Как Байкал стал исключением из правил ЮНЕСКО
Чтобы понять, как мы к этому пришли, важно узнать, как все начиналось. Об этом рассказала Татьяна Калихман, ведущий научный сотрудник Института географии им. В. Б. Сочавы СО РАН, доктор географических наук, заслуженный эколог России и участница событий тех лет.
Каким виделось будущее Байкала в те дни и почему эти планы не сбылись?
Татьяна Калихман: Эта история началась гораздо раньше 1996 года. Достаточно сказать, что первая комиссия ЮНЕСКО приехала к нам в 1990 году. А через пару лет журнал National Geographic - он тогда еще не выходил на русском языке - опубликовал большую статью о Байкале. И именно там впервые появилась примерная схема территории, значимой для сохранения озера, как ее представляли сибирские ученые.
То есть еще в 1980-х ученые говорили об устойчивом развитии. Появились первые документы, где эти идеи были закреплены.
Например, на рубеже 80-х и 90-х годов прошлого века была разработана "Территориальная комплексная схема охраны природы бассейна озера Байкал (ТерКСОП)". В ней рассмотрели три варианта развития Байкальского региона - инерционный, эксплуатационный и охранный. Впервые было зафиксировано, что необходимо экологическое зонирование территории вокруг Байкала, нужна охрана ланд-шафтного и биоразнообразия, было много других ценных предложений. Схеме не повезло - ее утвердили на излете СССР, а когда Союза не стало, забыли.
В начале 90-х открылись границы, и на Байкале начались совместные исследования. Среди них - "проект Дэвиса", в котором участвовали три региона - Иркутская и Читинская области и Бурятия. Напомню, Джордж Дэвис, специалист в области планирования использования земель и ресурсов, возглавлял группу российских и американских ученых, работавших над "Комплексной программой политики землепользования для российской территории бассейна озера Байкал".
А кто предложил перевести Байкал под защиту ЮНЕСКО?
Татьяна Калихман: Вряд ли у этой идеи один автор. Но существенной движущей силой был академик Валентин Коптюг. Во многом благодаря его международному авторитету стало возможным открытие Байкала для мирового сообщества и для ЮНЕСКО. Вместе с Михаилом Грачевым, ныне - тоже академиком, возглавлявшим Лимнологический институт СО РАН, а на последнем этапе и с президентом фонда "Охрана природного наследия" Алексеем Буториным, они совершили невероятное.
Безусловно, сыграли свою роль и активное общественное экологическое движение, и вовлеченность государства, и международный интерес. В результате в 1996 году, в декабре, под номером 754 Байкал был внесен в перечень ЮНЕСКО.
Летом 1997 года в Иркутскую область приехали представители Центра Всемирного наследия ЮНЕСКО и вручили знак объекта Всемирного природного наследия. Причем вручили не министру, не губернатору, не представителям науки, а жителям острова Ольхон. Такой у них подход - работать с местными сообществами, чтобы природоохранные цели воспринимались людьми дружественно. Церемония прошла в поселке Хужир, в средней школе.
Когда шли переговоры с ЮНЕСКО, каким предполагалось дальнейшее развитие территории? Должен ли был весь Байкал превратиться в заповедник, призывы к чему мы слышим сейчас, или ученые иначе видели будущее?
Татьяна Калихман: Звание объекта Всемирного природного наследия ЮНЕСКО, как правило, присваивается территориям, которые уже имеют какой-то официальный природоохранный статус: заповедникам, национальным паркам. Это все территории, где постоянно проживающих людей практически нет. Где экологические проблемы, как правило, решены. И таких сложностей, как у нас на Байкале, обычно не возникает.
Но случилось так, что уникальное озеро обжито уже давно. И для Байкала сделали исключение - ввиду чрезвычайной мировой ценности. Существует четыре номинации, по соответствию которым тот или иной природный объект включают в список Всемирного наследия: живописность, биологическое и ландшафтное разнообразие, особые геологические и геоморфологические процессы, важные для мирового развития планеты, и наличие редких видов. Обычно достаточно одной или двух характеристик. Байкал признан по всем четырем!
Никто не предполагал, что вся территория вокруг озера станет заповедником. Более того, в 1995 году на международной конференции Всемирного банка говорилось, что на Байкале доминирующим источником дохода местных жителей должен стать туризм. Но не в том виде, как сейчас, когда прибыль получают иногородние владельцы баз, а теперь уже и крупный бизнес, - а сами жители должны были принимать туристов и на этом зарабатывать. Хотя существенная часть побережья и акватории озера должны сохраняться в границах особо охраняемых территорий.
Иными словами, нам сделали аванс? Приняли "в клуб" под обещание, что мы все проблемы решим?
Татьяна Калихман: Да. Баланс между сохранением территории и интересами ее жителей найти всегда очень сложно. Поэтому Центр Всемирного наследия ЮНЕСКО, принимая Байкал, выдвинул ряд требований.
Во-первых, обязательно повысить финансирование особо охраняемых природных территорий. В 1990-х годах, когда экономика страны лежала буквально в руинах, это было важно.
Во-вторых, принять надрегиональный закон, который бы выполняли все субъекты, имеющие отношение к Байкалу. Ведь водосборный бассейн озера занимает часть Забайкальского края, Бурятии и Иркутской области. Кроме того, со стороны Приангарья на озеро негативно воздействуют вредные выбросы предприятий Иркутско-Черемховской равнины. И все это необходимо регулировать и контролировать.
В-третьих, решить вопрос с БЦБК.
И что-то пошло не так...
Татьяна Калихман: Только в 1999 году был принят Закон "Об охране озера Байкал". Причем изначально его проект выглядел совершенно иначе. Я непосредственно принимала участие в его создании - это был проект закона прямого действия, где четко написано, что можно, что нельзя. Но на уровне Госдумы был принят совсем другой, рамочный документ. Что значит рамочный? Это значит, что в дополнение к нему должна приниматься целая серия подзаконных актов. И уже их принятие растянулось на два десятилетия.
БЦБК то закрывали, то открывали вновь. И сейчас, с одной стороны, вроде бы выполнено требование, комбинат не работает, но с другой, накопленные отходы все еще на месте.
Наконец, деньги... Упомянутая мной ТерКСОП показала, что охрана природы - это очень дорогостоящая штука. По расчетам, затраты на охрану природы Байкала сопоставимы со всей экономикой региона. А значит, это не региональная проблема, и должны выделяться очень серьезные федеральные средства.
Чтобы местное население перешло на новый уклад, много нужно вложить, в том числе в инфраструктуру поселков, в дороги. Бедные люди природу не сохраняют - они пытаются выжить, ищут, где бы себе дров нарубить, поохотиться, на чем заработать. Эта проблема существует во многих бедных странах. И ее по-разному пытаются решать.
Но у нас почему-то считают, что население само возьмет и встанет на "зеленые рельсы". Особенно, если побольше всего запретить.
Почему же все пошло не по сценарию?
Татьяна Калихман: Думаю, у нас слишком сильно промышленное лобби. И все что идет вразрез с его интересами, тормозится.
С другой стороны, сейчас мало масштабных фигур, которые могли бы продвигать охрану природы.
Возобладал формальный подход - "освоение средств", а не работа на результат.
Татьяна Калихман, заслуженный эколог России:
- В России 30 объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО, из них 12 природных. Но только в одном-двух федеральных правовых актах упоминается сам термин "Всемирное наследие": это Закон "Об охране окружающей среды", где сказано, что есть такие объекты, и Земельный кодекс, который ограничивает оборот земель на участках объектов Всемирного наследия.
Необходим специальный Федеральный закон "Об объектах Всемирного природного наследия", чтобы люди понимали, какие правила там действуют. А пока даже из закона о Байкале за годы поправок и изменений исчезло упоминание, что он был принят в связи с внесением природной территории в международный перечень объектов Всемирного наследия.