пассажирам удалось спастись.
Но не Дейчу. Раненный в ноги, он так и не смог покинуть идущий ко дну корабль. За одного из самых удачливых резидентов советской нелегальной разведки в Лондоне рассчитались англичане. 28 декабря 1943 года они утопили Z-27 в Бискайском заливе.
Как же ты трагична, мрачная ирония короткой и яркой судьбы...