В Москве завершилась ярмарка современного искусства Cosmoscow
Формат covid free, подразумевавший вход только с сертификатом вакцинации, свежим ПЦР-тестом или справкой о перенесенном заболевании, сузил круг участников. Но, судя по огромной очереди, протянувшейся в день открытия к Манежу, сузил не критично. К тому же ограничения были компенсированы тем, что ярмарка продлила работу в онлайн-формате на платформе TEO до 26 сентября.
Расширение ярмарки онлайн, чему способствовал опыт прошлого года, и увеличение сроков проведения - не единственный знак того, что "космос" ярмарки напоминает расширяющуюся вселенную. Речь не только об увеличении числа участников, среди которых - зарубежные галереи из Австрии, Аргентины, Бельгии, Болгарии, Германии, Гонконга, Грузии, США, Франции, Швейцарии и Эстонии. Речь не только об успешных продажах на многих стендах. По крайней мере, самые дорогие работы, представленные Pearl Lam Galleries (Гонконг): китайского художника Чжань Хуаня (его выставка была в Эрмитаже год назад) и английского художника Мистера Дудла (ник - Сэмюэля Кокса), - остались в России. Подтвердив тем самым, что если в инвестиционной моде китайские и индийские художники, то за звание самых крутых "модников" вполне могут поспорить отечественные коллекционеры искусства.
Не обошлось и без другого модного тренда - цифрового искусства, получающего ауру уникальности в технологии NFT (невзаимозаменяемых токенов). На Cosmoscow появился раздел "Меж двух миров: цифровое искусство и NFT", созданный вместе с нью-йоркской ярмаркой цифрового искусства CADAF. Правда, самой интересной в этой секции выглядела все же дискуссия о подводных камнях, поджидающих коллекционеров на рынке NFT-арта.
Но пока арт-рынок грезит блокчейном, художники размышляют о формах жизни на границах с арт-рынком. На мой вкус, среди самых увлекательных проектов - "Музей с доставкой", придуманный арт-группой "Город Устинов" и представленный Центром современного искусства "Сияние" из города Апатиты. Это история про приход произведений искусства "в гости" - в квартиры обычных людей, про возвращение музею уютного "домашнего" статуса камерной коллекции - пусть и временно, про отношения с искусством вне рамок привычных институций и рынка.
Как ни странно, об этом же, в сущности, работа Андрея Сяйлева "Текущий момент". Она представляла собой чек, который появлялся в рамках "Акции" после оплаты карточкой тут же на терминале PA галереи суммы в "0 рублей". Поначалу работа кажется пародией на ярмарочную распродажу и отчасти самопародий (тут же, в галерее продавались и работы Сяйлева). Но вовлекая зрителя в игру, Сяйлев превращает покупку в дар, дар - в перформативный жест, отсылающий к ритуалам обмена. В этом обмене ценность "текущего момента" жизни, который даруется нам бесплатно, начинает возрастать по мере удалении от него. Уникальность "текущего момента" и его повторяемость ("тираж неограничен") в контексте арт-ярмарки обретает не только дерзкую скоморошью веселость, но и детскую радость игры, в которой равны все участники, независимо от количества нулей после цифры на счету их платежной карты.
В оболочку игры, но уже виртуальной, упаковали свой проект и художницы группы "Ворожея" (Анна Афонина, Валерия Грай, Настя Короткова и Мария Романова). Их проект победил в конкурсе среди медиахудожников Audi-Born Digital Award и был создан при поддержке Фонда Cosmoscow и компании Audi.
Как и работа Андрея Сяйлева, проект "Safari Verucca" мимикрирует под "рыночный продукт", точнее старт-ап, продвигающий коммерческое путешествие на планету Veruccа. Но рекламную логику рынка как бесконечного избытка возможностей художницы вписывают в цепочку метаморфоз (привет, окаменевшим химерам старинных соборов!) и кафкианских превращений.
Название планеты напоминает имя капризной девчонки Веруки Солт - одной из героинь фильма Тима Бёртона "Чарли и шоколадная фабрика" (2005) и одноименной компьютерной игры. Слово Verucca отсылает также к медицинскому термину, обозначающему вид бородавки. Сами художницы говорят об образах жемчужины и раковины в искусстве барокко. Жемчужин, перламутровых диковин, кристаллов и впрямь много на планете, по которой ведет игроков "умная помощница" Селеста в промо-туре. Но вроде бы идеально "девчачий" проект, адаптирующий топовую тему коммерческих путешествий в космос в манере женских глянцевых журналов, оборачивается хоррором.
Бесконечность возможностей - их исчезновением.
Если группа "Ворожея" моделирует "смутный объект желания", что мерцает в рекламе, и делает очевидной манипуляцию зрителем в процессе "деловой игры", то Ирину Корину, которая стала художником года Cosmoscow, в инсталляции Razzle-Dazzle, созданной для ярмарки, интересуют смутные объекты воспоминания.
Razzle-Dazzle - это …?
Ирина Корина: …особая маскировка. Объект становится невидим за счет того, что человек не может распознать конфигурацию, форму объекта. Из-за этого происходит дезориентация зрителя. Мне хотелось добиться этого эффекта.
В новой инсталляции в новой роли выступают пачка индийского чая, домашние коврики, постриженная "под гирлянду" искусственная елка, осыпавшаяся елка в витрине… Но тут же - пляжная вышка спасателей, похожая на трибуну Эль Лисицкого, спасательный круг и полумесяц с принтом. Для Вас важнее отсылки к истории искусства или к истории повседневности?
Ирина Корина: Один из переводов выражения Razzle-Dazzle - "сияющая суматоха". Мне хотелось сделать работу, которая вбирает в себя множество цитат, несводимых к одной рифме. Работу, связанную с контекстом места и времени: ярмарки и пандемии. Последние полтора года мы живем с ощущением, что смерть очень близко бродит. Ярмарка, напротив, создает впечатление праздника жизни: показ лучших работ, ожидания, надежды, волнение… Вопрос - что лучше: как бы искусственная имитация жизни или настоящая жизнь, которая трагична? Не знаю, есть ли однозначный ответ на эти вопрос.
В ваших инсталляциях действующими лицами оказываются герои натюрмортов. Причем действуют они на сцене нашего воображения. Означает ли это, зритель должен придумать сюжет "пьесы"? Важно ли это для вас?
Ирина Корина: Наверное, все-таки важно. Но я не считаю, что сюжет требует подробного описания в тексте. Я использую узнаваемые, вполне будничные объекты. Их формы, материалы, фактуры или их соединение говорят сами за себя. Вопрос в том, как они между собой соединяются, и как вы это для себя интерпретируете.
Например, в инсталляции появляется витрина с восьмигранным мавзолеем, могильной розой, покрытой серебряной краской, пачкой "Индийского чая". Почему мавзолей восьмигранный? Для меня это связано с фантастическими причудами памяти, в том числе общественной. Когда вы вроде помните, что что-то было, но как именно - не очень. Меняется масштаб, и то, что было мощным, выглядит далеким, маленьким. И вы смутно помните даже форму объектов.
За счет искаженных масштабов смещены не только формы, но и смыслы. Для меня это образ того, какие метаморфозы приобретает прошлое в нашей памяти. Соответственно, в памяти общества.
15 000 человек посетили Cosmoscow 2021.
82 галереи (с учетом участников проекта Created in Moscow) участвовали в ярмарке.
210 тысяч евро - за такую цену куплена работа Чжань Хуаня "Мой Зимний Дворец №14" (его персональная выставка была в Эрмитаже год назад). За такую же цену была продана работа "Красный на Красном" Mr Doodle.
0 рублей - стоила остроумная работа "Текущий момент" Андрея Сяйлева, которая представляла собой чек, выданный художником в рамках "Акции". Для участия в ней нужно было оплатить "0 руб." с телефона или карточкой в галерее PA.