"Храм мы восстановили и обвенчались там с женой"

В большом интервью "Родине" он рассказал:

* Как пел с мамой на печке в деревне

* Почему не стал машинистом паровоза

* Как воевал в Великую Отечественную

* Как пожертвовал деньги на восстановление храма в родном селе и как обвенчался там с женой

* Как пытается получить квартиру, положенную ему по закону

* Почему каждому человеку важно петь - хотя бы для себя

Михаил Ерофеевич, расскажите про вашу малую Родину.

Михаил Серебряков: Я родился в 1924-м году в селе Кременичи - теперь это Любытинский район Новгородской области. Отец вернулся с Первой мировой больным. Он умер от чахотки, когда мне было два года. Всего у них с мамой было шесть детей, но выжили и выросли только мы со старшим братом Сашей - он в 1919-м родился. Можно сказать, мы попали с братом в материнскую породу - покрепче, значит. Брат 69 лет прожил, прошел всю войну.

Как звали маму?

Михаил Серебряков: Анна Павловна Серебрякова, в девичестве - Большакова. Любовь к пению, конечно, у меня от нее. Мама знала много русских народных песен, романсов. Зимой, помню, мороз на улице, ветер воет. А мы с ней заберемся на печку. И она поет: "В низенькой светелке огонек горит…" Я подпеваю. С тех пор песня - это мое состояние души. Мама пела на клиросе в церкви. У нас был большой приход и хор. Она и меня брала с собой.

Это конец 1920-х. Церковь еще действовала?

Михаил Серебряков: Советская власть уже была, но церковь еще не закрыли. Потом, когда народу стало меньше, люди стали стареть, пытались церковь взорвать. Но фундамент серьезный - не поддалась. Во время войны в церкви стояли лошади, а место на кладбище, где папа и другие родственники похоронены, трактора все сровняли с землей. Потом в церкви устроили сельский клуб...

Традиционная картина...

Михаил Серебряков: К сожалению... Мама моя всегда пела - и я всю жизнь с песней. Надо обязательно петь - хотя бы для себя. Не что попало, а то, что тебя подымает, настраивает, от чего жить хочется. Я и внуку Диме и правнучке Сашеньке - они у меня только остались - говорю, чтобы пели. Даже шепотом. Все равно это прибавка будет. Вот я сейчас оперным пением занимаюсь. Просто для себя.

Как вы жили без отца?

Михаил Серебряков: У нас всегда почитался труд. Про таких, как мы, в ту пору говорили - середняки. Плохо жили бедняки. Обычно это семьи такие: хозяин детей наделает, женщина вкалывает, а он с топориком похаживает. Где-то что-то заработает, а больше пропьет.

Во время войны в вашем селе немцы были?

Михаил Серебряков: Село окружено озерами и болотами. Разведка немецкая была, но немцы в деревне не стояли. Колхозники, правда, уже готовились уйти в лес. В чаще сделали из осины срубы. Но партизанить не пришлось.

А вы на войне когда оказались?

Михаил Серебряков: После того, как кончил семь классов, поступил в техникум в Лодейном Поле. Хотел быть машинистом. Год проучился, но больше за обучение мама платить не смогла. Замуж она после смерти отца больше не выходила, одна нас с братом поднимала. Позже я смог поступить в фабрично-заводское училище в Киришах, стал слесарем и в конце весны 1941-го меня распределили работать на Урал. Три года проработал на доменной печи и как только срок вышел, добровольно вступил в ряды Красной армии. Это было в апреле 1944-го.

Куда вас распределили?

Михаил Серебряков: Направили в танковую школу при третьей запасной танковой бригаде в Свердловске. Там я получил специальность "командир самоходного орудия" и был определен на Первый Украинский фронт в четвертую танковую армию.

Где приняли боевое крещение?

Михаил Серебряков: Сказать, что я был в серьезных боях, не могу. Мы наступали, в основном. Наша обязанность в самоходках была обеспечивать атаку. Зафиксировали огневую точку - нужно оперативно ее ликвидировать. Да, люди любят иногда прихвастнуть, говоря про войну. Но я ее запомнил, как поход на работу.

Не было страшно?

Михаил Серебряков: Честно скажу - было. Хоть ты в этой громаде полков, дивизий… Не один же! Но - страшно.

Где вы Победу встретили?

Михаил Серебряков: В танковом лагере в городе Ровно, куда нас перебросили в резерв. А оттуда направили на Первый дальневосточный фронт, так что пришлось поучаствовать в освобождении Северной Кореи. Оттуда вернулся только в 1947-м. Но вскоре пришлось послужить еще.

Куда направили в тот раз?

Михаил Серебряков: В учебный танковый полк в Ораниенбауме - то есть Ломоносове. Там была Высшая офицерская бронетанковая школа самоходной артиллерии имени маршала Толбухина. Закончил курсы лейтенантов и нас отправили на остров Сааремаа в Эстонию. К тому моменту я уже женился на своей Татьяне - мы в Ораниеньауме в кино познакомились. В 1949-м родился у нас сынок. На острове нас определили в бывшую немецкую прачечную. Утром встанешь, а на полу - сырость и слизь. Так жили до 1954-го, кгда было сокращение вооруженных сил - и вскоре я демобилизовался.

Поехали на малую Родину?

Михаил Серебряков: Брат позвал в Великий Новгород. Он с семьей и матерью тогда там жил. Нас семь человек на шести метрах собралось. Устроился на завод - я же слесарь. Но во время войны на Дальнем Востоке однажды от шального снаряда пострадал - меня отбросило метра на три, повредил позвоночник. Так-то вроде ничего, а стоять долго не мог. Однажды пришел к жене и говорю: "Нет, Танюша, я и тут больше не гож".

Что делать?

Михаил Серебряков: Все равно работал еще где-то и учился. В 1968-м окончил Политехнический институт, а в 1969-м меня пригасили в Зеленоград - в научный центр электроники. Тут обосновались. Но в начале 1990-х уехали с женой в Боровичи - это город в Новгородской области. Она у меня тоже была родом из тех мест. Там и до моего родного села ближе. А зеленоградскую квартиру оставили сыну, который со своей семьей тут жил.

Но потом вы все же вернулись?

Михаил Серебряков: Да, сын позвал к себе. Квартиру в Боровичах мы продали. Понимали, что пять лет не сможем встать в очередь на жилье в Зеленограде, но все равно решились. Были у префекта Зеленограда Анатолия Смирнова. Тот сказал, раз мы приехали к сыну, и жить надо с ним. Нет уже в живых ни супруги, ни сына, а я по-прежнему живу в квартире, которая от сына перешла к внуку. Своей квартиры так и не дождался. Правда, префект Смирнов с победой в шоу "Голос" поздравил - письмо прислал.

Вот как!

Михаил Серебряков: Мы ведь с супругой, пока она жива была, додумались до того, чтобы конвертик в Департамент жилищной политики отнести - чтобы квартрный вопрос нам все-таки помогли решить. Я уж собрался выходить, а она меня спрашивает: "Миша, а ты знаешь, к кому именно идешь?" Нет, говорю, не знаю. "А ты когда-нибудь пробовал конверт вот так передавать?" Нет, отвечаю, никогда. "А ты знаешь, что бывает за взятку? Так что не ходи никуда и давай положимся на судьбу".

Когда это было?

Михаил Серебряков: Это было в 2009-м. В то время уже был Закон президента, по которому ветераны Великой Отечественной, которые нуждаются в улучшении жилищных условий, должны быть обеспечены жильем. Видно, власти до сих пор считают, что так как я прописан у внука, улучшать мне условия не нужно. Писал президенту страны три раза. И в генпрокуратуру. Все бесполезно.

А деньги от продажи квартиры в Боровичах на что потратили?

Михаил Серебряков: Много ли там было денег... Жить надо было на что-то, сыну помогать, он был инвалид второй группы. И потом 150 тысяч мы внесли на ремонт церкви в моих родных Кременичах. Той самой, где мама на клиросе пела и куда мальчишкой меня с собой брала. В Кременичи ленинградские пенсионеры в основном приезжали - как на дачу. Тоже собрали денег. И всем миром мы отремонтировали наш храм. Мне даже архиерейскую грамоту за участие в восстановлении дали.

Вы тожде приезжали в деревню на лето?

Михаил Серебряков: Нас привозили с супругой. Родительский домик подремонтировал - летом там хорошо жить. Да, а в церкви ведь мы с супругой обвенчались незадолго до того, как ей уйти... Внук Дима был, правнучка Сашенька, сельские пришли. Мы стояли рядом с Танечкой, а над нами венцы держали...

Как вы оказались в "Голосе"?

Михаил Серебярков: Я дважды лауреат конкурса вокалистов, который называется "С любовью к России". Пел в хоре у нас в Зеленограде и еще в 2017-м году подарил кассету с записью моего пения нашему баянисту. Он решил ее отправить на Первый канал - и меня пригласили в программу "Старше всех". Я там хорошо выступил. И вдруг, спустя несколько лет, они позвонили опять, узнали, как я себя чувствую и позвали в "Голос. 60+". Прислали за мной машину, послушали и через какое-то время сообщили: "Вы - в проекте".

Как себя чувствовали в тот момент?

Михаил Серебряков: Я организаторам сказал, что не хочу быть белой вороной. Мол, там всем по 60 лет будет, а мне 97. Но с другой стороны, я своего голоса никогда не стеснялся. Всегда пел, как мама учила. Только не на работе. И не в бою - в эти моменты, знаете, "песня" такая: "А, так вас и разэтак…"

Забавно выглядело, когда вам надо было определятся с наставником.

Михаил Серебряков: Да, у меня зрение не очень, не видел, кто там сидит. Ну, тут Дима Нагиев начал членов жюри представлять юмористическим способом. И я выбрал Олежку Газманова. У него хорошие песни есть. "Офицеры", например. Газманов и сейчас, когда проект завершился, мне иногда звонит, справляется о здоровье.

Победителем "Голоса" вы стали. А теперь какая цель?

Михаил Серебряков: Хочу до конца своих дней защитить честь сына и супруги. Она от власти так и не дождалась нормальных условий. А мы ведь 65 лет с ней прожили... Но вообще я не злобный человек. Мама меня не только петь научила, но и воспитала так.