Ректор РАНХиГС Владимир Мау: Как лечить экономику

Владимир Александрович, как себя чувствует наша экономика? Она уже "переболела ковидом"?

Владимир Мау: Уже во втором квартале 2021 года российский ВВП превысил допандемийный уровень. Уникальность этого кризиса в том, что он вызван неэкономическими причинами и, по сути, больше похож на военный: из-за коронавируса стали разрушаться цепочки хозяйственных связей, прервались поставки товаров. Произошел обвал предложения. Россия смогла пройти этот сложный период с наименьшими потерями по сравнению со многими странами, и теперь у нас есть хорошая база для дальнейшего роста - макроэкономика в достаточной степени сбалансирована, мы не потратили резервы, довольно быстро справились с бюджетным дефицитом, а госдолг, хотя и немного вырос, остается беспрецедентно низким по сравнению с другими развитыми странами, причем номинирован почти полностью в национальной валюте, то есть исключает валютные риски. Спад ВВП у нас 2,7%; тогда как 4,6% ВВП были направлены на противопандемийные мероприятия. При этом за рубежом и спад был существенного глубже, и на борьбу с вирусом во многих странах направлялось 10 и более % ВВП (в некоторых странах даже более 30%).

За счет чего удалось добиться таких результатов?

Владимир Мау: За счет эффективной и ответственной политики властей. Помимо прочего, учли уроки недавнего прошлого и вели очень аккуратную, непопулистскую антикризисную политику - очень точечно оказывали социальную поддержку, в первую очередь семьям с детьми. И старались удерживать рост безработицы. При резком спаде предложения это позволило избежать появления избыточной денежной массы, из которой раздувается инфляционный пузырь.

Был и объективный фактор: в России традиционно невелика доля малого бизнеса, а этот сегмент экономики во всех странах сильнее всего пострадал от пандемии и кризиса.

Какие из экономических уроков 2020 и 2021 годов вы бы включили в учебники по экономической теории?

Владимир Мау: Скорее, в учебники по экономической истории. Наши экономисты хорошо усвоили уроки кризисов прошлого: "нефтяной иглы" СССР 1970-1980-х годов, высокой инфляции 1990-х, Великой депрессии в 1930-х, дефляционного кризиса и великой стагфляции 1970-х.

В результате наш опыт экономических мер в условиях пандемии пока выглядит очень неплохо.

В академическом плане интересен еще один сюжет, который развивается прямо сейчас. На форуме обсуждался вопрос, возможно ли победить глобальную инфляцию национальными инструментами регулирования. Ведь сейчас мир столкнулся именно с глобальной инфляцией. Мы привыкли бороться с ростом цен, который порожден действиями национальных правительств. А тут обратная ситуация - значительная часть инфляции у нас импортирована. Председатель Центробанка Эльвира Набиуллина сказала, что справиться можно, что национальная денежная политика играет здесь очень важную роль. Это будет интересный опыт.

Другой важный процесс - формирование общего рынка в рамках Евразийского экономического пространства. Мы видим, что механизмы глобального регулирования буксуют и есть тренд к уходу в региональные зоны свободной торговли.

Сначала у нас были пиковые значения безработицы, а теперь всем не хватает кадров. Что это за скачки и шатания?

Владимир Мау: Когда экономика растет и ей не хватает рабочей силы, это нормально. Безработица у нас была высокая, но не рекордная - еще пару десятилетий назад ситуация бывала намного хуже. Поэтому то, что происходит сейчас - нормальный экономический цикл. К нему добавилась структурная трансформация, от которой в 2008-2009 годах "откупились" резервами (в мягком варианте, как в России) или наращиванием госдолга (в большинстве развитых стран). Теперь структурная трансформация начала реализовываться, и этот процесс тоже требует привлечения рабочей силы. Причем у нас дефицит не только низкоквалифицированного труда, о котором все говорят. У нас очень не хватает людей с высокой квалификацией. Рынок труда явно перегрет, наглядный пример тому - зарплаты в секторе IT. Но экономическая теория хорошо знает, как со временем такие вещи регулировать: люди идут в денежные специальности, предложение труда начинает превышать спрос, в результате балансируются зарплаты. А низкоквалифицированный труд постепенно механизируется. Идет нормальный процесс структурной адаптации к новым вызовам.

Борьба с углеродом и климатическая повестка - возможность или опасность для России?

Владимир Мау: Я полагаю, наше правительство достаточно эффективно, чтобы не допустить превращения возможности в удавку, избежать серьезных опасностей. Хотя точный ответ на этот вопрос смогут дать только экономические историки будущего. Каменный век ведь когда-то закончился не из-за того, что закончились камни. Появляются новые технологии, не связанные с углеродом. Потребность в нефти и газе не исчезнет, хотя со временем их роль как топлива может сокращаться, а роль в качестве сырья (например, для химической промышленности) - возрастать. Не будем забывать и своеобразную диалектику использования альтернативных источников энергии. Они становятся выгодными, когда вырастают цены на углеводороды. А когда они снижаются, альтернативная энергетика становится неконкурентоспособной, требует больше государственных субсидий, потому что пока она элементарно дороже. Между тем бюджеты большинства развитых стран перегружены долгом, обслуживание которого в ближайшее время, по-видимому, будет дорожать.

Чтобы альтернативная энергетика стала самодостаточной, нужна более глубокая технологическая трансформация. А еще есть сланцевые запасы нефти и газа. Их достоинство в том, что они требуют меньших инвестиций, не надо несколько лет вкладывать деньги в обустройство месторождения, чтобы потом много лет окупать эти инвестиции. Здесь капитальные вложения близки к операционным расходам: можно быстро начать и так же быстро остановить промысел. То есть выросла цена на нефть - запустил, упала - прекратил. В общем, тренд такой есть, и поставленная президентом задача перейти к углеродной нейтральности к 2060 году или раньше правильная и вполне реалистична. Однако это будет очень динамичный период, в ходе которого можно ждать совершенно непредсказуемых поворотов технологического, а потому и экономического и социального характера. Посмотрим, что будет лет через десять, ведь за это время могут непредсказуемо измениться технологии - и тогда все сюжеты и решения будут выглядеть совсем иначе.

Цитаты

Вице-премьер Виктория Абрамченко: "Бизнес шантажирует повышением цен на потребительские товары. Этого быть не должно"

Глава ЦБ Эльвира Набиуллина: "Наша денежно-кредитная политика не может сразу подавить инфляцию, потому что она действует с лагом"

Глава минфина Антон Силуанов: "Нам важно создать условия, чтобы действительно мы росли на уровне 3%, не ниже"

Министр экономического развития Максим Решетников: "Прогноз на этот год по росту сейчас сохраняем 3%. Уточнение по графику будет в апреле"