Поделиться
Нарышкин напомнил, что смена названия не привела к моментальному признанию нового статуса на Западе. К началу 18-го века сложилась определенная иерархия империй, ведущими из которых были колониальные, стремившиеся охватить своим влиянием весь мир или значительную часть мира, и, как выразился глава РИО, "опоясать другие страны плотной сетью экономических обменов, причем обменов неравноправных".
По словам Сергея Нарышкина, нынешнее агрессивное доминирование Запада в международной политике, идея однополярности и так называемых демократических интервенций в каком-то смысле является наследием тех империй. "Разговор о них часто приводит к обсуждению неконтролируемой миграции, бесправия и нищеты глобального юга. Неудивительно, что многие сегодня рассуждают об империях как о паразитических структурах при том, что раньше в них, напротив, видели организующее начало", - подчеркнул он.
Начало признания России как мировой державы было положено лишь в 1726 году, когда она, заключив союз с Австрией, наконец, закрепила за собой место в системе европейских коалиций. "Уверенная победа над Пруссией в Семилетней войне позволила России стать арбитром в европейских спорах, а своего рода вершиной имперской дипломатии по праву считается Венский конгресс, - сказал глава РИО. - Россия не только утвердила там свое безусловное лидерство, но и протянула руку побежденной Франции, чтобы совместными усилиями установить в Европе долгий и прочный мир".
Между тем, отметил Нарышкин, империя империи рознь, поэтому российский случай следует изучать в сравнительном контексте с учетом его особенностей, а в чем-то и уникальности": "Россия являлась крупнейшей континентальной империей, единственной в своем роде, потому что других примеров огромных, холодных и при этом почти ненаселенных территорий в истории нет".
Любая империя, убежден глава РИО, это многосоставное, многонациональное государство, поэтому сквозным сюжетом ее истории является поиск баланса между принципом централизма и идеями автономии. Особый акцент он сделал на специфике имперских практик в России. "На всем пространстве Российской империи в зависимости от местных условий применялись разные формы как административного, так и военного, как прямого, так и косвенного контроля, прочно удерживающего огромную страну от распада, - размышлял председатель Общества. - Многое было сделано и для того, чтобы сформировать у этнических элит общее чувство Родины".
Сергей Нарышкин ответил тем, кто пытается "выставить счет" России за "эксплуатацию имперских окраин": "В отличие от большинства других империй в России невозможно было отделить "метрополию от колоний", их никогда не разделяли океаны, поэтому от благополучия на периферии напрямую зависела и безопасность центра".
Впрочем, такая особенность страны не дает право, по мнению главы РИО, затушевывать и этнополитические конфликты и противоречия, идеализировать имперскую политическую форму. "Она была продуктом своего времени и даже в каком-то смысле слова компромиссом, осознанной альтернативой раздробленности и даже варварства", - объяснил он, однако предложил взять для сравнения, например, историю Шотландии в составе Англии, и тогда "станет ясно насколько гуманными и цивилизованными были по большей части наши имперские практики".
Основные дискуссии о сути Российской империи, считает Нарышкин, еще впереди, ведь от того, каким запасом прочности она обладала, какая у нее была перспектива, во многом зависит наша оценка пришедшего ей на смену Советского Союза. "Будем помнить, что история непрерывна, а все события в ней взаимосвязаны", - сказал председатель РИО. А хороший повод для разговора об исторической преемственности представится уже в следующем году, когда будет отмечаться столетие СССР.