В Московской филармонии прошел марафон современной музыки
Оба концерта стали стартом новых абонементов, которые Московская филармония запустила в нынешнем юбилейном, сотом, сезоне. И "Диалог цивилизаций", где дирижеры представляют с собственными комментариями знаковые партитуры ХХ-ХХI веков, и фестиваль "Другое пространство", добавивший серию "Weekend" с обаятельным конферансом Ярослава Тимофеева, разъясняющего публике самые сложные интеллектуальные структуры авангардной музыки - это части развернутого проекта филармонии по продвижению современной музыки и восполнению десятилетий пробелов в ее исполнении на российской сцене. Учитывая, что в советские времена авангардная музыка приравнивалось к политическому вызову и третировалась, многие сочинения до сих не звучали или исполняются в первый-второй раз.
В среде российских исполнителей есть коллективы и музыканты, специализирующиеся на современной музыке или постоянно включающие ее в программы, как, например, коллектив Филиппа Чижевского Questa Musica. На концерте "Weekend" они исполнили, по сути, мини-энциклопедию итальянского авангарда (Берио, Шаррино, Шельси), продемонстрировав в своей тончайшей звуковой манере, как авангард преломляет баховский ("Искусство фуги") или ренессансный (мадригал) формат, или звучит вибрацией загадочной сферы с солирующей скрипкой, раскрывающей явление (наваждение) богини любви Анаит.
Национальный Молодежный оркестр с Валентином Урюпиным также представил впечатляющие интерпретации современной музыки - в концерте "Диалога цивилизаций". Программа их действительно претендовала на диалог, поскольку композиторы Берндт Алоис Циммерман и Александр Локшин ровесники (1918 и 1920 годы рождения), пережившие в юности катастрофу Второй мировой войны.
Они близки в понимании того, что такое ад на земле и полное искажение предначертанного человеческой цивилизации свыше. Оба - смотрят не только вперед, но и вслушиваются в прошлое, создают звуковую материю, инкрустированную "микронами" Моцарта, Мусоргского, Баха, Малера. Оба входят в мистерию Реквиема, в глубину трагического, ощущают ужас бездны, в которую затянуто все человечество. Циммерман пишет Реквием по ХХ веку: на поэтические, философские тексты этого времени, в том числе на тексты поэтов, покончивших с собой - Маяковского, Конрада Байера, Есенина. У Локшина - плотный мрак Симфонии №1 ("Реквиема"): тяжелый, давящий, словно гигантская плита, нависшая и не дающая дышать человеку.
На концерте прозвучали "Диалоги" Циммермана, написанные для двух фортепиано и большого оркестра, где солировали Пьер-Лоран Эмар и Тамара Стефанович. Рассадка оркестра в этом сочинении экзотическая - рядами, подобно хору, без группировки по инструментальным секциям. От этого - специфическая оркестровая акустика. В исполнении "Диалогов" страстные, резкие монологи роялей буквально врезались в звуковые обвалы оркестра, в сложные слоистые фактуры партитуры, где тонкие переливы маримб, инструментальные соло, перкуссия внезапно приходят в движение. Мощные звуковые массивы сталкивались между собой, словно гигантские глыбы.
При этом оркестр звучал с такой структурной ясностью, что слышны были не только отдельные инструменты, но и сложные коллажи цитат, как, например, во второй части, где на тему католического гимна Veni creator spiritus накладывались рассыпающиеся у маримбы пассажи из 21-го Концерта Моцарта и пряные переливы из "Игр" Дебюсси. Это был оммаж прошлому (диалог), обрывавшийся в финале звуковым взрывом, кричащим рояльным кластером. Апокалипсисом.
Отдельным событием этих вечеров было исполнение Симфонии №1 Локшина (1957). Созданная во времена обструкции, которой подвергли коллеги оклеветанного Локшина, музыка симфонии - квинтэссенция его тяжелых душевных переживаний, обретающих очертание Реквиема. В оркестре трагическое напряжение возникает с первых же звуков: однообразное движение виолончели, качающиеся "фоны", мрачная экспрессия и страшный разбег тутти с "канонадным" звуком. И тут же - обрыв в пустоту и малеровская красота кантилены. Но Урюпин трактует здесь не просветленный конец первой части, а переход в заупокойный Реквием, в траурную мессу с аскетичными и чеканными линиями хора ("Мастера хорового пения" под управлением Льва Канторовича). Латынь, фуга, саксофоны и восходящая, как по ступеням, медь, тихая скорбь женских голосов и пронзительные скрипки - звучание этой части в исполнении РНМСО напомнило баховские "Страсти", открывая самые глубинные коллизии локшинской музыки. Хотелось бы в перспективе услышать от Валентина Урюпина и РНМСО цикл "Симфонии Локшина". Это было бы не только объемным музыкальным опытом, но благородным, необходимым жестом по отношению к композитору, которого отвергали при жизни и которого Шостакович и Юдина считали гением.