Его ответы на вопросы были такими же внимательными. И даже требовательными. Прежде всего, к себе. Да, в мире много несправедливости - но я-то, что я сделал, чтобы сделать его добрее и лучше? А сделал Альберт Анатольевич немало. Его заслуги можно перечислять долго, и все они настоящие, от чистого большого Сердца.
Это он первый в СССР заговорил о сиротстве и сиротах. Это он боролся с младенческой смертностью в Советском Союзе. Это он первый придумал фонд помощи детям. Это он со своим фондом спасал детей в Спитаке после страшного землетрясения. Это он отстоял сиротскую пайку, увеличив ее на целый рубль. Это он неутомимо боролся с бездушными чиновниками и терпеливо объяснял, что приемное родительство - это гражданский подвиг, и труд приемного родителя должен справедливо оплачиваться. Он помогал детям, которые оказывались с матерями в колонии. Заботился о том, чтобы глухой ребенок стал слышать. Пытался сделать все возможное, чтобы больной туберкулезом имел возможность лечиться и восстанавливаться в санатории, а ребенок с ДЦП пройти программы реабилитации. И это далеко не все.
Девиз его фонда сегодня "Ни дня без доброго дела". Так и было. Без назойливого пиара, он монотонно, изо дня в день делал свое доброе дело. Заботился о тех, о кому некому было заботиться. Помогал тем, кто был на грани отчаяния. Список добрых дел Лиханова бесконечен. Но героем он себя не считал. Он был просто Человеком, у которого за других болело Сердце.
"Когда Николая Рыжкова назначили Председателем Совета Министров СССР, они с женой приехали в Свердловск на официальный прием. Его жене устроили экскурсию в детский дом. Она вернулась оттуда в ужасе. На обратном пути, в самолете, решили, что надо для сиротства что-то срочно делать. Нашли меня, пригласили в Кремль. Разговаривали со мной три часа сорок минут. Это, наверное, было самое решающее событие в моей жизни. Я ему рассказывал не только про сиротство, а вообще все, что я знал про детей. А знал я уже много. Он вечером переговорил с Горбачевым, было принято решение готовить новое постановление о положении детей-сирот, и лето 87-го года я провел в Совмине, конечно, с командой специалистов. И все, что мы написали, прошло. И все, что мы хотели сделать, получалось. Недавно я был в Кирове, там я храню часть нашего архива. Открываю одну из папок. Мы, например, боролись с младенческой смертностью в СССР. Страна находилась на 57-м месте по данным ООН, стыдная для великой державы статистика. И вот мы с Чазовым (и это очень правильный альянс - руководитель общественной организации и Министр здравоохранения СССР) публикуем в газете "Семья" "Открытое письмо о младенческой смертности" и режем там всю правду-матку. И Детский фонд в течение трех лет отправляет с минздравом, разумеется, но за народный, то есть наш счет по три тысячи врачей в регионы Средней Азии и Казахстана на 90 самых жарких дней. За эти три года наш десант спас больше 50 тысяч детей. Вот такой была работа фонда и государства. А сейчас в минздраве про нас не знают".
"Многие сегодня утверждают, что главное - это свобода. А мне кажется, главное - это обязанность. Была в советское время такая Валентина Семенко, председатель областного суда из Иванова. Она рассказывала о простеньком эксперименте. Посадит разводящихся, чайку нальет и спросит - ну, а почему вы разводитесь? А что будет с детьми, если вы разведетесь? Все отвечают, что дети эту родительскую весть с ужасом и слезами воспринимают. После такого разговора 90 процентов забирали заявление о разводе".
"Я не знаю, кто придумал (скорее всего, он был глуп или был врагом России) отменить в школе воспитание. Русская педагогика состоит из двух начал: образование и воспитание. Образование без воспитания - зло. И семья без воспитания не может существовать. Знаете, в мире давно бродит идея того, что ребенка можно сделать и без родителей. Зачем они нужны? Но это очень коварный технологизм".
"Раньше перед учителем снимали шапку. И пока он не будет возвращен стране как человек, имеющий не только обязанность написать отчет, но и право влиять не только на детские знания, на разум, на поведение, на ответственность, толку ждать не приходится. Пока учитель - "продавец знаний", с ним будут торговаться, как на всяком рынке. И родители, и дети, и общественность. Когда шла война, я имел счастье учиться в начальной школе у Аполлинарии Николаевны Тепляшиной, она получила два ордена Ленина тогда, и она для меня святая, как и для многих ее учеников. Я установил на школе мемориальную доску в ее честь и учредил в Кировской области премию ее имени для учителей первых классов, вручаем уже 20 лет. Целое учительское сообщество там называет себя "тепляшинцами". Приглашаю людей разных городов и весей поступить примерно так же: где доску художникам заказать, где премию учредить, где хоть могилку подправить. Вспомнить, что мы чьи-то ученики".
"Недавно в "РГ" опубликовали такие цифры: 20 процентов детей живут в нищете. Или вот еще статистика, у вас же опубликованная, - 43 тысячи детей изъяты у семей. Что это за дети, изъятые из семьи? Если это семья, которую органы опеки сочли плохой, - это одна тема. Но я подозреваю, что это дети-"возвращенцы". Когда-то мы создали семейные детские дома. Сегодня их нет, есть приемные семьи. В семейном детском доме мама была приравнена к старшему воспитателю. Она получала зарплату (пусть небольшую), соцпакет, отпускные, больничный, у нее шел трудовой стаж и начислялась пенсия. А теперь у нас приемная семья, работающая по договору подряда. В любое время обе стороны могут договор разорвать. Маленьких детей берут охотно, за них дают деньги. Я подозреваю, что сегодня бедные семьи, чтобы поднять свой уровень дохода, берут детей и живут за их счет. Хотя эти деньги в некоторых регионах ничтожны. В Кировской области на ребенка дают 7800 рублей. Разве это достаточно? Я только что был там в нашем бывшем семейном детском доме. Оба родителя служат таким детям верой и правдой. Восемь детей, трое с задержкой психического развития. Родители в месяц вместе получают 34 тысячи. Это что? На чем мы экономим? И я очень боюсь родителей-любителей. За такими приемными семьями нет ни соцпакета, ни обязательств. Они воспитывают покинутых деток как любители, а не профессионалы. С одной стороны, это благо, а с другой стороны, если ты берешь чужого ребенка из нужды, любви там возникнуть не может. Чаще всего, когда эти дети достигают непослушного возраста в 12-14 лет (а это у всех происходит, у сытых и сверхсытых), родители отдают детей обратно государству. Вот это и есть изъятые дети. И это - непоправимая катастрофа. И вот ребенок меняет одну семью на другую. А если по пять семей? Как его восстановить? Что он в этой жизни сумеет сделать? Как состоится? Да он никогда никому не поверит, потому что прожил детство в обстановке тотального, повторяющегося - из семьи в семью - предательства".
"Сегодня журналистика стала сервисом, обслуживанием. Работая в "Смене", я построил в Новом Уренгое две библиотеки. Из ничего. Они там есть до сих пор и называются библиотеки имени журнала "Смена". Тогда это было очень легко. Звонишь начальнику генерального штаба по "вертушке" из "Огонька" (военные "Смену" знали, мы много писали про армию), говоришь, мы затеяли построить библиотеку в Уренгое (тогда все знали, что такое Уренгой), надо перевезти деревянные строения из Кирова самолетами в Уренгой. Начальник говорит: запиши фамилию и телефон, звони прямо сейчас. И вот эскадрилья самолетов садится в Кирове. Там все обалдели. Самолеты, правда, были гражданскими. Все это грузится, в Уренгое ребята из Нововятского комбината монтируют здание. И такими же самолетами мы привозим из Москвы книги. Открываем. У меня есть фотография, где рабочий народ, строители, собрались на открытие. Им понравилось, они просят, а сделайте нам еще детскую? Сделали детскую".
"Береги честь смолоду. Был такой роман у Аркадия Первенцева. Он, кстати, печатался в этих самых брошюрках, новинках детской литературы. Мне кажется, это завет на все времена. Что такое честь? Это бабло? Когда на Руси бабло было честью? Всегда было стыдом. Вся наша русская классика это разъяснила миру давно. Да, все мы пользуемся деньгами, но деньги никогда не были уделом чести. Вот как сделать так, чтобы дети не выросли в равнодушное быдло, для которого деньги важнее жизни? Чужой, разумеется".
"Самое главное, что написан роман в повестях "Дети Победы". Это коробка, в которой 14 книг, я их писал 40 лет. Мне 85 лет. Дальше про войну некому писать. Дальше будут фантазировать и врать".