Всеволод Бобров - Гагарин шайбы на Руси
Именно он почти целое десятилетие, с первого чемпионата СССР по хоккею, наводил ужас на вратарей, а его средняя результативность за армейский клуб и сборную СССР потрясает воображение. Болельщики со стажем до сих пор спорят о том, играл ли Всеволод Михайлович Бобров лучше в хоккей или все-таки в большей степени был кудесником кожаного мяча. Одно верно то, что спортивный талант Всеволода Михайловича был неповторимым, и он одинаково потрясающе играл, как в хоккей с шайбой, так и в футбол. Обводил по половине соперников на футбольном поле, забил в среднем чуть менее двух шайб за игру в отечественных хоккейных чемпионатах. Это рекорд уже никогда не будет побит.
Как, вероятно, не будут побиты два других достижения по средней результативности, одно в футболе за один клуб (ЦДКА - легендарную "команду-лейтенантов") - 102 гола в 99 играх - больше одного за матч. Кстати, он забил первый в истории гол отечественной футбольной сборной. И другой запредельный рекорд, установленный им в хоккее, - четырехкратный чемпион СССР по хоккею с шайбой в составе ЦДКА, Бобров в сезоне 1947/1948 годов забросил 52 шайбы в 18 матчах, в среднем 2,88 гола за игру!
А объяснялся такой универсализм очень просто. Отец его - Михаил был потомственным рабочим питерского Путиловского завода, который принимал участие в революционных событиях 1917-го, затем участвовал в подавлении мятежа в Тамбовской губернии. Так Сева Бобров вместе с родителями осел в Моршанске, где рядом с домом была огромная площадка, летом на ней играли в футбол, зимой - заливался лед и мальчишки наравне со взрослыми выходили поиграть в хоккей с мячом. В этом дворе Севка проводил все свое свободное время, научившись свои неповторимым финтам.
Многие из плеяды выдающихся советских хоккеистов, включая Александра Мальцева, которые видели игру Боброва на льду, называли его в интервью для книг автора этих строк самым выдающимся отечественным игроком в истории. Несмотря на то, что в этой самой многогранной и великой истории нашего хоккея были такие глыбы и исполины, как Якушев, Харламов, Михайлов, Мальцев, Фетисов, и далее, как говорится, по списку. Но легенды о "Севке, который делал все, что хотел на газоне и на льду", с годами только больше приобретают характер каких-то сказочных историй, несмотря на то что даже в бескрайней Всемирной Паутине, днем с огнем не сыскать не то, что самих матчей, но и нарезок игр 1940-1950-х годов. Наподобие того видеоряда, который сегодня выкладывают в сети спортивные порталы уже через час-другой после окончания поединка. "Я рад, что воочию увидел на льду Боброва. Это выдающийся спортсмен. Считаю, что он смело может быть включен в десятку сильнейших игроков за всю историю мирового хоккея", - так говорил о первом советском хоккеисте-кавалере ордена Ленина, Морис Ришар, который считается иконой канадского хоккея. "Советские игроки первого хоккейного поколения во главе с Всеволодом Бобровым развеяли на чемпионате мира в 1954 году миф о канадской непобедимости не только потому, что проявили бойцовский характер, выдержали сильное психологическое и физическое давление со стороны заокеанских игроков, но и потому, что не уступили им в мастерстве, - вспоминал в беседе трехкратный олимпийский чемпион Виталий Давыдов. - Мое поколение пришло в сборную страны после Всеволода Боброва и его друзей, покрывших позолотой имидж советского хоккея, только вставшего на ноги, а мы в эту корону добавили бриллианты и изумруды".
Даже сейчас, спустя десятилетия, комментаторы восклицают - "Шайба забита по-бобровски". Так действительно загонял диски в паутину хоккейных ворот Всеволод Бобров, после лихого прорыва за ними, освобождаясь от опеки защитника и вонзая шайбу клюшкой в одной руке в противоположный угол. Всеволод Бобров, и это тоже уникальный рекорд, единственный в истории спортсмен, выступавший и на летних (1952 года), и на зимних (1956 года) Олимпийских играх. Более того, он на этих Играх был капитаном двух сборных - футбольной и хоккейной. Гагарин шайбы на Руси, так метко написал в своей длинной оде - посвящению Боброву Евгений Евтушенко, короткий отрывок из которой говорит лучше всего о его таланте.
- Кто - гений дриблинга, кто - финта,
- а он вонзался, словно финка, насквозь защиту пропоров.
- И он останется счастливо разбойным гением прорыва,
- бессмертный Всеволод Бобров!
- Насквозь - вот был закон Боброва.
- Пыхтели тренеры багрово, но был Бобёр необъясним.
- А с тем, кто бьет, всегда опасно, быть рядом должен гений паса, -
- так был Федотов рядом с ним.
- Он знал одно, вихрастый Севка, что без мяча прокиснет сетка.
- Не опускаясь до возни, в безномерной футболке вольной
- играл в футбол не протокольный - в футбол воистину футбольный, где забивают, чёрт возьми!
- В его ударах с ходу, с лёта от русской песни было что-то.
- Защита, мокрая от пота, вцеплялась в майку и трусы, но уходил он от любого,
- Шаляпин русского футбола,
- Гагарин шайбы на Руси.
Точнее и образнее поэта действительно не скажешь.
Именно Бобров в качестве старшего тренера повез сборную СССР в Канаду в 1972 году на матчи с местными профессионалами. Для советских игроков, в особенности, из армейского клуба, которые в полной мере познали всю "прелесть" изнуряющих тренировок Тарасова, отдушиной стали занятия у Боброва, который, кстати, играл в одной тройке с Анатолием Владимировичем в ЦДКА. Отношения у двух хоккейных зубров не сложились с самого начала, сыграв матч на льду, они расходились в стороны и не пересекались за его пределами в неформальной обстановке. Бобров был самостоятельным, свободолюбивым человеком и игроком, предпочитая оставаться "свободным художником" вне строгих тактических схем. И эта его своеобразная неуправляемость никогда не нравилась Тарасову. Более того, армеец Бобров в пику Тарасову как-то заявил, что на тренерском поприще является учеником динамовца Аркадия Ивановича Чернышева. "На смену Чернышеву и Тарасову пришел Всеволод Михайлович Бобров. Он производил огромное впечатление. Это был редчайший знаток хоккея. Бобров был достаточно мягким человеком. С ним, в отличие от Тарасова, можно было обсуждать какие-то хоккейные вещи, - говорил Борис Михайлов. - При этом Бобров не давил на нас своим колоссальным авторитетом. Он умел прощать, и не было случая, чтобы кого-то в сборной при нем крепко наказывали за различные нарушения. У него было потрясающее чутье на игроков, он знал, что именно нужно сказать в конкретный момент или промолчать. К тому же мы преклонялись перед ним как великим игроком".
Тарасов не сразу признал тренерский талант Боброва, который вместе с руководимым им в сезоне 1966 московским "Спартаком" прервал гегемонию армейцев в чемпионате СССР. Ушел, или его "ушли", как говорила хоккейная молва, из "Спартака" Бобров совершенно неожиданно, будто провалившись в пустоту. А через пять лет привез сборную СССР в Канаду. В Стране Кленового листа до сих пор чтят талант Боброва. Свидетельство тому - огромный биллборд, размещенный на одном из монреальских небоскребов с портретом Боброва и отсылом в 1956-й - к победной для советских хоккеистов Олимпиаде того года.
Говорили, дескать, был он бы жестче, не упустили бы победу в Суперсерии 1972 года, запер бы, как Тарасов игроков на базе на пару недель. Глядишь, бы выиграли. Кто знает. История, как известно, не терпит некоторого наклонения … От противного можно привести другое. Бобров, сам выдающийся талант, не стал втискивать незаурядных хоккеистов в строгие рамки, накачивать какими-то установками, а просто попросил их сыграть в свою игру. Как итог - оглушительная победа 7:3 в первом матче Суперсерии 1972 года и выигрыш ее канадской части.
Он действительно стал для более возрастных игроков, как например, Рагулин, старшим братом, а для младших по возрасту, как Харламов и Мальцев, непререкаемым авторитетом. Который многое позволял. Но мог и пожурить.
В 1950 году судьба подарила Боброву второе рождение. Команда ВВС, которую создал и опекал сын Сталина - Василий, разбилась 7 января при подлете к аэропорту Кольцово на Урале. Погибли 11 хоккеистов, играющий тренер, врач, массажист и 6 членов лучшего на тот момента в СССР экипажа военных летчиков. Все, кроме Боброва, который, как говорили, загулял накануне и потому опоздал на рейс. Поехал поездом и уже в дороге узнал трагическую весть о гибели родных ему ребят.
Играл потом за них. Горести и беды не выносил на люди, копил все в себе, переживал, так, что не спал ночами. И без того мучился от сердечной боли. Как сказал легенда советской тяжелой атлетики Юрий Власов, еще в конце 1940-х после удара о борт у Боброва случился инфаркт, но мужественный игрок все списал на травму и не стал ложиться в госпиталь. Всю жизнь мучился сердечными болями, особенно, когда стал тренером. Со скамейки, конечно, виднее, но ты не сможешь повторить свой прорыв, "насквозь защиту пропоров".
Ушел так рано. В 56 лет. Оставшись первым. Первым Великим первопроходцем нашего хоккея.
История про Боброва
Между двумя отрезками Суперсерии 1972 года Бобров дал игрокам отдых. Александр Мальцев решил расслабиться на юге. Взял пару тысяч рублей - непостижимая сумма даже для отдыхающего. Потратил семь. Угощали воздыхатели его таланта. По прилете из Сочи во Внуково его встретил лучший друг. Харламов предложил поужинать в ресторане Дома кино, известном месте сбора и отдыха за столом московских знаменитостей - звезд эстрады, искусства, кино, спорта. Ресторан оказался забит под завязку. Метрдотель признался, что свободные места "пока еще есть за столиком у Высоцкого". "Володя, можно с тобой посидеть?" - спросил Мальцев у актера и поэта. "Конечно, присаживайтесь, мужики", - любезно пригласил их разделить с ними трапезу Владимир Семенович. "А чей тут столик рядом забронирован, не знаешь, Володя?" - спросил Харламов. "Не знаю, говорят, какой-то генерал армии должен со свитой прийти", - ответил Высоцкий. Не успели друзья рассказать своему приятелю из Театра на Таганке, как они играли с канадцами, как Высоцкий, перестав улыбаться, тихонько одернул Мальцева: "Саша, обернись, только аккуратно". Мальцев обернулся и увидел, что в зал в сопровождении генерала армии и еще трех генералов рангом пониже входил не кто иной, как их тренер Всеволод Михайлович Бобров! Когда Мальцев вжал плечи и обернулся назад, то Харламова уже не было за столом. "Где Валерка?" - быстро спросил Мальцев у Высоцкого. "Там! - едва сдерживая смех, показал под стол Высоцкий. - Похоже, и тебе, Саша, нужно лезть туда, другого выхода нет, в прямом и переносном смысле". Мальцев полез под стол, надеясь вместе с Харламовым придумать выход из положения. "Привет, Володя, как дела?" - подходя к столу Высоцкого и здороваясь с ним, добродушно сказал Бобров. "Да ничего, Всеволод Михайлович, вот заехал поужинать после спектакля", - ответил Высоцкий. "А это кто там у тебя ужинает? - показал великий игрок рукой под стол. - Сдается мне, что это ботинки Харламова. А ну, орлы, вылезайте!" Через несколько секунд "на поверхности" показались виновато улыбающиеся Харламов с Мальцевым.
К счастью, в этот момент у стола появился знавший их официант, который быстро сориентировался в ситуации и принес им вместо заказанного шампанского "детский" крюшон. "Вот, видите, Всеволод Михайлович, - начал заступаться за друзей Высоцкий, - они к матчам ответным с канадцами готовятся, крюшон безалкогольный пьют. Официант подтвердит". Официант утвердительно покачал головой. "Знаю я их крюшон, по загорелому лицу Мальцева вижу, - нахмурился Бобров. - Даю вам завтра день на восстановление, а послезавтра с утра, чтобы были на базе".
"Но мы на полчасика заехали поужинать", - попытался оправдаться перед тренером Валерий Харламов. "Никаких полчасиков. Езжайте домой, если не хотите, чтобы завтра вся Москва говорила о том, что Мальцев с Харламовым в кабаке гуляют, вместо того чтобы к играм с канадцами готовиться", - отрезал Бобров. Через минуту друзья уже выходили из ресторана...
Использован отрывок из книги М.Макарычева "Александр Мальцев" в серии "ЖЗЛ" издательства "Молодая гвардия".