РГ побывала в гостях у старообрядцев из пензенской Самодурихи

Пандемия научила нас смотреть не вширь, а вглубь, стремиться не на заграничные курорты, а в деревушку, которая долгое время жила в детских воспоминаниях и ненароком тревожила сердце.

Есть в Пензенской области земля, которую много веков назад избрали своим домом старообрядцы. Сначала они скрывались от раскола, потом от советской власти, а в последнее время стали центром притяжения для гостей из разных уголков России. Как живут эти люди и насколько правдивы бабушкины рассказы о староверах, выяснила корреспондент "РГ".

Спасово согласие

Село Поим не похоже на ближайшие пензенские села ни по архитектуре, ни по атмосфере. В центре выстроены две церкви - одна действующая, православная, а в нескольких шагах от нее - поросшая травой на крыше старообрядческая. Их хороводом окружают двухэтажные кирпичные домики с резными балконами, возведенные еще до революции, о чем свидетельствуют заложенные строителями цифры в кладке. Сейчас в одном из них работает аптека, в другом - стоматология. Местные посетители ничего не слышали о староверах или делают вид, что не знают. Говорят, старообрядцы - народ нелюдимый, чужаку не дадут кружку воды, а если сжалятся и вынесут напиться, то назад в дом посуду ни за что не заберут, могут даже бросить вслед. Так рассказывала еще моя бабушка, которая была родом из этих мест и хорошо знала местные нравы.

Но оказалось, староверы тоже бывают разные.

- Проходите, да не разувайтесь, полы студеные, - приглашает с порога в дом Татьяна Золотенкова.

Она одна из последних наставниц общины "Спасово согласие", еще их называли беспоповцами, потому что не признавали духовенство и собирались на молитву в доме, где сами вели службу по старославянским книгам и строго следовали обрядам предков, крестили детей в бочке, венчали пары и отпевали покойников.

На газовой плите в кастрюльке кипит картошка. На столе мед и арбузы. Конфет и других магазинных сладостей в доме не водится - пользы в них нет, уверена хозяйка.

Книги - пожалуй, единственное украшение скромной обстановки. Каждая состоит из 500 и более страниц, одной рукой не удержать. Плотные листы добавляют объема. Кое-где уже стерлись надписи, а где-то заметны следы от языков пламени.

- Эти книги голыми руками из костра спасали, когда религию искореняли. Еще до войны сосед донес на моего деда, что он молится, занавесив окно одеялом. К нему пришли с обыском. Книги были спрятаны в сундуке на гумне, сверху присыпаны сеном. Но конвоиры взяли вилы и стали сено ворошить. Нашли сундук, развели костер и побросали книги в огонь. Взрослых штыками отгоняли, но кто-то из ребятишек изловчился, выхватил книгу и бежать. Правда, деда Татьяна Ефимовна не знала. Его забрали сразу после обыска, признали врагом народа и отправили в ГУЛАГ.

О его судьбе семья узнала много лет спустя от Александра Солженицына. В 90-е писатель лично приезжал в Поим и встречался с местными жителями в сельском клубе. Им он рассказал, как жили осужденные в ГУЛАГе и как оканчивались там их дни. Люди в зале плакали, трагедия затронула почти каждую семью в Поиме.

О Солженицыне Татьяна Ефимовна теперь тоже служит заупокойную как о близком родственнике.

Лень погубит

Скоро Татьяна Золотенкова отметит 75-летие, по профессии она педагог, преподавала биологию и химию. Старообрядцы не прятали детей от школы, напротив, стремились дать им образование. Потому она все знает об анатомии человека, а вот о душе стала задумываться гораздо позже.

В 2006-м году похоронила мужа, в 2007-м лишилась брата, а в 2008-м трагически погибла внучка. Школьница попала под поезд. В доме до сих пор стоит аккуратно заправленная детская кровать, а у сложенных горкой подушек сидит кукла в выцветшем платье.

После трагедии мать девочки - дочь Татьяны Ефимовны, от веры отошла. Не смогла понять, за что так сурово наказал ее Господь. Бабушка теперь молится и за ту и за другую. Каждый день читает Божье писание, а в нем и про войну, и про наводнения, и даже про пандемию. Говорят, мор будет три года, но болезнь отступит, выживут сильные духом.

Когда-то давно в этом доме между двумя церквями жил священник, потом была приходская школа, затем стали собираться беспоповцы. Сначала наставницей у них была Таисия Петровна Шишкина - мать Татьяны Ефимовны, она выполняла эту роль 25 лет, после ее смерти дело перешло к дочери.

- Не могу оставить людей, которым нужна. Трижды я была на грани между жизнью и смертью, но Господь оставлял меня жить, значит, я еще ему пригожусь на этой земле. На службу ко мне приезжают со всей округи, вы сегодня - третьи гости за день. Недавно были люди из Санкт-Петербурга, Саратова, Подмосковья, даже из Сибири. Их корни из нашего села, видно, тянет на родину, - говорит Татьяна Ефимовна, зажигая лампадку под образами. - Лень погубит человечество. Оно идет по простому пути. У нас служба длится три часа, в церкви - полтора. Тяжко нести свой крест, не все выдерживают. Тут нужно не только душевное рвение, но и внутренняя дисциплина.

Перекресток цивилизаций

Поим был и остается многоконфессиональным поселением. В царские времена сюда ссылали раскольников из больших городов. Здесь оказались поморы, крючковцы, баптисты, пятидесятники, даже шла молва об изуверах. Они практиковали сатанинские обряды и приносили в жертву младенцев. За убийства их всех пересажали. В народе село прозвали Самодуриха.

- Поим сформировался как центр раскола Пензенской губернии много веков назад, - рассказывает директор Поимского историко-архитектурного музея Татьяна Найденова. - В "Пензенских епархиальных ведомостях" за 1868 год автор - единоверческий священник Иоанн Невестин, пишет: "По вероисповеданию поселенцы были все новоправославные. Они были люди коммерческие и грамотные. Познакомившись с жителями села, завели здесь училища и учили по старопечатным книгам и рукописным тетрадям... В лето миробытия 7300, от воплощения же Бога Слова по Великороссийския церкви счету 1792 в село неизвестно по какому случаю прибыл человек - Иван Васильев по прозванию Московский, то есть из Москвы, имеющий дарования высокие, острое и глубокое понятие Божественного писания, отменное слово. Оный премудрый муж собирал неоднократно соборы и вразумлял наших предков к принятию истинного крещения. В результате некоторые, пробудившись от сна, приняли сие учение и вняли его наставлениям".

Наиболее ретивые староверы - кулугуры - сторонились сел и селились в болотистой местности. Одна из ветвей существует до сих пор в селе Шереметьево, которое когда-то называлось деревня Поганиха. Здесь было несколько мельниц, три маслобойки и пять просорушек, стояли 500 домов, сейчас осталось от силы пять бабушек, которые помнят молитвы предков и носят фамилию Чернышовы - основателей села.

Кулугуры были связаны множеством норм: строго соблюдать посты, не пить спиртное, не курить. Вере Матвеевне Чернышовой 86 лет, она одна справляется по хозяйству, сама готовит себе еду и носит воду. За молитву садится вместе с котом Барсиком. Других приверженцев не осталось, кого-то забрали в город дети, а кого-то схоронили на отдельном кладбище.

Почему так неистово хранят они свое учение, ведь во многом оно не отличается от православной веры? Старожилы поясняют, что при переводе церковных книг со старославянского были допущены множественные ошибки, как досадные, когда слово "род" превращалось в "рот", так и принципиальные: вместо "царя небесного" в молитвах вдруг появился просто царь.

Кстати

Среди староверов были знаменитые люди. Житель Шереметьево Николай Чернышов написал трактат о том, как обустроить родное село, с чертежами мостов и планом застройки улиц. Позже его чертежи разыскивали при восстановлении мельницы в лермонтовских Тарханах. Житель Поима Юрий Мазнев совершил кругосветное путешествие на велосипеде, проехав 40 тысяч километров. В дальние страны он отправился в 74 года, чтобы найти приверженцев старообрядничества, которые вынуждены были покинуть Россию. Он установил с ними тесные связи и подробно описал в шести томах свое путешествие. Книги, привезенные сувениры и велосипед хранятся в Поимском музее.