Соломон Волков: Юрий Григорович - диктатор или революционер?
Волков о первой встрече с балетом Григоровича:
- В свое время, когда жил в Ленинграде, где я учился в консерватории, увидел его балетмейстерский дебют в Кировском (теперешнем Мариинском) театре - "Каменный цветок" на музыку Прокофьева. Я никогда не был особенным балетоманом, не числю себя таковым, - я, скажем так, музыкоман. Музыка - то, чем я с детства фанатически питаюсь, главный витамин. А в 1958 году мне повезло увидеть на сцене главного городского театра балет на музыку Прокофьева (он шел в театре уже год) - это было грандиозное событие. Шел смотреть не хореографию незнакомого мне тогда еще Григоровича - слушать музыку Прокофьева. Но был абсолютно сметен идеальным прочтением яркой, сочной новаторской музыки с яркой, сочной и новаторской хореографией…
Тогда, в 1958-м, на сцене Кировского в "Каменном цветке" я увидел двух замечательных балерин. Одна - покойная уже Алла Шелест, которую Плисецкая называла всегда в числе величайших танцовщиц. И Алла Осипенко. Это были суперзвезды, гениальная музыка и гениальное хореографическое действо.
О ленинградской атмосфере, сформировавшей Григоровича:
- Я переехал в Ленинград в 1958-м - тогда и увидел "Каменный цветок". Поселился в интернате музшколы, где нянечки шепотом рассказывали нам истории из страшных времен блокады. Послеблокадный Ленинград я учился понимать в значительной степени через Ахматову и Шостаковича. Память о блокаде была жива, но говорить об этом было совершенно нельзя, музей блокады Сталин закрыл сразу же в связи с "Ленинградским делом". Помнили, но говорили шепотом.
Если же говорить о "ленинградской атмосфере" детства Григоровича - она складывалась и из травмы блокадной, и из травмы постановления 1946 года, ударившего по двум ленинградским журналам "Звезда" и "Ленинград" - и двум фигурам, Ахматовой и Зощенко… Для творческого человека это была атмосфера навязанной провинциальности. И молодой Григорович вряд ли этого не ощутил на себе.
Одной из гордостей Ленинграда всегда оставалась культура. Там было много чего лучшего - в том числе лучшая хореографическая школа, нынешняя "Вагановка". Но все лучшее перекачивалось в Москву. И Шостакович уехал, и Уланова перебралась. Чем завершилась, едва начавшись, ленинградская карьера хореографа Григоровича (до этого он был ведущим танцовщиком Кировского/Мариинского театра)? Его тоже позвали в Москву…
О революционном новаторстве хореографа Григоровича:
- Довольно скоро Григорович стал главным балетмейстером Большого театра. Он сделал то, о чем сейчас многие забывают. Революционным было то, что он сплавил две очень важные традиции. С тридцатых годов на советской сцене царствовал драмбалет, про который позже подшучивали, называя "балетом на тему: парень полюбил девушку, а она полюбила трактор".
Хотя все не так просто - у истоков драмбалета стоял не кто иной, как Немирович-Данченко. Он первым, будучи одним из отцов Художественного театра, в послереволюционные годы попытался в Большом театре переделать "Лебединое озеро" в духе МХТ, привнести в оригинальное либретто логику и психологию драмы. Ничего хорошего из этого не вышло. Спектакль быстро ушел из репертуара. Немирович был разочарован и прекратил сотрудничество с Большим. Но зерно, посеянное Немировичем, стало произрастать…
Что касается драмбалета на сцене, с 30-х годов виртуозность танца, эстетские антраша в нем должны были потесниться в пользу содержательной истории, сюжета. Хореографов теснили режиссеры. Для балета потери, конечно, были неизбежны - но это было востребовано эпохой. Главным достижением советского драмбалета стал спектакль "Ромео и Джульетта" на музыку Прокофьева. Балет, поставленный не только хореографом Лавровским, но и режиссером Сергеем Радловым. Для той же Галины Улановой Джульетта стала визитной карточкой, но ей приписывают и язвительную шутку - "нет повести печальнее на свете, чем музыка Прокофьева в балете".
К середине 50-х, с началом "оттепельного" движения, стали раздаваться все громче голоса: хватит нам драматургических коллизий и производственных балетов - где же танец? И это чудо совершил Григорович. Он создал сплав из лучшего, что было в драмбалете, и возвращенного танца. Для того времени это было революционно.
О Григоровиче - шестидесятнике:
- Когда говорят о шестидесятниках - чаще всего обходят и такие крупные фигуры как Щедрин с Плисецкой, и, с другой стороны, Григорович. Да, кстати, и о Шостаковиче никогда не говорят в этой связи - а ведь его, написавшего два замечательных произведения на стихи Евтушенко, мы абсолютно точно можем причислить к числу тех, чьи имена стали олицетворять эту эпоху. Хотя Шостакович старше многих из них и стал знаменитым задолго до этой волны 60-х… Но что касается Григоровича, несомненно, он поднялся на той же волне.
О главном балетмейстере:
- В 1964 году 37-летний Григорович стал главным балетмейстером главного театра страны. По его словам, позвал его сюда дирижер Евгений Светланов. По уверениям тогдашнего директора Большого Михаила Чулаки, как ни парадоксально это кажется сейчас, инициатором того, что Юрию Николаевичу предложили эту должность, была все-таки Майя Плисецкая. У которой впоследствии с Григоровичем сложились весьма конфликтные отношения. Так или иначе, Григорович проработал там беспрецедентные 30 с лишним лет. Так долго главным балетмейстером в истории Большого театра не работал никто. Но в итоге для нас сегодня безусловно ясно: лицо советского, российского балета ХХ века - это Григорович. Это огромная эпоха.
В его распоряжении была одна из двух лучших (Большого и Кировского театров) балетных трупп мира. Да, он ввел в Большом театре подлинное единоначалие. Но, знаете, мы говорили как-то с Юрием Любимовым - он любил приводить слова своего большого приятеля Николая Эрдмана: актеры, как дети, полчаса играют и пять часов сутяжничают.
Знаете, сталкиваясь с артистами театра, того же балета, с оркестрантами, я часто думаю про себя - им явно не помешал бы сильный лидер с диктаторскими тенденциями. На эту тему есть великий фильм Феллини "Репетиция оркестра". Там все доведено до гротеска, но по сути - точно. Феллини снял фильм во многом о себе самом. Диктатура в культуре часто разрушительна - но и отсутствие лидера бывает для культуры не менее разрушительным.
У Григоровича были все лидерские качества. Это привело его со временем к конфликту с двумя яркими фигурами - с Васильевым и с Плисецкой. Конфликт разгорался, затухал, но в итоге привел к тому, что Григорович был вынужден уйти из Большого в 1995 году. Уехал не куда-нибудь, а в Краснодар, руководил там балетом много лет. А с 2001 года все-таки возобновил сотрудничество с Большим театром, с 2008-го стал штатным хореографом Большого. И это его возвращение - конечно, дань справедливости.
Не устарела ли хореография Григоровича:
- За три десятка лет Григорович поставил в Большом театре 16 балетов. Есть несколько балетов в его хореографии, которые будут жить еще долго. В особенности, уверен, это относится к балету "Спартак" на музыку Хачатуряна. В свое время я смотрел его в Москве. А летом 2014-го, когда Большой театр приезжал в Нью-Йорк, посмотрел его вновь, с новым составом, понятно.
Первый же состав "Спартака" был - легендарный. Владимир Васильев был Спартак, Марис Лиепа - Красс, Нина Тимофеева - Фригия, Эгиной была Плисецкая (хотя они танцевали и ту, и другую партии). Спектакль, как мы помним, получил Ленинскую премию - конечно, это было очень яркое событие. Хотя западная пресса к "Спартаку" всегда была несправедлива. Они никак не могли понять, с каким мамонтом они имеют дело. Мне в Нью-Йорке к этому не привыкать - они и Мориса Бежара просто в пух и прах уничтожали, когда он приезжал. Здесь бог Баланчин - это совсем другая эстетика. Любая попытка нарративности (повествовательности) в балете встречается здесь в штыки.
Но я видел, как принимает "Спартака" публика - на нее этот балет действует как ураган. Невероятная мощь и сила. Здесь Григорович объединил волнующую личную драму и политический спектакль-аллегорию. Два главных образа, римский патриций Красс и вождь восставших рабов Спартак, - у него две равноценные роли. Ты понимаешь психологические мотивации то одного, то другого, - каждый из нас, если везло, встречал в жизни своего Спартака. И, если не везло, встречал своего Красса, диктатора… Знаете, слов "навечно", "навсегда" я избегаю. Но уверен, что у этого балета еще очень долгая жизнь. И в значительной степени он до сих пор визитная карточка Большого театра.
Хотя Григоровича даже попрекали Ленинской премией за этот балет. А еще раньше - попрекали парторганы: "Спартака" нельзя везти на гастроли в Америку, потому что слишком много эротики!
О месте Григоровича в мировом балете:
- Безусловно, место Григоровича в ряду крупнейших мировых имен, Баланчина, Ноймайера, Бежара… В каком-то смысле его конфликт с Васильевым и Плисецкой был неизбежен. Долгое время Григорович оставался на своем посту в Большом театре именно потому, что труппа понимала: балет великой Плисецкой - это для Плисецкой, балет великого Васильева - это для Васильева. А балет великого Григоровича - это балет для всей труппы. На балете Григоровича можно сделать себе имя. И это продолжается по сию пору.
Его "Спартак", "Легенда о любви", "Каменный цветок" и "Иван Грозный" - для меня четыре безусловных шедевра. "Легенду о любви" многие считают наивысшим достижением Григоровича с точки зрения хореографической - для меня все-таки высшим остается "Спартак". Мои симпатии всегда - к произведениям, в которых сплавлены психология, личная драма и политический месседж. Но все эти четыре балета будут ставить, в них будут осуществляться, становиться звездами и получать от аудитории ответную волну обожания, понимания и почитания все новые и новые поколения танцовщиков. Даже за одно это - все, кому дорог балет, должны быть благодарны Юрию Григоровичу.
13 афоризмов Юрия Григоровича:
•"Быть дамой, приятной во всех отношениях, в балете невозможно".
•"Быть добреньким ко всем - для искусства гибель".
•"Балет без сильного чувства, прямо скажем, - дело безнадежное".
•"Чтобы невесты топали каблучками, а Принц бегал в белых кальсонах и танцевал классическую вариацию? Это нелепо и глупо".
•"Я не призываю к тому, чтобы на сцене текла кровь или показывали голую задницу. Просто надо делать хорошие спектакли".
•"Такое ощущение, что все сегодня сговорились удивить публику какими-то необычными системами!"
•"Зачем гордость и честь, если можно откупиться? Другая, другая жизнь".
•"Я не из тех, кто забывает или перечеркивает прошлое".
•"Была ли когда-нибудь ситуация простой для России? Нет, по-моему. Выстоим и сегодня".
•"Такие, как я, на пенсию не уходят. Они, как деревья, падают".
•"Все дурное, мелкое, случайное, надо стирать и не тащить за собой в вечность".
•"Жизнь удалась, потому что работал с гениями".
•"Когда ты уходишь, время уже не имеет никакого смысла".