Гайк Овакимян провел блестящие 7 лет в качестве резидента разведки в США

Завеса секретности и отлучение от разведки в 1954-м оставили Гайка Бадаловича Овакимяна (1898-1967) за чертой широкой известности.

Но документально подтверждено, что генерал-майор и, что бывает нечасто, одновременно и доктор химических наук за 15 лет работы за границей передал в Центр, как пишется в его официальной биографии, "более 31 тысячи секретных материалов, 1055 чертежей машин и устройств особо важного значения, генпланы 163 объектов, проекты сверхсекретных самолетов, а также сведения об атомном оружии".

Гайк Овакимян действовал в предвоенные годы в фашистской Германии, затем в США. Сотрудники ФБР, тщательно и порой безуспешно следившие за Овакимяном в Штатах, между собой называли его "хитрым армянином". После возвращения из США с 1943 по 1947 год был первым заместителем начальника советской внешней разведки.

Защита диссертации в Менделеевке в 1931-м, вероятно, объясняет официальное приглашение на работу в разведку. Поучился и применяй знания, где больше всего требуется. И в 1931 году Овакимян уже в Германии. Еще не фашистской, но к тому угрожающе приближающейся.

Задача работающего под легальным прикрытием разведчика с псевдонимом Геннадий, поиск источников, имеющих доступ к новым военно-промышленным разработкам. И Овакимян - общительный, блестяще, в отличие от многих своих коллег, в научно-технических проблемах разбирающийся, вербует первого своего источника. А всего на связи у Гайка было 15 агентов.

Однако наметилось улучшение отношений с до этого никак СССР не признававшей Америкой, и Овакимяна перебрасывают в Нью-Йорк по той же научно-технической линии и под тем же оперативным псевдонимом. Сначала он аспирант-химик в Нью-Йоркском университете.

А потом инженер совместного американо-советского акционерного общества "Амторг", созданного еще в 1924 году и гостеприимно приютившего под своим крылом немало соратников Геннадия. Поразительно, но, несмотря на буквально немыслимую занятость, Овакимян защищает в университете докторскую диссертацию по химии.

Фото: wikipedia.org

Прежде чем рассказать о необычнейшем эпизоде не только из жизни Овакимяна, но и во всей истории мировой разведки, коротко приведу список заметных достижений Геннадия за семь лет работы в США. Замечу, что такой срок для любого, даже талантливого разведчика чрезмерен. Практически нереально вести активную работу так долго и не привлечь внимания местной контрразведки. В разработку не может не попасть иностранец из недружественного государства.

А уж инженера из СССР люди из ФБР должны, обязаны были если не постоянно, то время от времени совсем не по-отечески опекать. И опекали. Но за Овакимяном никаких грехов не обнаруживалось. А в это время Геннадий не только вербовал, выходил на связь с агентами. Он еще и руководил несколькими группами наших верных зарубежных друзей. В практике зарубежной работы явление не слишком частое.

Овакимян внимательнейше следил за непредвиденно быстрым (для СССР) развитием научных разработок в области физики. И профессиональный ученый-чекист в 1940-м, а по другим источникам еще в 1939-м, отправил в Центр тщательно составленное донесение о невиданном интересе, проявляемом в США к атомной проблематике. А затем забил тревогу: все крупные физики и бежавшие от Гитлера и раньше трудившиеся в Британии, Канаде оказались не где-нибудь, а в крупных научно-исследовательских центрах США. Он одним из первых почуял новую тенденцию, убеждая, что его информация по атому - не какая-нибудь подкинутая американцами деза, как упорно считал Лаврентий Берия.

Но удача не может продолжаться неиссякаемо долго. Даже в Москве поняли: Геннадий, долго находившийся в Штатах, безмерно устал. Его начали готовить к возвращению, предложили постепенно свертывать и передавать дела.

И в этот момент Овакимян не расслабился, нет, но просто все реже и реже стал встречаться с друзьями, поручая это помощникам. И строжайшая конспирация, которую требовал соблюдать резидент, не разладилась, однако начала давать трещинки.

Один из давних и очень ценных агентов - псевдоним Октан - без разрешения советских товарищей решил взять на себя роль вербовщика. А объект вербовки, занимавший высокую должность в военно-промышленной компании, заволновался, занервничал и сообщил о проявленном к нему интересе руководителю фирмы. Тот обратился к ФБР. И там немедля начали слежку за наведшим на неопределенные подозрения Октаном. Как пишет известный исследователь разведки Теодор Гладков, "18 февраля 1941 года ФБР зафиксировало контакт того самого известного им человека с Гайком Овакимяном", к тому времени уже резидентом советской разведки в США. Однако они вполне могли пересекаться и по работе, ни с какими секретами не связанной.

Тогда в ФБР начали давить на Октана. И он, вовсе не под гнетом улик, их "хитрый армянин", сохраняя безопасность своих агентов, не оставлял, а под угрозами раскололся. Выдал Овакимяна. Геннадия взяли в клещи.

Он чувствовал угрозу, замечал слежку, торопил с отъездом. А вот американцы с его арестом не спешили. Сохранившиеся и по сей день методы работы ФБР диктовали иную тактику. Овакимяна вели, надеясь, что он выведет на других своих агентов.

О нескольких группах друзей, созданных советским резидентом, американцы не догадывались. И, кстати, узнали - частично - о всем размахе деятельности Овакимяна и его американских друзей высокого, порой очень высокого полета только после окончательного завершения в 1980 году "Проекта Венона". Да, коды нашей разведки были расшифрованы. А весной 1941-го в напрасной надежде фэбээровцы вели и вели Овакимяна. Зато и арестовали его с присущим американцам публичным шиком.

Семь лет работы в чужой стране - это чрезмерный срок для любого, даже самого искусного разведчика

Все-таки засекли его встречу с агентом, дали Овакимяну собрать вещи и подготовиться к отплытию на советском корабле, задержали прямо чуть не у трапа и препроводили в тюрьму 5 мая 1941 года. Да уж, малейшее ослабление бдительности аресту подобно. С Овакимяном захотели сыграть в знакомую игру. Попытались перевербовать. Игра завершилась быстро. Поняли: играют не с тем.

И на страницах газет замелькали заголовки о пойманном советском шпионе. Критиковали президента Рузвельта. Его объявили чуть не коммунистом.

Бывало, что в случае ареста своих разведчиков Родина на время открещивалась от них, закрывала глаза, не оказывала помощи. Но не в деле Овакимяна. Все только возможные силы соединились воедино. В НКВД разведчика ни в чем не винили и ни за что не упрекали. Призыв чекистов тотчас восприняли в наркомате иностранных дел, где сам нарком Молотов вступился за арестованного. Посольство, невзирая на отказы американской стороны, требовало освобождения.

Когда стало понятно, что это невозможно, согласилось внести за Гайка Овакимяна залог в немыслимую тогда сумму в 25 тысяч долларов, чего в ФБР никак не ожидали.

И Гайка Бадаловича выпустили из тюрьмы под залог. 22 июня Гитлер напал на СССР. И в знак дружественного акта президент США Рузвельт разрешил Гайку Овакимяну покинуть США. Откуда он с удовольствием уехал.

Но причудливы судьбы разведчиков. После казни Берии никакого отношения к нему не имевшего генерала Овакимяна сочли его "прихвостнем". Уволили из разведки.

Но талантливый ученый не отчаялся. Почти до конца дней своих возглавлял крупный научный институт. И искусственных преград ему ставить не решались.